Листья падали. Глава 2

Весь день и весь вечер лил дождь. Порывистый ветер с упорством маньяка крутил свою шарманку, сурово срывая октябрьскую листву.Небо было бледно, и казалось, что весь город находится в предобморочном состоянии. Самое время для того, чтобы исписать пару страниц личного дневника. Семнадцатилетний Глеб начал вести его совсем недавно - месяц назад.
«Итак, на чём я остановился. Людей я не люблю, я и не обязан их любить. Да и они ничем не обязаны мне. Есть человек, любви которого я и вправду хочу, но это потому, что я сам люблю её. До остальных мне и дела нет. Поразительно, как сильно люди себя любят, а ведь природе, наверное, очень стыдно за то, что она создала нас. Но только не за Алю, за Алю ей не может быть стыдно, а совсем наоборот. Потому что она - самое невинное создание из всех. Добрая, красивая. Хрупкая. Как она похорошела за лето! Когда я вижу, как она проходит по коридору, медленно, словно проплывает, когда вижу, как она поправляет свои длинные волосы - у меня сердце замирает. Я влюблён в неё, но боюсь признаться ей в этом. И не потому, что боюсь выглядеть глупо, насмешки над собой, нет, вовсе нет. Я боюсь разочароваться в ней. Боюсь, что ангел может оказаться не совсем ангелом. Я ведь никогда с ней не разговаривал - да и никто из класса особо не общается с ней. Все считают её немного странной. Все, кроме меня. Она восхитительна».
Глеб отложил ручку и тяжело вздохнул. Аля нравилась ему уже давно, а в последнее время он начал осознавать, что влюбился в неё и если не признается ей в своих чувствах в этом учебном году, то не признается уже никогда. Не то чтобы он робел перед ней или смущался её, однако же он действительно жутко боялся разрушения идеала, который видел в ней.
Людей Глеб не очень любил, но никогда не показывал им своей нелюбви. Он пребывал в полной уверенности касаемо того, что человек - существо совершенно второстепенное в природном мире. Просто удобнее всего почитать себя главными, а всю ответственность взваливать на Бога или рок. Во всяком случае, так Глеб считал. Сам он был по характеру скромен. Внешность его была довольно обыкновенна: бледное лицо, тёмные, слегка волнистые волосы, слегка заострённый нос, но при этом - большие голубые глаза. Роста он был чуть выше среднего, впрочем, не так давно ему исполнилось семнадцать - значит, он мог ещё подрасти.
Однако говорить о внешности героя не так интересно, как описывать его жизненные цели - если они, конечно, есть. У Глеба они были. После окончания школы он хотел поступать  в консерваторию. С восьми лет Глеб обучался академическому вокалу, по вечерам пыхтел в музыкалке, и мечтал стать известным оперным певцом. В школе никто не знал о его увлечении. Ребята из класса заслушивались Оксимироном* и Хаски, и Глеб полагал, что его исполнение академического репертуара в лучшем случае вызовет смех, хотя порой представлял, как он поёт, допевает, кланяется, и ему аплодируют красивые старшеклассницы, а Аля - громче всех! Увы, видимо, сбыться этому так и не суждено, и никто из класса не услышит его звонкую «ля» первой октавы - для лирического баритона (а именно таким типом голоса обладал Глеб) нота высокая. Впрочем, в распевках он порой доходил и до «си». В консерваторию надеялся поступить на бюджет. Другой вариант невозможен, так как оплачивать образование ему никто не станет - более того, родители и так скептически настроены к его выбору. Особенно отец.
- Ну чего ты своими песенками достигнешь? - всё время спрашивал он. - Ты ж не Шаляпин, не Гмыря, не Лемешев! - Глебу было совершенно неизвестно, откуда отец, далёкий от классической музыки, знает эти имена. - Нет бы пойти на юридический или экономический! - Но на иные факультеты Глеб не хотел. Экономический, юридический - это даже произнести, не зевнув при этом, трудно. То ли дело - консерватория, опера, романсы Глинки, арии Вивальди.... Всё это действительно пленяло и поражало юного Глеба. И больше ему ничего не хотелось. Абсолютно ничего.
Часто в его музыкальной школе проходили концерты, в которых он пел. Каждый раз, когда Глеб допевал и осматривал аплодирующую публику, он думал: «Ну, разве я пел для этих людей? Нет, я пел для Али! Для Али и только для неё! Как жаль, что она не видела, не слышала...»
Почему же её все считают странной? Да, конечно, она очень скромна и стеснительна, и очень необщительна, однако же... Все люди очень странные, и каждому приходится искать в чужой голове тараканов, родственных тараканам в своей. Эти спорные насекомые есть то, что надо принимать, а если принять не получается, наверное, нужно просто искать других - в иной голове. Но ни в коем случае нельзя пытаться их травить. А Алиных тараканов (и её вместе с ними) одноклассницы порой травили, и Глебу всё время приходилось её защищать. Разумеется, Аля догадывалась о том, что Глеб в неё влюблён - такое сильное чувство, как любовь, никогда не ускользнёт от взгляда девушки. Она догадывалась и терпеливо ждала, когда Глеб во всём признается ей, однако время шло и ничего не менялось.
Глеб решил, что на этой неделе точно признается ей. Настроение было отвратное, во многом как будто из-за ненастной погоды: нужно быть слепым, чтобы не замечать её убожества. Дождь, слякоть, ветер. Вообще-то мы злимся на погоду не столько из-за того, что она плоха, а из-за её безграничной власти. Человек ведь очень не любит, когда кто-то или что-то доминирует над ним. А ещё человек зачастую невнимателен и упрям. Мы можем бесконечно любоваться на то, как ветер срывает осенние листья, а потом ужаснуться тому, насколько мы похожи на них. Мы тоже запросто можем сорваться и упасть, и нам, как листьям в стихотворении Георгия Иванова, никто не сможет помешать упасть. И не факт, что  кто-то сможет помочь подняться.
Но не одна погода была виной хандре Глеба. На днях отец сказал ему, что, если Глеб всё-таки не откажется от своего решения поступать в консерваторию, то разговаривать он с ним больше никогда не станет.
- Но я мечтаю об этом всю свою сознательную жизнь, - неуверенно сказал Глеб. Он знал по своему опыту, что споры с отцом ни к чему хорошему привести не могут, но слишком уж серьёзен был этот вопрос.
- Ну, мечтать не вредно, - сухо отрезал отец.
Завтра понедельник. Завтра нужно признаться Але - вот только когда? И как? Логичнее, конечно, на перемене, пока нет никого. А что сказать? Глеб, несмотря на то, что достиг возраста семнадцати лет, совершенно не знал, как всё это делается. Вообще, наверное, нужно попробовать позвать на свидание - но куда? Просто погулять - вариант не очень подходящий, бог с ней с банальностью подобного свидания, просто вдобавок погода нелётная. Звать в ресторан - на первых порах как-то слишком, да и, признаться, очень дорого. Да и разве одиннадцатиклассники ходят в ресторан? Может быть, позвать домой? Но Глеб, к счастью, сообразил, что это вариант ещё хуже. Он вдруг понял, что совершенно ничего не знает об объекте своей любви. Не знает её увлечений, интересов. Не знает, что ей нравится, а что нет. Подумать только, они же с первого класса вместе учатся! 
Ладно, завтра он что-нибудь да придумает. Или послезавтра. Или на этой неделе - какая разница? Всё равно Аля, как это ни странно, не пользуется никаким успехом у парней. И всё же надо поспешить. Это и так слишком уж затянулось. В конце концов, девушки, даже такие скромные, как Аля, любят смелых и уверенных в себе мужчин. Глеб смелым себя не считал, а значит,  требовалось таковым стать.


*Признан иноагентом властями РФ