Дед Мистины был знатным шорником...

Дед Мистины был знатным шорником, а отца
с милой матушкой прибрала Трясовица-тетушка.
Мисти рос ловкоруким, пригожим парнем с лица,
с кудрями - пшеницы янтарь при закатном солнышке.
Дед учил его делать седла - такие, чтоб,
и боярину да за честь на таком проехаться.
Мальчик глядел, от внимания хмурил лоб,
постигал науку деда месяц за месяцем.
Но то было давно, уже кажется - век прошёл.
Нынче кони - сомы, так и упряжь на них особая,
и сомовая кожа - прохладный блестящий шёлк,
если ты по гладким рыбьим бокам похлопаешь.
За окном у дома - водорослевый лес,
он тянется ото дна прямо в синь небес,
а по дну разрослись колтуны и тенёты тины.
Любит вечером лечь в неё, словно в траву Мистина,
и глядеть -   караси пасутся, как стадо коз.
В эту пору, чай, на земле у людей покос,
жаркий август, и яблокопад, и Медовый Спас,
и ночью под ливень летний так сладко спать!
Мисти помнил звуки, запахи, солнца свет.
Ничего подобного в мире подводном нет.
Тишина, люди редко-редко здесь говорят.
У стариков рыбий мутный тоскливый взгляд.
Дети бледные, юркие, тощие, что плотва.
У баб, и то, не покрытая голова.
Ходят, что водяницы, то пляшут, а то поют.
В хатах с огнём днём не сыщешь хлебных краюх.
Время замерло, нет ни смерти и ни зимы,
но Мистина всё чаще думает: «Кто же мы?
Кто мой дед, чьи ноги стали что у гуся
перепончатые - в обувке ходить нельзя?
Кто сестрица моя, Крапивка, краса-девица?»
Прежде кто увидит - искренне подивится
экая ладная, косы - живой огонь!
Шить вышивать девка первая мастерица,
ловко ставит пирог на Господню она ладонь,
и соседние парни мечтали на ней жениться…
Но теперь прошёл то ли год, то ли сто годков.
А, быть может, минуло уже целых пять веков,
но Крапивка не замужем, косы её - зел;ны.
Иссиня-бледного личика треугольник
жуткий, как будто сестрица живой покойник,
самим сатаной на бессмертие благословлённый.
Да и сам Мистина - с чешуйками на висках,
всё мечтает путь в мир земной ещё отыскать,
только чует, что память слабеет, и ум слабеет…
Лунный круг высоко, сквозь толщу вод оком белым,
глядит, словно сонный глупый старик-пескарь.
Если есть Господь, что некогда спрятал Китеж –
так, что больше на землю теперь из него не выйдешь,
то забыл он давно о покорных своих рабах.
Мисти чешет плавник на предплечье большой шипастый.
Нет в забвении покоя, нету в забвении счастья,
зато рот теперь полон острых больших зубов.
И такой изнутри поднимается голод лютый,
и так тянет к тёплым, живым, таким сладким людям,
что мальчик плывёт прямо в круг луны наверху...

16-18 августа 2025 г.