Николай Гордюшин и Владимир Высоцкий

                И нам с собою даже дал половничек
                Один ужасно милый уголовничек!
                (В. Высоцкий, «Зэка Васильев и Петров зэка» (1962))               

                Здесь не камера – палата,
                Здесь не нары, а скамья.
                Не подследственный, ребята,
                А исследуемый я!
                (В. Высоцкий, «Никакой ошибки» (1976))

    Эта имя ничего не скажет подавляющему большинству любителей песенного творчества Высоцкого. Между тем, этот человек оказал огромное влияние на поэтическое становление Владимира Семеновича и практически являлся соавтором его ранних песен.
    17 сентября 2025 года исполнится 45 лет со дня ухода из жизни Николая Николаевича Гордюшина (1927–1980) (по другим данным, он родился в 1929 году), старшего двоюродного брата Владимира Высоцкого.
    Коля – сын Надежды Максимовны Гордюшиной (в девичестве – Серегиной) (1907–1941) и ее мужа Николая Гордюшина (?–1972). Надя была старшей сестрой Нины Высоцкой (Серегиной) (1912–2003), матери Владимира Семеновича.
    О жизни и судьбе родителей Николая известно мало: они познакомились, расписались и жили в Москве, здесь же появился на свет их единственный сын. Кто и кем был Николай Гордюшин-старший – доподлинно неизвестно. Совершенно точно только то, что он на 31 год пережил жену. Надежда умерла в 1941 году, в начале войны, от сердечного заболевания. Ей едва исполнилось 34… Похоронена Н. М. Гордюшина была, по свидетельству Н. М. Высоцкой, «на родине мамы у деревни Утицы». По-старому, это около станции Бородино, Можайского уезда, Московской губернии.
    Ее сын Николай – единственный из внуков, которого дождались родители Надежды и Нины –  отец Серегин Максим Иванович и мать Синотова Евдокия Андреевна. По рассказам Нины Максимовны, родители – дед и бабушка Коли – были очень обрадованы появлению на свет мальчика.
    «Но родился, и жил я, и вырос – / Дом на Первой Мещанской, в конце…» – напишет и споет позже Владимир Семенович в своей знаменитой автобиографической «Балладе о детстве» (1975).
    Белорусский высоцковед Валерий Шакало: «1940, лето. У Высоцких поставили телефон. За <маленьким> Владимиром начала присматривает сестра Н<ины> М<аксимовны> Надежда Гордюшина, которая жила с ними до начала войны». (В. Шакало (Минск), «Введение в биохронику И. Рогового», «В поисках Высоцкого» (Пятигорск-Новосибирск), № 38, январь 2020 г.)
    Вторая жена Владимира Высоцкого актриса и сценаристка Людмила Абрамова (1939–2023) в очерке «Дом пути» (журнал «Вагант», № 2, 1990 г.) писала о доме на Первой Мещанской улице в столице, первом жилище будущего поэта и актера: «Возьмем Володин Путь.
    Детство, Отчий Дом – оно скудно, но оно есть, и оно дорого и памятно, прежде всего по прикосновениям к реальной жизни других (Гися Моисеевна Яковлева и Миша, мир сверстников – дворы, двоюродный брат Коля – скудный уют коммуналок).
   …И он ушел из этого Дома, не забыв, не отрекшись, а впитав и выросши из него и не быв там хозяином, но гостем, путником».
    Актриса Иза Высоцкая (Жукова, Мешкова) (1937–2018), первая жена Владимира Семеновича (расписались 25 апреля 1960 года, жили в квартире родителей поэта в доме на Первой Мещанской улице), в книге воспоминаний рассказала о тесном общении Высоцкого с братом: «Около полугода жил у нас племянник Нины Максимовны. Подростком, оставшись сиротой, он попал в колонию, много намыкался и настрадался. Больной туберкулезом, тихий, славный, он нашел в Володе жадного душевного слушателя. Спать его устраивали на кухне, и там по ночам он изливал Володе душу, тихонечко пел тюремные жалостные песни и подарил сделанные из газеты и воска тюремные карты. Потом он получил крохотную комнатку. Был несказанно рад. Нина Максимовна помогала ему налаживать быт, помогала чем могла. Мы ходили к нему в гости на семейные чаепития». (И. Высоцкая, «Короткое счастье на всю жизнь» (2005), глава «20. 09. 1960. Москва, Московская, Россия».)
    Каким образом Николай появился в семье Высоцких? Инициатива появления исходила от Нины Максимовны. решившей приютить у себя осиротевшего племянника.
    Из беседы пятигорского журналиста Валерия Перевозчикова с матерью поэта Ниной Максимовной Высоцкой:
    «Н. Высоцкая: Сколько я пережила за брата… Да и за сестер…
    В. Перевозчиков: И за племянника Николая?
    Н. В.: И за племянника тоже. Ведь Николай остался один: отца нет, мать умерла. И вместо того, чтобы его отправить в детский дом, он попал в детский приемник. А это совсем другое дело, там они – мальчишки лет 14–15-ти – работали на угольной шахте. И уже там Николай начал кашлять… Потом Николай мне говорил: «Я чувствую, что начал кашлять…» И тогда мальчишки решили оттуда бежать. И по дороге они, голодные, что-то стащили, чтобы поесть. Их поймали, и так он попал в лагеря, работал где-то на золотых приисках в Сибири… (Версия В. Перевозчикова: «Николай попал в сталинские лагеря, в сущности, по недоразумению – его попросили (или заставили) посторожить ворованную капусту…» (В. Перевозчиков, «Владимир Высоцкий. Правда смертного часа. Посмертная судьба» (2000), глава «Двоюродный брат».)) И сколько я за него хлопотала!
    А когда Николай вернулся в Москву, – Вы бы знали, какой он был худой. Просто скелет. А вернулся он по амнистии (по другим источникам – актирован по болезни. – А. С.), да еще дорогой его ударили ножом в живот, и рана загноилась… Но он сказал себе: я всеми правдами и неправдами должен вернуться в Москву. И главное было для него сохранить справку об освобождении. И вот он приехал в Москву: квартиры нет, прописки нет, – что делать?.. А ведь он приехал в таком страшном виде: казалось, что у него есть только кости, а мышц вообще нет. Как из Освенцима!
    А у него в Москве была еще одна тетка, я пошла к ней и говорю:
    – Надо как-то устраивать парня…
    – Вот и устраивайте сами своего парня.
    В общем, она так агрессивно меня встретила… Но ведь тогда все всего боялись. Коля живет у нас… Конечно, надо хлопотать, ведь он нигде не прописан. А где хлопотать? С чего начинать? А тут еще Коля заболел, – у него активный процесс в легких. Ходить он не может, лежит… Что делать? Куда бросаться? И я начинаю хлопотать, звоню в больницу… Говорю: «Приезжайте, иначе человек может умереть. Лежит, а на нем все мокрое, как будто он из ванны вылез!» Это все было еще на Первой Мещанской, еще в старой квартире, – 1951-й или 1952-й год. Ну и что делать? Я же работала… Приезжает врач, дает направление на рентген. И вот там, после рентгена, из кабинета выскакивает медсестра… Вот с такими глазами! «Кто здесь с ним?! Кто здесь Гордюшина?!» Я говорю:
    – А что с ним?
    – А вы кто?
    – Я – тетка.
    – У него ужасное затемнение в легких!
    Ну, что делать – надо класть его в больницу, а как? Коля же нигде не прописан, у него даже паспорта нет. Я начинаю хлопотать, иду в райисполком. Все там рассказала, а мне говорят: «Мы понимаем ваше положение, но ведь он живет не на нашей территории. Советуем вам пойти в свой исполком». А тогда ведь всё было проще: я сразу попадаю в приемную председателя нашего исполкома, а он уже собирается уходить. Я к нему:
    – Вы уже уходите?
    – Да, ухожу. А вы ко мне?
    – Да, к вам.
    – Ну, пожалуйста.
    Представляете? Возвращается в кабинет, предлагает мне стул. И я говорю:
    – У меня вот такая ситуация, в квартире такой больной человек…
    И он меня направляет в другой кабинет: «Идите к товарищу Шепелю и расскажите, что у вас такая проблема… Все подробно ему расскажите».
    Я пошла, а это оказалась женщина. Все подробно ей рассказала… И на следующий день с работы ей звоню. Она отвечает: «Я ничего не забыла, все идет своим чередом». Прихожу вечером домой, оказывается, что она сама побывала у нас и посмотрела Колю… А соседи все ей рассказали. Ведь все они – и Гися Моисеевна, и Людмила Яковлевна – помогали, ходили к нам, кормили Колю… И эта Шепель мне говорит, что надо пойти туда-то, взять такие и такие документы. Ой-ой-ой! Сколько я тогда выходила!.. У меня была целая записная книжка: куда и когда надо идти, с кем говорить… А у меня же работа, правда меня отпускали иногда… И однажды я прихожу домой, а Коли нет.
    Наконец его забрали в больницу. Я сразу туда, а сестра говорит: «Вот и мамочка твоя пришла…» А когда она его раздевала, то говорила: «Милый мой, откуда же ты такой явился?» А Коля говорит: «Откуда-откуда? Оттуда, где и Макар телят не гонял…» В общем, у него туберкулез, и он лежит в больнице в Сокольниках полгода. Я езжу к нему почти каждый день, падаю с ног, но что же делать…
    Потом меня вызывает главврач и говорит: «Мы не можем его больше держать, курс лечения закончен. Но просто так выписать мы его не можем, – он же без паспорта».
    Я опять в наш исполком: ну дайте, наконец, паспорт человеку. И, наконец, мне дают паспорт. В больницу Коля лег летом, а вышел зимой. И вот всем домом мы собирали ему одежду… Кто-то дал пальто, кто-то – шапку, зимние ботинки… Вот такая история…» (Валерий Перевозчиков (Пятигорск), «"Живой Высоцкий" (главы из неопубликованной рукописи)», глава «Нина Максимовна Высоцкая. О друзьях и соседях, о времени и о своей семье», «"Владимиру Высоцкому – 72": Народный сборник, «Тридцать лет без Высоцкого»: Ежегодник» / Сост. Л. Траспов, М. Цыбульский (Николаев, Украина, 2010 г.), раздел «Воспоминания. свидетельства».)
    Белорусский высоцковед Валерий Шакало: «1953. 06. В Москву к Н<ине> М<аксимовне> приезжает ее племянник Николай Гордюшин, комиссованный (верно – актированный. – А. С.) из лагеря по состоянию здоровья.
    1953. 06. Более полугода Н. Гордюшин лежит в больнице с диагнозом туберкулез.
    1954. 02. Николай, двоюродный брат В<ладимира> В<ысоцкого>, жил у Н<ины> М<аксимовны>, рассказывал о тюремной жизни, пел тюремные песни, <учил «ботать по фене» (говорить на блатном жаргоне)>». (В. Шакало (Минск), «Введение в биохронику И. Рогового», «В поисках Высоцкого» (Пятигорск-Новосибирск), № 38, январь 2020 г.)
    Валерий Перевозчиков: «Николай вернулся в Москву – жить ему было негде – и некоторое время он жил у Высоцких в новой квартире на проспекте Мира. В этой трехкомнатной квартире вместе жили семьи Высоцких и Яковлевых (Нина Максимовна с Владимиром и Гися Моисеевна с Михаилом). В это время В. В. начинает учиться в Школе-студии МХАТ. Рассказывает сокурсник по Студии и друг В. В. – Г. Ялович: «Две семьи жили в одной квартире… Там Володя познакомил меня с одним человеком, который только что вернулся «оттуда»… И целый день мы сидели в комнате, этот человек рассказывал… Еще помню, что он читал свои стихи. Володя от него много узнал и, вероятно, многое взял из него. Высоцкий мог «внедриться» в другое человеческое существо, в другую человеческую природу. Мог увидеть мир «из другого человека»…» (В. Перевозчиков, «Владимир Высоцкий. Правда смертного часа. Посмертная судьба» (2000), глава «Двоюродный брат».)
    «Николай сыграл важную роль в жизни В. В. – роль практически неизвестную и совершенно неоцененную. Одной из первых сказала об этом Людмила Владимировна Абрамова: «…Про Колю надо вспоминать, ведь он был чистейшей, ангельской души человек, и ни в чем не виновный. А ведь он был осужден, сидел в лагерях. И очень много текстов – просто блатных песен – Володя знал от него. Коля вернулся не потому, что его кто-то простил, – он был комиссован (верно – актирован. – А. С.) как страшно больной человек… И нигде ни в чем он не озлобился, никогда в жизни не ругал тех, кто его посадил…»
    И не только тексты лагерных песен узнал В. В. от своего двоюродного брата, – вспоминает «вечный сосед» Высоцких Михаил Яковлев (Зискинд) (сын Гиси Моисеевны): «Хорошо помню Николая… Однажды он появился у нас на проспекте Мира, появился после сталинских лагерей. А попал он туда ни за что: кажется, с голоду украл буханку хлеба… В лагере он заболел туберкулезом.
    Я даже помню, как Коля уезжал из Москвы – здоровый ухоженный ребенок – а вернулся, по существу, инвалидом. И вот мы втроем: Володя, Коля и я, иногда сидели до утра: он рассказывал нам про лагерную жизнь. Пел какие-то лагерные песни. Я глубоко уверен, что это оказало влияние на первые песни Высоцкого – так называемые «блатные»…»
    Так что, знание лагерной жизни было у В. В. задолго до чтения «Архипелага ГУЛАГа» и знакомства с Вадимом Ивановичем Тумановым. Это подтверждает сам Туманов: «…Это не совсем точно, что Володя узнал про лагеря от меня, – хотя на все эти темы мы с ним подробно переговорили… У него был двоюродный брат – Николай, который сидел в Бодайбо. Володя многое знал от него».
    Друзья детства В. В. хорошо помнят Николая, – разумеется, он не мог не произвести сильного впечатления и своими рассказами, и своей судьбой. Владимир Акимов: «Однажды Коля показал нам (мы еще мальчишками были) как делаются карты в местах не столь отдаленных: из газет и картошки. Масти рисуются сажей от каблука и истолченным в пыль, размоченным слюной кирпичом. Хорошие были карты – на ощупь как атласные. Володя ими очень дорожил, хотя карточные игры, в сущности, миновали нас. Коля вышел по амнистии, пробыв энное количество лет на приисках в Бодайбо»…» (В. Перевозчиков, «Владимир Высоцкий. Правда смертного часа. Посмертная судьба» (2000), глава «Двоюродный брат».)
    Близкий друг Владимира Семеновича, актер Всеволод Абдулов, познакомившийся с Высоцким в июне 1960 года: «Свою первую песню Володя написал осенью 60-го. Помню, появился в квартире на 3-й (ошибка: верно – на 1-й. – А. С.) Мещанской племянник мамы Нины Максимовны <Николай Гордюшин>, откуда-то из Сибири приехал – он там отсиживал срок. И они с Володей «схлестнулись» дней на десять. Застолья, невероятные рассказы. После чего Володя разразился первым блоком уличных песен». («Исповедь после смерти. «МК» публикует неизвестные воспоминания актера Всеволода Абдулова о своем друге Владимире Высоцком» (лит. обработка Е. Сажневой), «Московский комсомолец», 24 июля 2007 г., глава «Дружба».)
    Интересный факт из воспоминаний матери поэта и актера. Нина Максимовна Высоцкая рассказывала: «Когда-то Николай пел Володины песни – первые. А Володя играл на гитаре. Тогда Николай говорил: «Володя, я – твой соавтор»…» (В. Перевозчиков, «Владимир Высоцкий. Правда смертного часа. Посмертная судьба» (2000), глава «Двоюродный брат».)
    Один из примеров «соавторства» приводит в своей статье еврейский журналист Геннадий Брук: «Николай отбывал срок на золотых приисках в Бодайбо (в Бодайбинских лагерях. – А. С.), рассказывал о них Высоцкому, и наверняка неслучайно появились потом строчки:

                А меня в товарный и на восток,
                И на прииски в Бодайбо.

    Это было написано в 1961 году. А в 1976-м Высоцкий сам побывал на этих приисках в качестве гостя Вадима Туманова». (Г. Брук, «"И море там –  Израилеванное!" К 80-летию со дня рождения Владимира Высоцкого», «Еврейский обозреватель», № 2 (302), февраль 2018 г., глава «Они же нас выгнали с Египета!»)
    «В. Перевозчиков: А <Владимир> Высоцкий общался с Николаем?
    Н. Высоцкая: Володя с ним, конечно, общался, но не так много. Он даже говорил Николаю: «Коля, ты на меня не обижайся, я же учусь, я же – студент». А вообще, Вы знаете, Валера, это очень тяжелая тема, и я стараюсь ее не касаться…» (Валерий Перевозчиков (Пятигорск), «"Живой Высоцкий" (главы из неопубликованной рукописи)», глава «Нина Максимовна Высоцкая. О друзьях и соседях, о времени и о своей семье», «"Владимиру Высоцкому – 72": Народный сборник, «Тридцать лет без Высоцкого»: Ежегодник» / Сост. Л. Траспов, М. Цыбульский (Николаев, Украина, 2010 г.), раздел «Воспоминания. свидетельства».)
    «Коля умер следом за Володей, 17 сентября 1980 г. Через полтора месяца». («Письмо Нины Максимовны Высоцкой Ларисе Владимировне Юриной» от 15 марта 1982 г., подг. и публ. Л. Симаковой, «"Владимиру Высоцкому – 72": Народный сборник, «Тридцать лет без Высоцкого»: Ежегодник» / Сост. Л. Траспов, М. Цыбульский (Николаев, Украина, 2010 г.), раздел «Публикации».)
     Грешные дни Николая Николаевича Гордюшина окончились в Москве, в больнице. Скончался он от туберкулеза на 54-м (или 52-м) году жизни. Семьи у двоюродного брата поэта и актера не было и наследников не осталось.
    Иза Высоцкая: «Коля очень любил Володю… и пережил его всего на месяц. Умер он в больнице». (И. Высоцкая, «Короткое счастье на всю жизнь» (2005), глава «20. 09. 1960. Москва, Московская, Россия».)
    «По словам Нины Максимовны Высоцкой, на похоронах Николая был весь персонал больницы – его по-человечески любили…» (В. Перевозчиков, «Владимир Высоцкий. Правда смертного часа. Посмертная судьба» (2000), глава «Двоюродный брат».)
   Николай Гордюшин: «Володя, я соавтор твоих первых песен…»