Листья падали. Глава 29

Чем дольше живёшь, тем сильнее начинает казаться, что судьба обожает испытывать людей на прочность, посылает трудности одну за другой и упивается человеческими слабостями. Но иногда ей, по-видимому, надоедает собственная жестокость, она понимает, что перегнула палку, что давно пора сжалиться над испытуемыми и несчастными людьми, слабыми и бессильными.
Утро выдалось яркое, солнечное, всё пребывало в медленном, волнующем танце, кружилось, звенело; в шуме ветра слышалась светлая молитва. Казалось, это был самый что ни есть подходящий день для примирения, либо для признания в любви, либо же для воссоединения семьи, когда-то расколовшейся.
Ваня вместе с дядей и тётей ехали на электричке в Москву, и каждый думал об одном и том же -  о том, как же случится долгожданная встреча. Все молчали, каждый боялся насмешки над своими чувствами: хотя дядя с тётей злились на Даню (дядя и вовсе сказал вчера вечером, что никогда в жизни не простит его и даже близко к порогу дома не подпустит),они его очень любили - куда больше, чем Ваню. Ваня это чувствовал. Если бы потерялся не Даня, а он, разве стали бы его так долго, так тщательно искать, стали бы так убиваться из-за него? Нет, конечно, не стали бы, где уж там! Кто он им, всего лишь племянник, сын спившейся сестры своей тёти. И когда Ваня подрос, он нередко подумывал о том, что было бы неплохо, если бы он сбежал вместе с братом: в конце концов, родных, любящих его людей у него всё равно нет, а Москва - это приключения и связи, Красная площадь и Парк Горького, Сокольники и ВДНХ...
Дорога в Москву казалась на удивление долгой, родителям не терпелось увидеть сына, и, украдкой глядя на их лица, Ваня гадал, как будет проходить церемония воссоединения - убьют они Даню или бросятся в его объятья.
Вся жизнь - череда микроскопических случайностей, которые после образуют большие. Удивительная случайность - родиться - и чтобы она произошла, надо быть либо очень невезучим, либо наоборот, счастливчиком, но, скорее всего, - и то, и другое.
Удивительная случайность - Нептун. Если бы не Тома, Ваня навряд ли взял бы его домой. Если бы дядя и тётя не пошли Ване на уступки и не разрешили впустить собаку в квартиру (что очень могло быть), если бы Нептун не укусил бы пьяницу, если бы тот пьяница не имел в друзьях двух следователей, то Ваня не повёз бы Нептуна в Москву. И, наконец, если бы Ваня зашёл в другое кафе, или вовсе никуда не пошёл, а направился бы к поезду, либо же зашёл чуть раньше или чуть позже, тогда бы он не встретил брата, и при всём этом удивительном, магическом стечении обстоятельств ещё одной очень важной деталью была стоявшая тогда в кафе духота - если бы не она, Даня не снял бы кофту и не был бы узнан Ваней.
Ваню пугала эта странная способность его питомца: Нептун был чем-то вроде центра его жизни, он собирал вокруг себя все самые значительные события Ваниной судьбы, и одним из таких событий была Аля, о которой Ваня снова сейчас вспомнил.
«Да, мерзко я с ней обошёлся», подумал он, как будто только сейчас осознавая всю беспощадную правильность этих мыслей.
Но неправдой было бы сказать, что Ваня совсем не думал об Але после расставания. Думал, конечно, просто тяжело было вспоминать. Ещё когда они были вместе, с самого начала Ваня пророчил, что рано или поздно они разойдутся, потому что не на любви, а на чувстве долга и обмане построен их союз. Но он не ожидал, что всё произойдёт так скоро и внезапно. Он понял, что, скорее всего, кто-то показал ей видео, кто-то из тех, с кем Ваня заключал пари, а может быть, и все вместе - ему было решительно всё равно - в глубине души он был даже благодарен тому, кто нашёл в себе смелость сделать это и развязать клубок противоречий и лжи. Однако Ваня ожидал, что расставание принесёт ему лёгкость, свободу, но не тут-то было. Напротив, стало ещё тяжелее: ему стало ясно, как подло он поступил. Но как ему было тогда поступить? Было ли тогда хоть один способ поступить, никому не досадив и не предав Алю? Был, наверное, но никто не подсказал ему и никто не сберёг ни его честность, ни Алину свободу и независимость. Но разве только он один виноват? Любят же люди переваливать ответственность, хотя бы малую часть её, на других!
Даня не был готов к встрече с родителями; более того, он и не был о ней предупреждён. Он полагал, как и в прошлый раз, увидеть только одного Ваню, коротко переговорить с ним, обсудив всякую ерунду, и вернуться к делам: всё-таки быть таксистом - не дороги подметать, каждая секунда на счету. Встретиться договорились около здания вокзала. Даня уже был на месте.
-Здорово! - сказал Ваня. - Я сегодня с дядей и тётей.
Даня ничего не ответил, словно не расслышал, хотя расслышал он всё прекрасно; он отвернулся и уставился взглядом в какую-то красную вывеску, как будто очень заинтересовался ей. Целую минуту царило молчание, затем любопытство - а может, что-то иное, более высокое - пересилило робость Дани, и он бросил мимолётный взгляд в сторону родителей, а затем отвернулся снова. Да, это они, это несомненно они, ему не снится и не мерещится, он хорошо помнит мамину неаккуратную чёлку и папину рыжую бородку. Как будто не изменились эти люди, как будто и не миновало с той поры десяти лет, разве что, глаза их стали тусклыми и безжизненными - это были глаза людей, много и долго страдавших.
Никто не знал, что сказать, это только в кино подобные моменты наделены романтикой, а в реальной жизни - Дане и родителям и взглянуть-то было нелегко друг на друга. Слишком много противоречивых чувств обуяло Даниных родителей, радость встречи выталкивали обида и злость. А злости прибавлял ещё тот факт, что, если бы не случайность, то они никогда бы, никогда бы не увидели вновь своего сына - разве можно прощать его после того, как он отрёкся от семьи?!
Многое переменилось в облике Дани, и лишь глаза, большие, зелёные, умные, остались те же. Молчание нагнетало всех четверых, Ваня боялся заговорить первым, и понимал, что уж точно не ему рассеивать это серое молчание, а родители Дани и вовсе, казалось, язык проглотили.
-А вы совсем не переменились, -  тихо и грустно, но очень чётко сказал Даня, по-прежнему глядя не на родителей, а в сторону. - Нисколько. Хорошо следите за собой, наверное.
Ни родители, ни Ваня не сумели понять, в укор это сказано или нет.
-Зато ты переменился, - сказал отец.
-Да, наверное, - согласился Даня. - Много лет прошло.
-Десять лет, - дрожащими губами произнесла мать.
Внезапно отец легонько толкнул Даню локтем в живот:
-Ну что, я вижу, тебе хоть чуточку стыдно?! Ты вот что ответь: хорошо тебе было без нас все эти годы?! Хорошо или нет?!
-Да уж вероятно лучше, чем с нами, - сказала за него мать.
-Тише, дядя, тётя, вы чего! - вмешался Ваня.
-Я сейчас убить его готов, - сказал Данин отец. - Он ведь всю жизнь... Сломал нам! Мы с матерью ни дня счастливы не были! Я даже не хочу, не могу назвать тебя своим сыном! Почему ты тогда ушел?! Что тебе не нравилось, кто тебя так обидел?! Отвечай! Немедленно отвечай, хватит молчать! Десять лет, падла, молчал!
-Да успокойтесь вы! - громко сказал Ваня, однако на дядю его призыв не подействовал.
-Почему ты свалил в Москву?! - допытывал он. -Ты ведь соображал, что здесь тебя возможно найти! Соображал или нет?! ОТВЕЧАЙ!
Ещё никогда, даже будучи застуканным за взломом сейфа, Ваня не видел дядю в таком гневе, а тётю - в таком страшном волнении и в слезах. Но плакала она не из-за того, что переживала за Ваню - она понимала, что отец никак не сделает ему больно (да и возможно ли сделать больнее, чем он сделал им!), а из-за страшной, чудовищной обиды. Ваня начал чувствовать себя лишним, но и отойти никуда не мог: не время. Не оставалась ничего иного, кроме как быть наблюдателем нелёгкой сцены.
-Не думал, что так вы меня встретите, - сказал наконец Даня.
-Да ты что?! - продолжал беситься отец. - А как мы должны были тебя встретить?! В ноженьки тебе поклониться?! Сказать: «Здравствуй, сыночек, как поживаешь?!» Ты ведь наверняка не хотел нас увидеть, иначе давно бы навестил!
-Я скучал, - сказал Даня. Отец только усмехнулся:
-Он скучал! Вот молодец, обрадовал! Спасибо тебе, что вспоминал о нас раз в два года! Мы же тебе, всё-таки, родители как-никак.
-Я вспоминал каждый день, - сказал Даня. - И если вы думаете, что мне было хорошо без вас, то ошибаетесь. Мне было ужасно тяжело. Я проклинал день и час, когда сбежал. Постоянно, живя здесь, хотел вернуться домой, к вам, но понимал, что мосты сожжены, боялся, что вы меня либо не узнаете, либо, если узнаете, то не примете. Но я вижу, что вы меня каким-то чудом узнали, хоть я и сильно изменился. И вижу, что, узнав меня, вы не принимаете меня, не в силах принять. Значит, мои опасения сбылись.
-Ты сперва ответь, что тебя заставило уйти и бросить нас! - вмешалась мать Дани. - Что тебе не нравилось?!
Даня не понимал, что ответить. Казалось, ответить мог только Даня десять лет назад. Но теперь того Дани давно уж нет, и некому ответить на родительские расспросы о его побеге. Он и сам не знал, что им движило тогда. Вместо ответа он произнёс холодно и чётко, но при этом несколько страдальчески:
-Я понимаю, что должен попросить у вас обоих прощения. И я бы попросил, но только навряд ли я буду прощён вами.
-Ишь какой махинатор! - зло усмехнулся отец. - Ты вот что скажи: поедешь сейчас с нами домой или останешься здесь?
Даня не был готов к такому предложению и на мгновение даже задумался, и всё же понял, что не может его принять:
-Нет, не могу. У меня тут квартира, работа. Я уже не маленький мальчик. В мои годы сыновья живут отдельно от родителей.
-Я почему-то так и думал, - сказал отец. - Что ж, тогда... Ладно уж, живи, как хочешь. Ты мне уже вот где, - он провёл ладонью по шее. - Не знаю только, зачем ты сейчас объявился. Ну да ладно, всё равно приятно было встретиться. Всё-таки долго не виделись. Хотя для кого и десять лет - мгновение, так? - и он протянул Дане руку. Даня осторожно пожал её. А мать не выдержала и обняла его.
-Я могу показать вам , где можно вкусно и недорого поесть, - сказал Даня.
-Да нет, поедем, пожалуй, - сказал отец.
-Прямо вот так, сразу? - удивился Даня.
-Да, прямо вот так, сразу. Как ты когда-то. Да, и приезжать-то, пожалуй, не стоило.
Через несколько минут родители, проделавшие огромный путь в Москву и в результате почти нисколько не побыв в ней и не покинув даже пределов вокзала, уехали, а Даня остался наедине с Ваней, желавшим ещё навестить Нептуна.
-Ну как? - только и смог Ваня выжать из себя бессмысленный вопрос.
-Я же просил тебя не рассказывать про меня родителям.
-Так, только не вздумай снова пропадать и прятаться! Ты мне типа брат вообще-то.
-Ну, и что? Это мешает тебе сдержать слово?!
-Они имели право узнать, что ты жив, - сказал Ваня.
-Да, - согласился Даня. - Разумеется, имели. Больше, чем кто бы то ни было. Просто... Да ты и сам видел, как они меня встретили. Я их не виню, я ожидал, что ещё хуже будет. Когда я увидел их, узнал ещё издалека... Думал смотаться, честно. Но что-то удержало меня, я как будто прилип к земле, меня парализовало, понимаешь? Но сам подумай... Ведь, может быть, лучше бы этой встречи не было. Я теперь ещё сильнее чувствую вину перед родителями, а она и до встречи чувствовалась очень, очень остро. Как будто сотни иголок впиваются в сердце и грудь - так, что даже дышать тяжело. Нет, не пойми неправильно, я мечтал с ними увидеться - даже соловами не могу передать, как сильно я мечтал об этом, но... Просто не сейчас. Сейчас я не был готов.
-И всё-таки так будет лучше, - ответил на это Ваня первое, что пришло ему в голову. - Слушай, пойду я посмотрю, как Нептун, и тоже домой поеду. Ещё уроки делать, чё-то дохера на выхи задали.
-Ого, вам ещё что-то задают? - улыбнулся Даня. - Какой кайф, что я не доучился в школе!
-Задают, - уныло ответил Ваня. - Не дают спокойно сдохнуть от ЕГЭ.
-Ты, кстати, какие сдавать будешь? - спросил Даня, обрадованный смене темы.
-Да я не помню, - простодушно сказал Ваня. -Серьёзно, вообще не помню. Какие-то лёгкие, надеюсь. Общагу, типа, ещё чё-то... Точно не химию.
-Ладно, школьничек, - деловито сказал Даня: он теперь немного расслабился и вновь занял позицию «старшего брата». - Погнали, угощу тебя где-нибудь, а потом к своему Нептуну пойдёшь.
-Уговорил, - ухмыльнулся Ваня. - Пойдём, брат.
И это с иронией сказанное «брат» Дане было очень приятно слышать.