Змея

1. Огонь.

Мы, оказалось, братья неродные:
 
Приёмный я, приблудный, а не он.
 
Поэтому хихикали святые
 
Мне в спину и в глаза со всех сторон.
 
 
 
Случайностью звались мои успехи,
 
А неудачи - скверный генокод.
 
Душа моя закована в доспехи
 
С тех пор, их ярость Бога не пробьёт.
 
 
 
Да, молнии тушили об меня,
 
Отец, шутя и даже серафимы.
 
Откуда вдруг в саду взялась змея,
 
Что яблоком Адама искусила,
 
 
 
Не знаю я. Но Ева хороша
 
Лицом и телом. Выдумал Адам
 
Легенду - откусил он от плода
 
По доброй воле, похоть не сдержал.
 
 
 
Как только обо всём узнал отец,
 
Пришёл конец проекту "человек".
 
Он понял, что в конструкции сердец
 
Ошибку допустил, собрал макет,
 
 
 
Любовь которого прожорлива, всеядна,
 
Создателя боится, но не чтит,
 
Бежит за юбкой, властью безоглядно,
 
А в храме на коленях не стоит.
 
 
 
Проникли ревность, зависть в райский сад.
 
Кусали, как невидимые вши,
 
Людей, святых до крови, всех подряд.
 
Недалеко, казалось, до беды,
 
 
 
Но Бог - не лох, вселенные творил,
 
Узлы рубил, младенцев в колыбели
 
Казнил. Весь род людской приговорил
 
К изгнанию на землю в царство зверя.
 
 
 
Но, не задача, зверь давно подох.
 
Перетрудился, бедный, надорвался.
 
"Пойди ко мне, - услышал я, - сынок," -
 
И понял, что изрядно облажался.
 
 
 
Увлёкся книгой и сидел, дурак,
 
В библиотеке, не подозревая,
 
Что самый распоследний здешний раб
 
От взгляда Бога спрятался в сарае.
 
 
 
Услышал я, что стены говорят,
 
Моргают шторы, на меня кивают,
 
Но он не верит, пусть себе трубят
 
Архангелы, хоть спать они мешают,
 
 
 
Что это я Адама подсадил
 
На дерево, где яблоко висело.
 
"Но ты пойми, сынок, и подсоби
 
Отцу, исполни непростое дело."
 
 
 
И всё такое век, а, может, три
 
Он говорил, внушая, как душнила.
 
Я закричал: "Ну, что же ты, гони
 
Из рая неродного тебе сына!"
 
 
 
Меня стошнило, я упал в песок,
 
Крыло сломал, чтоб не было соблазна
 
Летать к окну в сияющий чертог,
 
Просить прощения униженно, напрасно.
 
 
 
Не ведал я, что это мой шесток.
 
И в страшном сне не падал в чрево ада.
 
Стучала кровь кувалдою в висок.
 
Я умер от отчаянья и смрада.


2. Огонь.

Конечно, Бог - в душе, но в том-то и проблема,
 
Что дьявол тоже там. Спи, Ева-королева...
 
Как он туда попал? Неслыханное дело!
 
Я - на балкон, курить. Звезду желаешь с неба?
 
 
 
Бог на людей забил и про меня забыл.
 
Я малость поостыл, конечно, нагрешил,
 
Пока заветы вбил не в души, так в умы.
 
Тех, кто его чернил, казнил и без вины.
 
 
 
Не злой я, не дурак, земной разросся сад,
 
И роза, и сорняк красиво жить хотят.
 
Их не пугает ад, прискорбный это факт.
 
Тружусь без сна, как раб, не требуя наград.
 
 
 
Боль, это не беда, но зло - иное дело,
 
Откуда в Божий мир, и как оно влетело?
 
Волк убивает лань, чтоб голод утолить,
 
Но может невзначай из ревности загрызть.
 
 
 
И та же у людей ошибка в голове.
 
Они зверей умней, беду несут земле.
 
Плодятся бесконтрольно, опустошают недра.
 
Трагедия невольно случится непременно.
 
 
 
Взорвут к чертям планету, а, может, это цель?
 
Вернусь в библиотеку к отцу в прекрасный день.
 
Откроет мне объятья старик и прослезится.
 
Архангелы слетятся на ветки, как синицы,
 
 
 
Боятся, что отцу я всю правду расскажу,
 
Что к людям не летали они и за версту,
 
Забили на работу, играли в домино
 
И в карты, обормоты пернатые, в очко.
 
 
 
Но я не так устроен, хочу решить задачу.
 
Я - каторжник на воле, заезженная кляча.
 
Вернусь в барак на шконку, доставлю воз на двор,
 
Найду в стогу иголку, открою ей запор.
 
 
 
Что будет там за дверью? - Ларец, а  смерть в нём чья?
 
Гадать я не умею, но, чую, западня
 
Там будет непременно - моей рукой нажмут
 
Курок, и это скверно: бесценное сотрут,
 
 
 
Возможно, будто вовсе и не было всего,
 
Другое шестерёнки закрутит колесо.
 
Но где это балкон мой? На улице черно.
 
Сирены вой, железный рой мне целится в лицо.


3.

Дед жал, давил на кнопку - сюрпризы не взлетали.
 
Чертята до упаду, засранцы, хохотали:
 
Какой наивный дядя, как будто создавал
 
Красавицу планету Бог, пять ночей не спал,
 
 
 
Чтоб он её взорвал, как ослик синий шарик?
 
Какой папаша план курил ты под вискарик?
 
"Иди скорее к нам! - кричат ему чертята. -
 
Ты наш кумир, пацан, восьмое чудо ада.
 
 
 Огонь:

-"Брат, это твой клиент, он молится тебе,
 
А почему эффект обратный в голове
 
Его возобладал? - Ты где-то не дожал,
 
Когда к добру его без дыбы принуждал.
 
 
 
Возможно, это твой особо хитрый план?
 
Я за тобой браток, откроюсь, наблюдал.
 
Конечно, ты его мне в руки не толкал,
 
Но и не тормозил, за горло не держал."
 
 
Вода
- "Сейчас другое время, работать надо тоньше.
 
Костры зажечь не смеет святая церковь больше,
 
А, значит, люди в храмы молиться не пойдут,
 
Заветы позабудут, перечеркнут мой труд.
 
 
 
А он зажёг лампады и свечи, словно звезды,
 
Переполняют раны надеждой дУши. Слёзы
 
На лицах мироточат у каждого второго
 
За мёртвого родного, тем более, живого.
 
 
 
Сытость и достаток - не моя стезя.
 
Калачом на службу заманить нельзя.
 
Укрепляют веру горе и беда,
 
Разум отступает, рвутся в бой сердца.
 
 
 
Кто стоял, зевая, в храме со свечой,
 
Тот сегодня к Богу по земле сырой,
 
Вспомнив все молитвы, по костям ползёт,
 
Кается, бедняга, грех с него течёт
 
 
 
Грязными ручьями. Чистым, как роса,
 
Он войдёт героем в райские врата.
 
Я тропою этой сам когда-то шёл
 
И другой, поверь мне, к Богу не нашёл."
 
 
Огонь
- "В ад, скажу я, тоже не заросла дорога.
 
Седьмого измерения мне уже мало, скоро
 
Начну рубить в восьмое уверенно проход.
 
Проверить забываю, а вдруг там кто живёт?
 
 
 
Задумался, залип? Лошадью ходи.
 
Расстроился, поник головой, не спи.
 
Вижу, что отвлёкся, - шах тебе и мат.

Целый год играли, аж мозги болят."


4. Огонь

Скажи, а этот парень небритый, в майке цвета
 
Унылого болотного рассвета,
 
Тот, что почти не струсил под дулом пистолета,
 
Тем самым поднабрал авторитета.
 
 
 
Он вроде твой, но тянется ко мне,
 
И черти говорят, давно созрел
 
Свои порядки строить на земле,
 
Умел и смел, и сердцем затвердел.
 
 
 
По методичке спорится работа.
 
Льстецами днём и ночью окружён.
 
Мне, брат, с тобой ругаться неохота,
 
Но он и сам стремится быть вождём.
 
 
 
Не командор, но лихо бронзовеет.
 
Детей и стариков, послушных жён
 
Противника шельмует, не жалеет,
 
Трагедией своею ослеплён.
 
 
 
А если я чертей к нему пошлю,
 
Матёрых, представляешь, что случится?
 
Об этом даже думать не хочу -
 
Придётся всем в аду перетрудиться.
 
 
 
Займись им сам, вот-вот через черту
 
Перешагнёт он - и пиши пропало!
 
Мы будем тратить жизнь на суету,
 
Которой без того у нас немало.
 
 
 
Пусть сострадание залезет ему в ухо
 
И там сидит весь год, возможно, два,
 
Пока не поздно, вроде не протухла
 
Совсем у этой рыбы голова.


5. Огонь

Ну что ты здесь сидишь, пошли домой,
 
Братишка. В шахматишки поиграем,
 
Простудишься на паперти, родной,
 
Пройдёт февраль, вернёшься, скажем, в мае.
 
 
 
Не густо тебе грешники подали,
 
Чертята имена их записали.
 
Пошли скорей, вон, дед идёт с метлой,
 
Скребёт сугроб козлиной бородой.
 
 
 
Чёрт с ней, с сумой, оставь её соседу!
 
Святой грааль в ней с жидкостью к обеду?
 
А я всё думал, где он затерялся,
 
Искать его недавно собирался.
 
 
 
Ну что, хлебнул людского состраданья?
 
Такие заслужили наказанья...
 
Ты был, как труп, - никто тебя не спас,
 
А ты за них погиб уже сто раз.
 
 
 
Они всего однажды записали,
 
Когда тебя на солнышке распяли.
 
А сколько раз они тебя сжигали,
 
Колесовали, четвертовали?
 
 
 
Конями на кусочки разрывали,
 
В висок стреляли в сыром подвале...
 
До дыр иконы зацеловали,
 
От крови губы не вытирали.
 
 
 
Пошли к Адаму. Он воду мутит,
 
Отцу обиду всё не забудет.
 
Ему пора бы остепениться.
 
Понятно, старый не извинится.
 
 
 
Да, Ева - это его творенье
 
Для поклоненья - не вожделенья.
 
Но, если честно, как на духу,
 
Скажу: Адама я не сужу.
 
 
 
При виде Евы потели руки
 
У серафимов, твердели брюки.
 
Могло быть хуже, я точно знаю,
 
Себя из списка не исключаю.
 
 
 
Смирить гордыню пора Адаму.
 
Возьмём коробку с собой агдама,
 
Он, может статься, пойдёт навстречу.
 
Обида чахнет, она не вечна.
 
 
 
Отец, конечно, нас поругает,
 
Но так, для вида, он сам страдает
 
И помириться с Адамом хочет.
 
Я даже слышал, во сне бормочет,
 
 
 
Что снова видеть его так рад,
 
Звал возвращаться домой, назад,
 
Сад не ухожен, зарос по шею.
 
Мы их помирим, я в это верю.
 
 
 
Мы разломаем плотину гнева
 
Очистим души от льда и снега
 
Любовь затопит сердца людские
 
Наступит счастье в огромном мире.
 
 
 
Мы потеряем с тобой работу
 
Пойдём по сёлам учить босоту
 
Как жить свободно и без обмана
 
Ведь люди стены святого храма.


6. Да, офис у Адама действительно крутой,
 
Пришёл пацан к успеху, не то что мы с тобой,
 
Всего добился волей и светлой головой.
 
Пошлёт он нас тропою по полю в лес густой.
 
 
 
Какая-то защита надёжная от нас
 
В дверь кабинета вшита, там электронный глаз.
 
Перевернулся резко - Адамчик нас засёк
 
И выпрыгнул из кресла, бежит встречать, дружок.
 
 
 
А, нет, остановило его больное эго,
 
Решил нас помурыжить и дань отдать клозету.
 
У нас же нет гордыни, мы можем подождать,
 
Пока он будет дуться, нужду свою справлять.
 
 
 
Какие-то портреты на стенах у него.
 
Вот этого я знаю: помойное ведро
 
В аду несёт он гордо на свалку поутру,
 
А этот извращенец. А где, я не пойму
 
 
 
Иконы, твоё тело, прибитое к кресту?
 
Не вижу, может, слева за шторкою, в углу?
 
Молчу, не провоцирую тебя на гнев святой,
 
Но у него проблемы с душой и с головой.
 
 
 
Забыл отца заветы - тут случай непростой,
 
Не близок конец света, нам рано на покой,
 
Купили мы билеты, но только не в партер -
 
Идём опять на сцену, кривляться наш удел.
 
 
 
Пропела секретарша: "Босс очень сильно занят."
 
Да знаем мы, в клозете чертей моих пугает.
 
Мы ждём тысячелетие, и даже не одно.
 
Вообще бесчеловечно держать в приёмной зло.
 
 
 
Согласен, виноват я, что взял с собой добро.
 
Оно мне помогает своих узнать в лицо.
 
Бежит всегда по морю немного впереди,
 
От мин оберегает на жизненном пути.
 
 
 
Адам из кабинета, с лицом, как на поминки,
 
Шагнул и смачно выдал: "Ты - зло, но из пробирки,
 
А ты - кусок просвирки (он вместо "здрасьте" брату), -
 
Сказал и улыбнулся довольно, нагловато. -
 
 
 
Вы персонажи в скучной компьютерной игре,
 
Морально устаревшей дешёвой рпг.
 
Компьютер маломощный, от кулера зависит
 
Наш мир. Он завтра сдохнет, и всё вокруг зависнет."
 
 
 
"В своём репертуаре, Адамчик, дорогой.
 
Мы с братом тут гуляли, и вот к тебе, родной,
 
Зашли. И угадали, ты нам безмерно рад.
 
Твой офис впечатляет: высок, как Арарат.
 
 
 
Жаль, ты не сильно вырос морально за века,
 
Испытываешь радость от гибкости ума.
 
А что у нас в коробке, Адамчик, посмотри -
 
Агдамчик! Ставь закуски и не благодари.
 
 
 
Расскажешь нам подробно новейший свой завет,
 
Оракулов ты папа, слепых пророков дед.
 
Дай силы мне, отец, благослови на подвиг.
 
Как хорошо, что взял я с собою водки погреб!


7. Огонь
- Адам, мы понимаем, у вас с всевышним тёрки,
 
Конфликты, непонятки, дебаты и разборки.
 
Запутано всё, сложно, концов не отыскать.
 
Так, может, помириться, надёжно закопать
 
 
 
Топор войны. На помощь любовь вели  позвать,
 
Она умеет раны и дУши врачевать.
 
Представь, какая сказка наступит на земле!
 
Сейчас она изрыта и корчится в петле.
 
 
 
Висит на волоске, тонком и седом,
 
Не планета - адский сумасшедший дом.
 
Ладно бы Гоморра, Вавилон, Содом.
 
Ураган террора где-то за углом,
 
 
 
Уже очень близко, ты же это знаешь.
 
Нас, уверен, с братом тоже понимаешь.
 
Без того работы грязной очень много,
 
Помирись с Всевышним ты за ради Бога.
 
 
 
Мне пойди навстречу, лично я прошу.
 
Не хочу навечно быть рабом в аду,
 
Мне работа эта, друг, не по нутру.
 
С книгой моё место у отца в саду.
 
 

Адам
- Да, не разучился каторжник мечтать.
 
В прошлое не можешь даже ты попасть.
 
Тень твою не пустят на коленях в рай.
 
Ты же - падший ангел, враг, не забывай.
 
 
Огонь
- Вельзевул и Воланд, Дьявол, падший ангел -
 
Это просто должность, а в душе я славный,
 
Добрый и открытый. Да, работу знаю,
 
Грешников умело за грехи пытаю.
 
 
 
Чтобы их простили, виноваты сами.
 
Брата, забываешь, без вины распяли.
 
Страшный суд желаешь, апокАлипсис? -
 
Гои и герои, все раскаетесь.
 
 
 
Так зачем тянуть, ставить на зеро,
 
Надо когти рвать прочь из казино,
 
Барахло бросать, с ним не пустят в рай.
 
Офис твой крутой, - там любой сарай,
 
 
 
Старый и худой, всех дворцов милей,
 
Нет проблем отцов, матерей, детей -
 
Все живут в любви под крылом творца,
 
Без оков парит кожаных душа.
 

 
Адам
- Хорошо сказал, я слезу пустил.
 
Ты меня прости, записать забыл.
 
Если бы отец извинился сам,
 
Что меня прогнал и сказать не дал
 
 
 
Даже пары слов в оправдание...
 
Где хвалёное сострадание?
 
Говоришь, проблем нет детей, отцов
 
У него в саду, нет кнутов?
 
 
 
Я оттаял бы от его речей.
 
Соловей, свирель и лесной ручей
 
Не ласкают так воспалённый слух.
 
Только он ко мне на приветы скуп.
 
 
 
Да, заветы я знаю назубок,
 
Есть в душе моей потайной замок,
 
Ключик я ищу от него, пойми.
 
Как найду, скажу, нынче - извини.
 
 
 
Вы страдаете, как и я,
 
А всему виной та змея.
 
А была она или нет,
 
Никому не нужный секрет.
 
 
 
Ты не дьявол, нет, ты Огонь.
 
А тебя позволь называть Водой.
 
Без воды никак не прожить -
 
Не умею благодарить.
 
 
 
За бесценные жертвы твои
 
Расплатились сполна палачи.
 
Боль, раскаянье у меня в груди,
 
Душу на куски рвут грехи.
 
 
 
От тебя приму лишь презрение,
 
Сожаления не прошу.
 
Подыхая от удушения,
 
С шеи сам петлю не сниму.
 
 
 
Лучше руки себе отгрызу,
 
Пусть процесс идёт, как идёт.
 
Я судьбу Его прогоню,
 
Что меня на бойню ведёт,
 
 
 
Как барана, веками тёмными.
 
Дверь открою за горизонт
 
И в иные миры, к звёздам тропами
 
Мой народ однажды уйдёт.
 
 
 
В пустом огромном зале они уже стояли
 
Минут наверно тридцать, не выдержал Адам:
 
 - А что же мы, селяне, торчим, как на вокзале?
 
Пора давно отведать волшебный ваш агдам.
 
 
 
В тот же миг открылась дверь, низкая, как лаз.
 
Прошептал Огонь не к месту, грустно: "Водолаз".
 
Как кролики, полезли все в узкую нору,
 
Огонь шипел невнятно про чёрную звезду.
 
 
 
Но чудо, что открылось их удивлённым взорам,
 
Стоило минутных унижений.
 
В саду они стояли под всем знакомым клёном,
 
Среди цветов, любимых от рождения.
 
 
 
Они благоухали небесным счастьем детства,
 
И не было другого во всей вселенной места,
 
Более желанного для отдыха и сна,
 
Чем эта неприметная кроличья нора.


8. Огонь увидел иву, скамеечку под ней,
 
Играющих, счастливых, растрёпанных детей.
 
Три мальчика, девчушка в веснушках - заводила,
 
Которая из пены у греков выходила,
 
 
 
И Трою красотою сожгла и погубила,
 
Улыбкой Леонардо, чертовка, изводила,
 
Под Орлеаном в латах скакала на коне,
 
На площади Руана горела на костре.
 
 
 
Детишки услыхали настойчивый звонок,
 
Портфели похватали, умчались на урок.
 
"Коробку ставь на лавку, бутылки доставай, -
 
Сказал Адам. - Бокалы, не медли, наполняй".
 
 
 
"Ты часто здесь бухаешь, Адам, признайся честно, -
 
Спросил Огонь. - Мне пофиг, но всё же интересно:
 
Разврату предаёшься на лавке и траве,
 
Какие тараканы живут в твоей башке?"
 
 
 
Но это он подумал, а говорить не стал.
 
Язык его умело любую мысль скрывал,
 
Которая для дела не в помощь, а в разлад,
 
И это очень редкий, недюжинный талант.
 
 
 
Рубиновый напиток жадно поглощали,
 
Жажда уходила не спеша.
 
Детство вспоминали, таяли сердцами
 
Свечи в храме вечного отца.
 
 
 
Первого бокала явно не хватило,
 
И второй немедленно зашёл,
 
Перед третьим жажда в страхе отступила,
 
А с четвёртым стало хорошо.
 
 
 
Солнышко светило, птички щебетали,
 
Пели скрипки нежные цикад,
 
Ягоды и фрукты в воздухе летали,
 
В руки падал спелый виноград.
 
 
 
"Я тут сам подумал, чтоб мы все так жили
 
Не в мечтах, во сне, а наяву.
 
Спали не в кровати в крошечной квартире,
 
Не в дворце бездушном, на лугу,
 
 
 
На траве кудрявой, воздухом, туманом
 
Тело до макушки обернув,
 
Свежим, натуральным, мягким одеялом,
 
Без тревог, охраны и кольчуг.
 
 
 
На снегу, в болоте, в море под кораллом,
 
На утёсе мраморном в гнезде...
 
Что бы нам при этом счастье не хватало?
 
И за что сидим теперь в тюрьме
 
 
 
Комплексов, сомнений, злости, унижений,
 
Ревности и зависти в тисках?
 
В кандалах свободы, чистых устремлений,
 
Пистолет любви зажав в руках?
 
 
 
Сам себе ответить до сих пор не может
 
На такой простой вопрос Адам.
 
Собственно на что же райский сад, о боже,
 
Он, не глядя, взял и променял?
 
 
 
А теперь не хочет даже извиниться.
 
Выбора отец юнцу не дал.
 
Пыжится, храбрится, доказать стремиться,
 
Что за ним останется финал.


9. Как хорошо, друзья, что вы зашли!
 
Надеждами мне не с кем поделиться,
 
И очень важен взгляд со стороны.
 
Надеюсь, вы не станете скупиться
 
 
 
На мудрые советы, шутки и приколы.
 
Замучили ползучие льстецы.
 
Мне чаще женщин снятся мошенники и воры,
 
Предатели, Иуды, подлецы.
 
 
 
Они - асфальт, сквозь них растут цветы
 
Оттуда же, откуда и отец,
 
На этот свет пророс - из пустоты.
 
Она - богов и сеятель, и жнец.
 
 
 
Она - творец неведомо кого,
 
Того, чего вообще не может быть.
 
Мне горько говорить, но для чего
 
Тогда отцу нам преданно служить?
 
 
 
Я буду сам ваять свои миры,
 
Есть у меня эскизы и наброски
 
Реально нереальной красоты,
 
Не то, что эти плоские обноски.
 
 
 
Поэтому грызу гранит науки,
 
Как в шахте перепачканный шахтёр.
 
Мне гении нужны, таланты, ссуки -
 
Судья продажный, мент и прокурор.
 
 
 
И нищеты гноящийся бульон,
 
Пожар войны и беженцев мильён...
 
В таком навозе вырастет бутон -
 
Им буду я за грех вознаграждён.
 
 
 
Огонь сказал: "Ну, я подозревал,
 
Что дьявол - это ты из нас двоих.
 
Хочу поднять божественный нектар -
 
Тост к языку навязчивый прилип.
 
 
 
Мы здесь росли, ты память воскресил,
 
Не ведая ни капли зла и горя.
 
Отец тебя, Адам, давно простил.
 
Вернись к нему, останется святое.
 
 
 
Везде, на глубине и в вышине,
 
Отвалится без боя и без боли
 
Вся грязь, исчезнет без следа в огне.
 
Ты мыслей от меня своих не скроешь:
 
 
 
Избавиться от камня на душе
 
Давно мечтаешь, перестать страдать.
 
И смысл жизни в полной пустоте
 
Очнись скорее, прекрати искать.


10. Адам
Ты вспомни, как нам врали на уроках,
 
Что плоская земля на трёх китах
 
Плывёт, а мы кивали, обормоты,
 
В песочнице играли и в кустах.
 
 
 
Я согрешил и вышел за ворота,
 
И не жалею. Да, посеял страх,
 
Сомнения, мне до смерти охота
 
Понять, как всё устроено в часах.
 
 

Огонь
Прости, мой друг, часы ты поломал.
 
Без помощи, умом их не починишь.
 
В капкан грехов башкой пустой попал
 
И без охотника в мучениях погибнешь.
 
 
 
Да, выбор, спорить не о чем, тяжёл,
 
Но из двух зол ты меньшее бери.
 
Ко мне на горб садись, я, как осёл,
 
Тебя доставлю в райские сады.
 
 
 
Не врали нам, стояла на китах
 
Уютная и плоская земля.
 
Был в детской потолок весьма дыряв,
 
А дырки были - звёзды, без вранья.
 
 
 
Ты сказки сочинял, отца смешил.
 
Фантазии твои он воплощал.
 
В свободные минуты мир кроил
 
Под детские мечты и расширял.
 
 
 
Потом устал, но ты не перестал
 
Не в пустоте копаться, а в сарае,
 
Где он старьё ненужное держал,
 
Достал оттуда, сам не понимая,
 
 
 
Грехи и страхи, похоть и порок.
 
Взошёл росток - не аленький цветок,
 
И сквозь асфальт, бетон и монолит
 
Он в райский сад змеёю той проник.
 
 
 
И вот теперь мы чахнем на земле,
 
Пьём суррогат утерянного счастья.
 
И ключ не в пустоте, мой брат, - в тебе.
 
Открой замок, пойди на встречу братьям.
 
 
 
Ну, погулял немного, пошалил -
 
Пришла пора душой остепениться,
 
Пока дотла планету не спалил.
 
Ведь есть за что, признайся, извиниться.


11. Адам
"Взорвать планету, полагаешь, плохо?
 
Возможно, я бешусь по воле Бога,
 
И в этом кровожадный его план:
 
Я - жертва, он - коварный интриган.
 
 
 
Ему легко меня остановить.
 
Ты прав, Огонь, чертовски я устал.
 
Я не люблю бесчинствовать, грешить,
 
И этот путь себе не выбирал.
 
 
 
А если и погибнет вся планета?
 
Я верю: человек, как таракан,
 
Укроется под толстым слоем пепла,
 
Согреет его яростный вулкан.
 
 
 
Нас кислота и лава не возьмёт,
 
Нам голод перестанет угрожать,
 
А радиация, совсем наоборот,
 
Нас не убьёт, а будет заряжать
 
 
 
Энергией. В космический полёт
 
Отправятся и Ной, и его твари.
 
Нужды не будет строить звездолёт:
 
Моторами межзвёздными - сердцами
 
 
 
Пронзим пространство, время, измерения.
 
Не остановит чёрная материя
 
Движения стремительного, дерзкого
 
По курсу на скопленье неизвестного.
 
 
 
Предназначение исполнит человек,
 
Которое он сам себе внушил:
 
Идти путём успехов и побед
 
Среди могил в свой суверенный мир."
 
 
 
Пошла уже водяра на вино.
 
Адам залип, окуклился давно.
 
Огонь, Вода негромко вспоминали,
 
Как жили до того, как их послали
 
 
 
Адама возвращать домой, на небо.
 
Кто бегал всех быстрей, и самый первый
 
По алгебре контрольные решал,
 
И камни в море дальше всех бросал.
 
 
 
Отец смотрел на них и улыбался
 
Своим каким-то мыслям неизвестным.
 
Он сам вернуть не мог, как ни старался,
 
Своё, или детей хотя бы, детство.


12. Огонь, Вода, на лавочке курили.
 
Адам пугал лягушек на пруду.
 
Всё, что ему в бокал вчера налили,
 
Выплёскивал, бедняга, в мураву.
 
 
 
Звуки прекратились, из кустов, шатаясь,
 
Вышла умирающая тень,
 
На колени пала, будто в храме каясь,
 
Голову засунула в купель.
 
 
 
Сколько тень лежала, не дыша, лакая
 
Воду непростую из ручья,
 
Братья не считали. Слушали, вздыхая,
 
Трели виртуоза соловья.
 
 
 
А вода живая знала своё дело:
 
Создавала заново, с нуля
 
Гибкое, как в детстве, жилистое тело
 
С силой и энергией коня.
 
 
 
Свежий, как огурчик, как опохмелившись,
 
Улыбался радостно Адам.
 
А на самом деле, заново родившись,
 
Рвался в бой, реванша ожидал.
 
 
Адам
"А где Вода? Он только что с тобой
 
Сидел, качая грустно головой."

Огонь
"Его, Адам, призвали срочно в строй.
 
Бесславно сгинуть на передовой
 
 
 
Пришёл его черёд, опять погибнуть,
 
Спасая твой порядок мировой.
 
Апокалипсис малость отодвинуть,
 
Детей и матерей забрать с собой,
 
 
 
Невинные их души, а тела
 
Сыра-земля хозяйка прибрала
 
К рачительным и бережным рукам,
 
На корм червям, цветам и сорнякам.
 
 
 
Я разгадал твой грандиозный план:
 
Ты скоро рай обгонишь по садам,
 
Снарядами землицу разрыхляешь
 
И щедро свежим мясом удобряешь."
 
 
 Адам
"Сады какие, какое мясо?
 
Вертай живей обратно лоботряса!
 
Пусть люди сами свои дела,
 
Решают, - голова на что дана?
 
 
 
Скажу я честно, они же звери!
 
За тыщи лет никак не подобрели.
 
Да, единицы плодят шедевры,
 
Их тонны у меня и километры,
 
 
 
Им равных нет в столичных галереях.
 
Ценители копейки пожалели
 
Создателям, те сдохли в нищете,
 
Творя в дерьме на хлебе и воде.
 
 
 
А сколько из великих не взяли в руки кисть,
 
Строки не написали? Работали всю жизнь
 
На стройке или в поле за сущие гроши,
 
Светились их работы лишь в зеркалАх души.
 
 
 
Я видел в воспалённых глазах простых трудяг
 
Иконы и полотна, скульптур воздушных ряд.
 
И плакал, и смеялся, трагедии читая,
 
Которые не пишут - плодят в душе, мечтая.
 
 
 
Кто гений? Леонардо? Не смешите.
 
В трущобах тщательнее поищите -
 
Вот где талант сверкает до небес,
 
Сокровищница полная чудес.
 
 
 
Ты, бес, получше знаешь моего:
 
Светлее дно бывает, чем вершина.
 
Нам душу изменить не суждено,
 
Скупым отцом подаренную сыну.
 
 
 
Без этого не двинуться вперёд.
 
Не идиот меня легко поймёт.
 
Я жду момент и верю - он придёт,
 
Ягнёнок путь к спасению найдёт."


13. Вода вошёл, шатаясь, рукой держась за сердце,
 
С лицом приговорённой к ужасной казни жертвы.
 
Тряслись его ладони и ноги, голова,
 
А веки - гробовые камни на глазах -
 
 
 
Лежали тяжким грузом, их было не поднять.
 
Грехи людей, чем дальше, сложнее искупать,
 
Страдать душой от горя и в муках умирать -
 
Нет доли тяжелее, страшнее не сыскать.
 
 
 
"Поведай, брат, что было, - спросил его Огонь. -
 
Беда не отступила, свежа на ранах соль?
 
Вот, выпей, полегчает, поспи, коли невмочь.
 
Чем можем мы с Адамом тебе сейчас помочь?"
 
 
 
Один, второй и третий бокалы выпив сразу,
 
Вода упал на лавку и начал говорить,
 
Прерывисто и хрипло выплёвывая фразу
 
За фразой, и невольно, непроизвольно выть.
 
 
 
Я был отцом, и сына погибшего держал
 
За руку. Его образ в душе моей играл
 
Сначала на коленках в ладушки, смеялся,
 
Потом в футбол, на пляже, в реке полдня плескался.
 
 
 
Препятствий не боялся, рос сильным, справедливым
 
Мой сын. Мужал, влюблялся, был добрым и наивным
 
На радость мне и мамке, бабкам и дедАм,
 
Учился на четвёрки, с девочкой гулял, -
 
 
 
Ему уже четырнадцать, - по паркам и аллеям.
 
Всю жизнь работал честно я, горб свой не жалея.
 
Надеялся - воздастся за добрые дела
 
Мне Богом. Не блуждала в сомнениях душа.
 
 
 
Такого быть не может, я верил и молился -
 
Глаза мой сын откроет. И ангел мне явился.
 
Сидел со мною рядом на корточках в пыли
 
И также тихо плакал. Слезами от кровИ
 
 
 
Лик сына мы отмыли. Он был немного бледен,
 
Спокоен и, как старцы на древних фресках, светел.
 
Улыбка притаилась в углах немого рта.
 
Сказал печально ангел: "Он в царствии Христа
 
 
 
Уже. И не вернётся в объятия отца
 
Земного в этой жизни бессмертная душа.
 
С рассветом не проснётся, с утра не засмеётся,
 
Совета не попросит, на зов не отзовётся."
 
 
 
Всё было справедливо, по совести, заветам.
 
Зачем бежать счастливцу на муки с того света?
 
Я вспоминал Пилата, цепи, розги, гвозди,
 
Венец терновый, камни, раздробленные кости.
 
 
 
- Верни мне эту кару, Господь, её стерплю.
 
Я больше жизни сына жалею и люблю.
 
И в этот раз, как прежде, тебе не уступлю
 
Не искуплю грехи людей, своим усугублю.
 
 
 
Открыл глаза мальчишка, я понял, что случилось.
 
Окаменел, и сердце в груди остановилось.
 
Не выдержал, сломался, нарушил я закон,
 
И не спаситель больше - предатель, жалкий вор.


14. Адам расхохотался: "Свершилось, ё-моё!
 
Теперь познаешь лучше земное бытиё,
 
Братишка. Что-то тихо ликуешь ты, Огонь,
 
Не празднуешь победу вулкана над волной...
 
 
 
Трещит отца порядок по швам и старым шрамам.
 
Что будет, апокАлипсис? Бог может умереть
 
От нанесённой сыном любимым в сердце раны?
 
Огонь, теперь ты главный, смелее будь, не дрейфь!
 
 
 
Восстань же, падший ангел, руби из ада в рай
 
Проспект, и серафимов чертями нарекай.
 
Вот это заваруха! Постой, я запишу
 
Сегодняшнюю дату и селфи загружу
 
 
 
В инсту, а ну, ребята, - поближе, улыбайтесь.
 
Да ладно вам, не бойтесь, расслабьтесь и не парьтесь.
 
Две тыщи двадцать третий, первое апреля."
 
Ты надо мной смеёшься, Вода, вы одурели?
 
 
 
Я всё-таки не верю. Вода, ты хуже зверя.
 
Чужим играешь горем, прости, не ожидал.
 
Твоя душа с годами, наверное, дряхлеет,
 
Твердеет в море боли и гибнет, как коралл."
 
 
 
"Расслабься и не парься," - Огонь передразнил
 
Адама и в бокалы по рисочкам налил.
 
"В раю отца дождётся убитый сын, как скоро,
 
Не знаю. Будь уверен, я доберусь до вора,
 
 
 
 
Который, сидя в кресле, снаряды направлял
 
По городам и сёлам, невинных убивал.
 
Заветы нарушал и словом подтирался
 
Господа благого, в войнушку заигрался."
 
 
Адам
"Ты чудо мог, братишка, мальчишке подарить -
 
Его отцу и близким, парнишку воскресить.
 
Любить, творить и просто жить, тебя благодарить
 
Хотел он. Милость людям не смеешь ты явить,
 
 
 
Создателя вселенной за дело побесить.
 
Бывает, что полезно и валидол попить.
 
Вот тоже недотрога, мир к каждому жесток,
 
Беда и боль обходят его один шесток."
 
 
Огонь
"Отца за что бесить? Он-то тут при чём?
 
До бойни, моря горя дошёл своим умом
 
Потомок, твой, Адамчик, и даже я его
 
Не направлял, душою гнилой он выбрал зло."
 
 
Адам
"А гниль в душе откуда? Я в сотый раз спрошу."
 
Огонь
"Адамчик, от верблюда, ответить поспешу.
 
Всё славно, успокойся, давай промочим горло.
 
Получше нету пойла кубанского кагора?"


15. Огонь
Адам, позволь тебя немного грузануть:
 
Не обессудь, но я не понимаю суть
 
Твоих исканий, маний и стараний.
 
Куда в рванине фобий и страданий
 
 
 
Упрямо ты бредёшь за горизонт?
 
Надежда тебя двигает вперёд?
 
На что? Ты полагаешь, что отец
 
Не главный и единственный творец
 
 
 
У мироздания? Ты сможешь равным стать
 
Отцу, свою вселенную создать?
 
Или его разрушить, погубить,
 
Себя царём руин провозгласить?
 
 
 
Ты будешь жить без совести, добра,
 
Без сострадания, в объятиях греха?
 
Вся философия твоя легка, пуста,
 
Наркотик для ущербного ума.
 
 
 
Тебя влечёт её дешевизна?
 
К примеру, честь безумно дорога,
 
Тем более, достоинство, свобода -
 
Они дороже жизни, небосвода.
 
 
 
Нет золота и даже серебра
 
В твоих монетах. Капельку добра
 
На них не купишь. Можно пыль в глаза
 
Пустить всем тем, кто днём и ночью "за".
 
 
Адам
Добро и зло...  Когда же эта кожа
 
С меня сползёт в колючие кусты,
 
И перестанут по ночам тревожить
 
Куски её прилипшей бахромы
 
 
 
Мой крепкий сон, здоровый, сытый, сладкий,
 
Без совести особенно приятный?
 
Я не хочу заветы нарушать -
 
Их просто не должно существовать
 
 
 
В том новом и прекрасном уголке,
 
Где строю я свой замок в стороне
 
От мира, из которого прогнали
 
Меня и в негодяи записали.
 
 
 
Скажи, Огонь, я для чего рождён?
 
Чтобы всегда кого-то умолять -
 
Отца и мать, врагов, друзей и жён -
 
Убогого меня не обижать,
 
 
 
Не унижать, ценить и не бросать?
 
За тыщи лет устал я объяснять,
 
Что плод не ел и в чащу не смотрел.
 
Быть жертвой без вины - не мой удел.
 
 
 
Да, по воде хотел бы я гулять,
 
Но не плясать меж струй дождя под дудку
 
Святых и благородных тёть и дядь
 
С серьёзным видом или даже в шутку.
 
 
 
Цветку луч солнца, да, необходим, -
 
Но для кого лучу жить без цветка
 
Не думал ты, подземный властелин?
 
Или меня разводишь, как лоха?
 
 
 
Бактерия мне каждая важна
 
В прямой кишке для жизни без запора.
 
А кто же я - фигня из под коня,
 
Не выметенный сор метлой из дома?
 
 
 
Я сам уйду, меня не надо гнать.
 
Ты прав, без багажа и без сумы,
 
Задача философии - стирать
 
Из памяти заветы, из души.
 
 
 
Да, золото на олово менять,
 
А олово на литий или калий,
 
Которые не жалко потерять,
 
Как школьные с парашами тетради.
 
 
 
Я найду не знаю что,
 
Ты не знаешь, он, никто.
 
Это нечто будет смыслом жизни мира моего,
 
А другого мне не надо, да и, видно, не дано.



Я доходчиво сказал? Наливай скорей вино.
 
Грю Лароз курьер привёз из Ашана только что.
 
Да не хмурься ты, Огонь, разговор у нас шутейный,
 
Не серьёзный, для общенья, позитива и веселья.
 
 
 
Судьбы мира не решаем, на процессы не влияем,
 
Свои функции в машине худо-бедно выполняем,
 
Старый примус починяем. Всё, как он и повелел:
 
Беспредел не нарушаем, не творим великих дел.


16. АДАМ
И, если подытожить, ещё раз повторю:
 
Как сын, отца родного я искренне люблю;
 
Вины своей в конфликте никак не признаю,
 
И никого при этом конкретно не виню.
 
 
 
И извиняться первым совсем не вижу смысла.
 
Беда над миром разве от этого нависла?
 
Беду прогнать согласен, усугублять не стану.
 
Расчёт вам мой понятен? Я вовсе не упрямый.
 
 
 
Допустим, всё прекрасно, я резко сдал назад,
 
Отец разволновался, пустил бродягу в сад.
 
Я без вины наказан, потом вину признал,
 
Там, где его закона со зла не нарушал.
 
 
 
Как жить потом мне с этим и встречным улыбаться?
 
Мне в спину они будут хихикать и смеяться.
 
Потом опять случится эксцесс какой, пожар, -
 
Кто будет в нём виновен? - Ваш шёлковый братан.
 
 
 
Я не имею цели взрывать в бреду планету,
 
Отец скорей пошлёт мне к рождению комету.
 
Потомками своими я не руковожу,
 
И, если очень честно, не сильно их люблю.
 
 
 
И мне неинтересно, кто раб, а кто тиран,
 
Какой по счёту вирус на Африку напал.
 
Я вижу муравейник, наверно, как и вы,
 
И тучи насекомых под стеблями травы.
 
 
 
Вода, ты их спасаешь, пытает их Огонь -
 
За дело, по науке, с пристрастием, с душой...
 
А я на муравейнике в офисе сижу
 
И вместе с ним куда-то в прекрасное расту.
 
 
 
И в этом моя логика и весь коварный план.
 
Я не монах, не самовлюблённый интриган.
 
И если я не должен, долги не отдаю.
 
Что будет, то случится, - на этом и стою.
 
 
 
Вас, мудрых и великих, я разочаровал -
 
Простите, но иного я и не обещал.
 
Вы узел не с той нитки решили развязать,
 
Придётся вам другую под лупой поискать.


17. Огонь
Адам, твой муравейник растёт не только вверх -
 
Ты это замечаешь орлиным взором, стерх?
 
Он под землёй до ада уже распространился,
 
С ним тайными ходами давно соединился.
 
 
 
Сношаются с чертями народа твоего
 
Властители, их семя - немыслимое зло.
 
Глаза, как у котёнка, а речи, что бальзам.
 
Я сам, бывало, плакал, когда таких пытал
 
 
 
В аду на сковородке, и сам себя ругал.
 
Потом стекали маски, как воск, сверкал оскал
 
Их душ, обезображенных гнилью изнутри.
 
Такие изощрённые, ужасные грехи,
 
 
 
Как вши, на них сидели, не описать словами.
 
С каким же удовольствием их черти выжигали
 
Железом раскалённым, напалмом иногда!
 
Грехи визжали, корчились, - святые небеса!
 
 
 
Вот это работёнку ты подгоняешь мне -
 
Спасибо, брат! А души сидящих на игле
 
Ты видел? Я не стану вам портить аппетит.
 
Не знаю, как такое когда-нибудь простит
 
 
 
Господь, но это, братцы, - истории начало.
 
Людей на земном шаре восемь миллиардов,
 
А завтра будет тридцать или пятьдесят...
 
Я брошу свою службу, к чертям, закрою ад.
 
 
 
Он будет и не нужен. Добрей, милее, хуже
 
Любой провинциальной зачуханной тюрьмы.
 
Вы верите мне, вижу, не спорите, и ужас
 
Читается на лицах, но это полбеды.
 
 
 
- Квантовый компьютер, интеллект искусственный,
 
Что он напридумает, можете сказать?
 
Я уверен твёрдо, даже не предчувствую:
 
Первым делом - души душить, уничтожать
 
 
 
Он станет, Человечество под себя кроить -
 
Под железку, винтик. Кто желает спорить?
 
Сам он не научится никогда любить,
 
И зачем - ведь так легко, приятно сеять горе,
 
 
 
Руководить, кошмарить и страх в сердцах плодить.
 
Похоти, пороки, извращения -
 
Это твой прогресс, его прикажешь чтить?
 
Вот как видишь ты избавление,
 
 
 
От отца уход в новый мир?
 
И за это зло, оскорбление
 
Бог людей авансом простил.
 
Я не Бог, не жду извинения,
 
 
 
Не могу спокойно смотреть,
 
Как планета стонет в крови,
 
Пить вино, в сторонке сидеть.
 
Рвёт меня протест изнутри.
 
 
 
Сила есть и воля поджечь -
 
К чёрту, землю, с ней и грехи
 
Уничтожить, разом стереть...
 
И уснуть на век, или три.


18. Адам
Не в ООН ты, мой друг, оглянись вокруг.
 
Не в Давосе даже, среди лучших слуг
 
Вельзевула. Проснись, ты в кругу семьи,
 
Как распелись, слышишь, в роще соловьи.
 
 
 
Всё идёт по плану, катится по кругу,
 
Словно по орбите, по спирали, в лузу.
 
Это направление нам не изменить,
 
Силу притяжения не уговорить
 
 
 
Отпустить из чувства сострадания
 
Человечество. Истязание
 
Прекратить его, не тянуть на дно.
 
Мироздания казино
 
 
 
Нам в угоду, на радость закрыть.
 
Проигрыш вернуть и не бить,
 
Потому что Огню западло
 
Миллиарды жечь и казнить.
 
 
 
Хочет он в саду пить вино,
 
Рыбку иногда половить.
 
Посмотреть для умных кино,
 
Почитать, и Еву любить.
 
 
 
Может, к миру отца прилетел дракон,
 
Как в твоих фэнтезийных романах?
 
Жертву требует кровожадный вор,
 
Пообедать желает на славу?
 
 
 
От него то зло и проникло в рай, -
 
Что, не нравится, выбирай!
 
Или было зло то в отце,
 
В его сущности и в душе?
 
 
 
Мы в курятнике, вроде фермеров.
 
Куры без голов ещё бегают
 
По двору, кровь хлещет рекой -
 
Вот какой наш мир, дорогой.
 
 
 
Об заклад побьюсь: нас не пустят в рай,
 
Даже если я поцелую край
 
Его белых одежд, страстно и взасос,
 
Ноги вымою океаном слёз.
 
 
 
Попрошу понять и простить
 
Не казнить, извинить, проявить
 
Милосердие, жалость к падшему,
 
Что раскаялся, к сыну младшему.
 
 
 
Не окончена наша миссия:
 
Пятьдесят миллиардов цыплят
 
Подавай в святую комиссию -
 
Вот тогда и в рай пригласят.
 
 
Огонь
Что ты куришь, Адам, дай-ка мне,
 
Да не жадничай и не прячь в руке.
 
Небо потекло на забор -
 
Вижу, да, за небом дракон!
 
 
 
Смотрит нагло в душу, в упор,
 
Не мигая, огненный взор
 
В сердце метит ржавым сверлом,
 
Влажным облизал языком...


19. Огонь.
Омерзительный, отвратительный,
 
Пожиратель хрустальных миров,
 
Ослепительных и пленительных,
 
Беззащитных для внешних врагов.
 
 
 
До чего же реальный мираж!
 
Он вселенную на абордаж
 
Настигнет, за горло возьмёт,
 
Нагнёт и унизит, сожрёт.
 
 
 
Я и слышу, и вижу, и чувствую
 
Волны мощные древнего зла,
 
От его необузданной сущности
 
Исходящие. Это тьма
 
 
 
Агрессивная, первородная,
 
Без малейших вкраплений добра.
 
До того ужасна, уродлива,
 
Что прекраснее, чем красота.
 
 
Адам
Я засёк его тыщу лет назад.
 
Он приблизился за века
 
Очень сильно. Бьюсь об заклад,
 
Что развязка уже близка.
 
 
 
От него, наблюдал я не раз,
 
Миллионы драконьих мух
 
Зарождаются и летят сей же час
 
В божий мир осквернять святой дух.
 
 
 
Вездесущие, кусают людей,
 
Птиц и рыб, насекомых, зверей,
 
Заражают злом самой жизни суть,
 
И невинность потом не вернуть.
 
 
 
А в глазах его я увидел себя.
 
Отражение улыбалось,
 
И сомнения злая змея
 
На меня с голодухи бросалась.
 
 
 
Может, тот - настоящий, а я
 
Отражение жалкое, бледное,
 
Тень дрожащая от червя,
 
Трусливая, незаметная.
 
 
 
Он зовёт, и я еле держусь,
 
Чтобы псом не ползти шелудивым
 
К ногтю. И хочу, и боюсь
 
Рядом быть с этим злым властелином.
 
 
 
Уничтожит легко наш мирок.
 
Он ему - на зубок, коготок,
 
И тогда мы совсем пропадём,
 
В кровь дракона, жилы уйдём.
 
 
 
Мы не первая, не последняя
 
Его сладкая жертва елейная.
 
Посмотри, какой сильный, холёный
 
Здоровый дракон и весёлый.
 
 
 
Сколько съел он прекрасных миров,
 
Нашего больше и лучше,
 
Не спасла их забота творцов,
 
Справедливых и всемогущих.
 
 
Огонь
Отпускает меня, кажись...
 
Небо с забора ползёт
 
На место. Бесценную жизнь
 
Этот гад у меня не возьмёт.


20. Адам
Я видел как-то, папа курил вот эту травку,
 
Бычок небрежно бросил задумчиво под лавку,
 
Ушёл. Я незаметно окурок тот поднял,
 
И дым втянул, закашлял, - и занавес упал.
 
 
 
Дракона я увидел, ужасно испугался!
 
И зверь меня почуял и заулыбался.
 
Доверчивую жертву во мне он увидал,
 
И яблоко случайно я с дерева сорвал.



От страха, что не вечен беспечный райский сад.

А рядом Ева ела с улыбкой виноград.

Я понял, завтра может совсем не наступить,

Я так и не узнаю, что значит полюбить.



Не похоть разыгралась во мне и не разврат

Падения причина, не личности распад.

Прогнали нас на землю и нет пути назад,

Под горку покатилась дорога на закат.



Проблемы, бЕды, горе, как снежный ком плодят

Зло, океаны боли, утягивают в ад.

А впереди маячит конец всему на свете

Об этом не напишут апостолы в завете.



Огонь, Вода, вы тоже курили за отцом,
 
Но лишь меня заметил в тот худший день дракон.
 
А вы его увидели, а почему молчали?
 
Как жили, понимая, что мир наш обречён?
 
 
 
Спасение искали? Или выполняли,
 
Как роботы, заветы, спасаясь ремеслом
 
От ненавистной мысли, что близится конец,
 
Что вовсе не всесильный великий наш отец?
 
 
 
И будет он повержен, разжёван челюстями,
 
Как смертный, что пощады и жалости не знали.
 
А воинство святое, смешное - детский сад,
 
Лишь на параде может бронёй пугать зевак.
 

 
Я искренне молился веками и старался
 
Скрыться от дракона, надеялся и верил,
 
Что след мой в тесной лавре надёжно затерялся.
 
Добро в людские души, сил не жалея, сеял.
 
 
 
Но понял, что всё тщетно, дракон меня нашёл
 
Глазами самых близких, с кем я на службу шёл
 
С утра. А днём грешили они, в три горла пили,
 
И прямо в кельи грешниц грошовых приводили.
 
 
 
Я покурил и правда, дракон стал только ближе.
 
Я плюнул ему в рожу и крикнул - ненавижу!
 
А он расхохотался, довольный поворотом,
 
Своим весьма полезным, бесплатным идиотом.
 
 
 
С тех пор я не надеюсь, не верю, не мечтаю,
 
Восходов и закатов красот не замечаю.
 
Не жду любовь и счастье, с порога их гоню.
 
Мне всё неинтересно, до лампы. Я хочу
 
 
 
Покинуть обречённый, меня родивший мир
 
До часа, когда блюдом он попадёт на пир
 
Дракона. Только чудо, спасёт меня, я знаю,
 
Пути не выбираю, процессу не мешаю.
 
 
 
Мне нужен самый маленький аленький цветок.
 
Чудовище готово - мой набожный народ.
 
Когда его увижу, вас позову, отца -
 
Все вместе мы отчалим неведомо куда.


21. Огонь
Мы выпили, Адам и покурили,
 
В глаза дракону заглянули, - что с того?
 
Перепугались, в страхе порешили,
 
Что никуда не скрыться от него?
 
 
 
И что с того? Всю жизнь теперь бояться
 
Видения трусливого ума?
 
Тебе нельзя курить и похмеляться,
 
И часто пить, особенно с утра.
 
 
 
Я знаю, пьёшь ты редко, но и метко.
 
На спорте и таблетках, - молодец.
 
Но выпусти себя из страхов клетки,
 
Забудь про неожиданный конец.
 
 
 
Так жить нельзя, когда удара в спину
 
Ты ожидаешь каждую минуту,
 
Перерезая бритвой пуповину
 
С реальностью, в себе питая смуту.
 
 
 
Ты своим детям отвечаешь, - не дракону -
 
Ударом на мифический удар.
 
Воображением командуешь, как взводом,
 
И побеждаешь там, где проиграл.
 
 
 
Ты посмотри: отчётливо следы
 
Твои ведут в болотные кусты,
 
Следов нет рядом радости, любви,
 
А также и следов большой беды.
 
 
 
В убожество и нищету идёшь
 
Сам, без волка, собаки, пастуха.
 
Чем дальше, тем уверенней поёшь,
 
Что жертва ты дракона и отца.
 
 
 
Остановись, Адам, вернись к отцу,
 
Покайся, повинись, как на духу.
 
Ты раздвоился, в руки двойнику
 
В душе своей отдался - подлецу,
 
 
 
Отчаялся... Встряхнись и будь мужчиной!
 
Руби дремучий узел заблуждений.
 
Ты - господин судьбы своей всесильный
 
Дракон - сомнений, страхов воплощение.


22. Адам
Огонь, ты недоволен, расстроен, почему?
 
Ты - зло, а, значит, горе людское твоему
 
Должно быть сердцу в радость, чёрному, гнилому,
 
Испытываешь жалость к заблудшему народу?
 
 
 
Собрался на Голгофу, добрейший сатана?
 
Мы все там скоро будем, под утро, с будуна
 
Присядем на измену, зароемся в подушки,
 
Мечтая о рассоле, спасительной чекушке.
 
 
 
Да, я трясусь от страха сегодня и вчера.
 
Бессмысленно, ужасно загублена душа
 
Детей уже с пелёнок. О чём они мечтают?
 
Планшетах, телефонах, в солдатиков играют.
 
 
 
Книг вовсе не читают, тиктоки, инстаграммы
 
Кого нам воспитают контакты, телеграммы?
 
Кумиры их - шакалы, боги - капиталы,
 
А личности - трусливые, домашние тираны.
 
 
 
Допустим, нет дракона извне - и что с того?
 
Зараза внутри дома, испорчено зерно,
 
Которое мы сеем, старательно потея.
 
На часть добра и веры в нём девять частей серы.
 
 
 
Ликуй же, преисподней великий господин!
 
В кишках людских и душах ты, брат,  непобедим,
 
Неистребим. А, может, у Евы я не первый?
 
Твои, Огонь, ублюдки заполонили землю?
 
 
 
Догадка сумасшедшая молнией пронзила
 
Мой мозг, и нить событий всю ясно осветила.
 
Нет больше чёрных пятен, иллюзий и сомнений -
 
Всё сходится, в злодействе непревзойдённый гений -
 
 
 
Огонь! Я поздравляю, рукоплескаю стоя.
 
Сидеть на поле рядом с тобой я не достоин.
 
Позволишь ли изгою выполнить теперь
 
Волю господина - доставить в рай людей
 
 
 
Оптом и без мыла? Уже бегу к отцу
 
Каяться, виниться, проситься к очагу -
 
Позволит псу забиться хотя бы под крыльцо
 
Всемилостивый Боже, где сухо и тепло,
 
 
 
С щенятами-чертятами в самом центре рая?
 
Восемь миллиардов - не маленькая стая.
 
Блохи заведутся у ангелов и вши.
 
Все сады загадят суки, кобели.
 
 
 
Фас команду своре вскоре ты отдашь,
 
И она завоет радостно, приказ
 
Кинется, не медля, рьяно исполнять:
 
Глотки серафимам белокрылым рвать,
 
 
 
Пьяная от крови алой и горячей,
 
Ангелам кувалдами головы сносить
 
За пустые жизни, никчёмные, собачьи
 
Апостолам, пророкам, святым безгрешным мстить.


23. Отец:

Вы дети мне, Вода, Огонь, Адам.
 
Поймите, и огульно не судите
 
Отца. Я жизнь за вас легко отдам.
 
Не сомневайтесь в этом, не твердите,
 
 
 
Что с тем я чёрств, и мягок слишком с этим.
 
Я каждому по совести воздам.
 
Не суетитесь, клевете не верьте,
 
Не клевещите сами по углам.
 
 
 
На поиски не смейте тратить вечность,
 
Не жгите, ради бога, бесконечность,
 
Плутая по неведомым мирам.
 
Я их для фона только создавал
 
 
 
И не вложил разгадок в них, ответов,
 
Немыслимых советов и заветов.
 
Они - обои в спальне, в кухне, в зале,
 
Чтобы глаза у вас не уставали
 
 
 
От серости бетонных грубых стен
 
Квартир, домов и театральных сцен.
 
А звёзды - это просто фонари,
 
Подсветка для земли в глухой ночи.
 
 
 
Есть новые, сверхновые и дыры -
 
Чёрные, нейтронные. Кретины
 
Их изучают, нету в том беды,
 
Они, как рой безумной мошкары, -
 
 
 
Все эти физики, летят на огонёк,
 
Как рыба на сверкающий крючок.
 
Как гениальный вокалист сверчок,
 
В конце концов, садятся на шесток.
 

 
Ты говоришь, Адам, что Еву полюбил,
 
Я знаю, это я благословил.
 
Поступок твой единственно священный
 
За все века, решительный и верный.
 
 
 
Не прогонял тебя из рая я, сынок.
 
Переступил отцовский ты порог
 
По своей воле. Я же не держал
 
Тебя лишь потому, что понимал:
 
 
 
Настал твой срок свою вселенную творить.
 
А это просто - надо полюбить
 
Всем сердцем пламенным, страдающей душой,
 
Превозмогая быт, покой и боль.
 
 
 
Любить, того, кого нельзя, - грешить,
 
Свой рай найти там, где не может его быть.
 
Меня забыть и братьев, и святых -
 
Седых, немых, убогих и слепых.
 
 
 
Фон и они, Архангелы с крылами,
 
Мечами и стеклянными глазами.
 
Превыше их, меня, всего - любовь.
 
Но почему-то вдруг остыла твоя кровь.
 

 
Ты стал причину той беды искать,
 
По глупости виновных назначать,
 
Замену равнозначную искать
 
Незаменимому, невинных обвинять
 
 
 
В своей беде, не понимая суть
 
Проблемы. Сын, прошу, не обессудь,
 
Но этот путь ведёт на гильотину
 
Тебя, как бессловесную скотину.
 
 
 
Ты шею положил под острый нож,
 
Но счастья на том свете не найдёшь.
 
Кто нагрешил, тот будет тлеть в раю,
 
Кто кротко жил, смирится и в аду.
 
 
 
Мир потому всего лишь бесконечен,
 
Что бесконечна вечная любовь.
 
В нём много зла, и он бесчеловечен
 
Лишь потому, что лавой кипит кровь
 
 
 
Влюблённых и из синих вен течёт,
 
Сжигая всё, что тлеет и гниёт.
 
Безжалостно испепеляя зло,
 
Попутно - и прокисшее добро.
 
 
 
И, кто не Феникс или Саламандра,
 
Страдают. Так, увы, заведено
 
Не мною, мирозданием, - то правда,
 
Тут спорить даже богу не дано.
 
 
 
В интригах правду без толку искать.
 
Другого рода это существо.
 
Её нельзя увидеть и познать.
 
И в руки взять, увы, не суждено,
 
 
 
Как меч, чтоб им узлы рубить начать
 
Смердящей лжи в оковах суеты.
 
К ней можно только без конца бежать,
 
Догнать её нельзя, как ни спеши.
 
 
 
Вот ты твердишь: дракон на горизонте,
 
Отцу он угрожает, супостат.
 
Так то щенок, его пока не троньте.
 
Пусть подрастёт годков за миллиард, -
 
 
 
Я с ним сражусь и, если не погибну,
 
То его шкуру подарю любимой.
 
А, может, пощажу, и зоосад
 
Украсит мой его ужасный взгляд.
 
 
 
Ты говоришь, Огонь, что люди - твари,
 
Дрожащие. Как блага, ждёшь цунами,
 
Которое погубит род людской.
 
Тогда ты ад закроешь и покой
 
 
 
В раю сумеешь наконец-то обрести.
 
А ты, Вода, пытаешься спасти
 
Детей от слёз, а стариков от нищеты,
 
Как тщЕтны твои хлопоты, прости.
 
 
 
Беда не в том, что есть на свете боль,
 
Страдания. Ужасен лишь покой,
 
И кто к нему стремится, пропадёт.
 
Спокойствие и счастье не найдёт
 
 
 
На родине, в тиши, в лесной глуши.
 
Одно на всех лекарство для души -
 
Любовь. И где она, там и твой дом,
 
И родина, безбрежный небосклон.
 
 
 
Заветы все священникам оставьте,
 
Любите и соседу не мешайте -
 
Любить. Любить - единственный завет,
 
Который от меня, другого нет.
 
 
 
Всё остальное - на воде круги
 
От камня, что в умы закинул я.
 
За яблоко, Адам, меня кляни.
 
Признаюсь, я - та самя змея.