Листья падали. Глава 21

Даня помнил, как родители ему названивали ещё несколько дней. Если не недель. Однако трубку он не брал. Его искали, он знал, что его искали. К счастью, ему удалось спрятаться хорошо, и его не нашли.
 Приехав и остановившись в дешёвенькой гостинице на окраине Москвы, Даня заплатил за целый месяц вперёд и занялся поиском работы. Поначалу он устроился в какой-то табачке, в которую его согласились взять, невзирая на возраст.
-Только смотри у меня, - говорил ему бородатый, очень толстый мужчина с татуировками, - сам ничего не бери, не кради.
Через три недели бородач матом наорал на Даню за то, что тот будто бы украл какие-то дорогие сигареты, а после оказалось, что их купили.
Даня проработал после этого ещё две недели и затем уволился. Причину называть не стал. Он и сам не очень понимал причину: то ли из-за того, что бородач на него тогда сорвался, то ли ему просто надоело сидеть в этом небольшом магазинчике, больше похожем на вагончик.
Когда Дане исполнилось четырнадцать, найти заработок стало куда проще. Почти везде его брали охотно. Нередко ему приходилось привирать об опыте работы - особенно это понадобилось, когда он нанимался помощником слесаря. В целом, Дане удавалось выживать. Хватало на еду, на одежду. Он снял дешёвую квартиру на самом юге Москвы.
И всё-таки Дане было тяжело. Не только из-за того, что на работе часто случались конфликты  - о конфликтах он быстро забывал - а из-за того, что ему было одиноко без семьи и без друзей.
В Москве он друзей не нашёл. Казалось, все тут куда-то очень спешат, а если не спешат - то теряются в многотысячной толпе.
«Москва - город не для дружбы», - думал Даня.
С девушками тоже не шибко клеилось. Дане было трудно найти ту, которая его поймёт - поймёт, почему он ушёл из дома, почему бросил родителей и младшего двоюродного брата, почему не доучился в школе.
Поначалу Даня переписывался с девушками на сайтах знакомств, но диалоги не клеились. Он не понимал, как общаться с этими интересными, красивыми, нежными  инопланетянками, и первый раз познал женщину только в двадцать, да и то - можно ли это было назвать познанием?
Женщиной, вернее, девушкой, была его соседка по подъезду. Не очень красивая, скорее странноватая. Тощая, с красными дредами, в тёмных очках, среди ночи она постучалась в квартиру Дани, и, когда он впустил её, сказала, что хочет секса. Даня отказывать не стал.
Ночь они провели вместе, а утром девушка ушла и больше не приходила. Даня даже не узнал её имени. Что это было, он так и не понял.
Дане часто снилась его родная квартира. Снились родители, снился Ваня. И эти сны были хуже самых страшных кошмаров. Неужели он ещё не забыл о них, неужели между ними ещё какая-то, пусть маломальская, но связь? Сны эти приходили к нему почти каждую ночь. Да и не вспоминать о родителях он не мог, и вспоминал их очень и очень часто.
Несмотря на пробелы в памяти, Даня прекрасно помнил, что произошло в тот день - в день его рождения. Сначала Ваня, этот семилетний демон, забрал все его подарки и все поломал. Потом Ваня узнал, что праздничный ужин состоит, как всегда, из каши - «потому, что Ване пока нельзя другое, а он ведь по-любому захочет попробовать всё, что стоит на столе, мы потом, Даня, с тобой в ресторан сходим, хорошо?» А после Ваня наступил на детальку лего и разрыдался. Родители накричали на Даню за то, что он разбрасывает игрушки по всей квартире. Терпение Дани было на исходе.
Однако началось всё куда раньше. Если точнее - с появлением в семье Вани. Даня его возненавидел. Родители заставляли Даню постоянно ухаживать за ним, гулять с ним, мыть, кормить - и всё бы ничего, если бы они не забыли о том, что Даня тоже человек, тоже ещё ребёнок, а главное - их сын, сын, а не племянник! И как же Дане было обидно, что ему, претендовавшему на любовь родителей куда больше, нежели Ване, приходится оставаться в тени новоиспечённого, двоюродного брата.
И вот, однажды он просто не выдержал. Не выдержал и ушёл. Жалел ли он об этом теперь, Даня не понимал и сам. Кажется, немного жалел, но вернуться уже не мог - слишком тяжёлый путь он проделал в Москве, слишком много злости накопилось у него на семью. К тому же, он понимал, что и у семьи много злости на него. И не факт, что она его примет обратно. Может быть, его не узнают. Даня сильно изменился за эти годы. Он оброс, вырос, накачался. Лицо стало серьёзным и задумчивым. А что ещё более вероятно - семья уже мысленно «похоронила» его. Так какой смысл мертвецу её тревожить?
А если даже родители ещё верят в то, что он жив... Как его теперь узнать? Разве что по огромной татуировке с драконом... Даня сделал её, когда ему было двенадцать. Когда родители увидели, то надавали ему по первое число. Даня набил её, чтобы выпендриться перед нравящейся ему девочкой Алёной. Девятиклассница Алёна училась с ним в одной школе, была на три года старше него; Даня редко встречался с ней в школьных коридорах и о чём-то нелепо разговаривал с ней, пытаясь понять, чувствует ли Алёна, что нравится ему. Этого, однако же, он так и не понял.
Показав ей татуировку, Даня с удовольствием выслушал её восхищение - фальшивое или нет - однако же в любом случае старания были вознаграждены. А в следующем году Алёны уже не было в школе. Как выяснилось, она поступила в какой-то элитный московский колледж и переехала в Москву. Быть может, она тоже невольно стала одной из причин побега Дани, однако же в Москве он её не нашёл. Слишком много было похожих на неё девушек, и все они оказывались не ею. В конце концов, Даня сумел забыть о ней.
Ему вообще многое пришлось забыть. В Москве он стал другим человеком - взрослым, серьёзным, способным принимать удары судьбы и относиться к ним с иронией. И - ко всему прочему - одиноким, совершенно одиноким. Такова была плата за ранний вылет из родительского гнезда.