Снег на перроне

Железные бесы рвутся в ночь к горизонту,
Снимаясь со блока гладких колёс.
Именно им внутри сетей перегонов
Суждено писать летопись смеха и слёз.

Бросая свой взгляд на козырёк «выходного»,
Пробуя вкус магистральных дорог,
Каждый из них с подстраховкой другого
Уносится вдаль, разрушая порог.
 
В этих загонах без подступов к свету
Им всем открывают единственный путь
Туда, где года, что даны человеку,
Призваны сгинуть. Без шанса вернуть.
 
Площадь вокзала опустела к полудню,
Расписание борется с праздничным сном.
Терминал накрывает обещанной вьюгой,
Белой кистью рисующей пейзаж за окном.

Отвыкла зима в конце года быть в мехе,
А сегодня «аутфит» строго по этикету.
Хорошо, что “аляску” достал на рассвете.
Иных вариантов в шкафу просто нету.
 
Мы сели напротив в уютные кресла,
Как когда-то садились на пледики в поле.
Зал ожидания – любимое место,
Где я частенько брал чашку кофе.
 
Обитаемый остров, где бури резвятся.
Приставка под нужды чужих городов. 
Нам суждено было здесь оказаться –
И я всегда думал, что буду готов.
 
В плеере Цой про депо и сезоны.
Будто ставит нароком ногу на грудь.
Нужно ли мне начинать разговоры,
Прежде чем ты отправишься в путь?
 
Что сказать девушке юной, но сильной?
Какие ещё наставления дать?
Ты со старта являлась доброй и милой,
Но готова была за себя постоять.
 
Спасая тебя от тревог в колыбели,
Читая стихи и свои, и других,
Я слышал, как там, за стеною, метели
Пытались ворваться в наш маленький мир.
 
Всегда уважал их силу и цели,
Но трещала осина в камине для нас.
И пока корабли других гибли на мелях,
Мы резали волны на всех парусах.
 
Пристань вот только – пункт пересадки,
А этот зал - просто этап для старейшин.
Я столько решений принял на этих лавках,
И ты оказалась одним из важнейших.
 
Лучший «Проект», симфония Девять.
Стажёр на все руки и топ – ученица.
Перед тобой открыты все двери…
Покидает гнездо окрепшая птица.
 
Посадка зовёт на другой этап жизни,
И вроде смирился бы с этим давно.
Но пока я пытаюсь прибрать свои мысли,
Ты уже успеваешь облачиться в пальто.
 
Сортировку состава внедрили зеркальной,
И мы с терминала к последним дверям
Идём к «Аммендорфу» с числом восемнадцать,
Где нас разведут по другим колеям.
 
За десять минут погоды не сделать.
Прощений просить уже ни с руки.
Тебе всё равно придётся уехать,
И это, увы, решаем не мы.
 
Стой! Я прошу, бесконечное время!
Я ещё пару сказок ей на ночь прочту.
Как найти брешь в жестокой системе,
И быть всегда там, где дочь жмётся к отцу?
 
Это лишь крик, немой, внутри сердца,
Которое долго молчало в дожди.
Я понимаю, что это естественно –
Отпускать кого любишь... “Встань и иди!” 
 
Как ни крути, но ты послана свыше.
Я вдребезги бился стать лучшим отцом
И дал тебе всё, чтобы ты могла выжить
В этом мире, готовым сожрать целиком.
 
Некогда в прошлом благородные волки
Давно уподобились псам во дворах.
И как бы в осадах не пришлось сидеть долго –
Не дай им увидеть в глазах, твоих, страх.
 
Брось дикий вызов, но держи тепло в сердце.
Зажги звёзды в небе заветом предтеч.
Будет непросто вернуть всё на рельсы,
Не войдя в искушение на них же и лечь.
 
Стань в горле костью безумного мира
Накаченных куриц с ветром в башке.
Им чуждо чувство тонкого стиля,
Что заведомо проигрыш в этой войне.
 
Я сам тебя “бегать” учил по слогам,
А сейчас не могу и два слова связать.
Молча взираю кем стала мадам,
Недавно которую любил щекотать.
 
Помнишь, как мы с тобой строили крепость
На твой день рождения у нас во дворе? 
Мне казалось, что так далеко моя зрелость,
А теперь у меня виски в седине.
 
Этот снег, что уже оккупировал землю,
Строит сугробы вдоль забора вдали…
Однажды тебе тоже выставят цену,
Но пусть это будут не лайки в сети.

Не бойся из ножен вытаскивать дерзость,
Если в шаге от цели ржавеет капкан.
Тебя испугает не раз неизвестность,
Но поезд прорвётся и через туман.
 
Хороших людей вряд ли больше на свете –
Не спеши видеть близких в каждом втором.
Тебя на конечной обязательно встретят,
Но лучше уметь совладать с багажом.
 
Дерзай брать своё, как учил, - взглядом, лисьим.
Изредка и с нарушением правил...
Я тебе от руки написал сотни писем,
Но ни одно так и не отправил.
 
Заняться порядком в первой из комнат,
Пока во второй возрождался бардак,
Было обычным делом из многих,
Где я ворчал, угарая с себя.
 
Пока тебя ждал к молоку и печенью,
Моя кружка кофе стала пуста.
Память об этом не смоет течением
Даже тем, где таскали мальков у моста.
 
На домашки плевались, фигея со школы.
Неудачам смеялись нагло в лицо.
А теперь, оставляя следы на перроне,
Мы идём, как герои немого кино.
 
Легко принимать, как ведут себя люди,
Кидая небрежно «вообще не потеря»…
Но я помню те слёзы «Меня он не любит!»,
Когда ты вернулась с учёбы в апреле.
 
Мне вредность, твоя, почти башню срывала.
От истерик, твоих, отходил по полдня,
Но, укрывая перед сном одеялом,
Понимал, что не будет дороже тебя.
 
Не любил я, по правде, читать сказки на ночь.
Я хотел, чтобы жизнь ты “писала” сама.
И вот восемнадцатый “дрейф” вокруг Солнца
Часть саги “Юность” подвёл под финал.
 
Весь этот миг от «Тогда» до «Сегодня»
Не больше размера следов на снегу…
Мы подошли ко входу вагона.
«Добрый день. Ваш билет?» - как ногтём по стеклу.
 
Что, это всё? Теперь мы в расчёте?
Я больше не должен? Сама по себе?
А можно войти ещё побыть с дочей?
Нет? Пять минут? И «зелёный» везде?
 
Ты повернулась: «Ну вот, я готова.
Спасибо за детство. Буду звонить».
Я слышал вчера твоё первое слово…
Когда научилась так говорить?

«Иди обниму наставника, воина,
Лучшего друга, хранителя тайн.
Ты говорил, что оно того стоит…
Да, ты был прав. Ну всё мне пора».
 
Напутствий не будет звонить, писать чаще.
В идеале бы лучше ко мне подостыть,
Ведь, чтобы построить каркас в настоящем,
Прошлое нужно бетоном залить.
 
Прошу лишь запомнить эту минуту.
Тридцать первый декабрь. Полночь почти…
Храни тебя Бог от предательств и смуты.
Всех высших благ и удачи в пути.
 
Тебе предстоит встретить натиск от мира,
Выстоять в буднях, задачах, культуре,
А мне возвратиться в пустую квартиру,
Где скрип пола в детской тебя не разбудит.
 
Провожающих просят покинуть вагоны,
И грустные лица смотрят оттуда…
Давно не листал я фотоальбомы,
Где мы навсегда остались друг с другом.
 
Стою, наблюдаю - уносится прочь,
Отрывая последний лист календаря,
Экспресс до Весны в новогоднюю ночь,
Что несёт собой эру нового дня.
 
«Выходящий» включает предательски красный,
Давая понять, что мне дальше нельзя. 
Закрылась обложка ещё одной сказки,
Которую ей не прочесть никогда.
 
Сложнее всегда тому, кто остаётся.
И пусть внутри сердца сплошной беспредел.
Сейчас она ищет своё место под солнцем,
Разве не этого я и хотел?

Буду всегда ею тихо гордиться.
Часть меня с ней – этого не отнять.
Снег на перрон продолжает ложиться,
И её следов больше уже не видать.