Чернокнижник. Песнь 4 - Сигурд и колдун

Летело быстро время,
А может быть, ползло,
То на конях крылатых,
А то пешком брело.
Все оставалось прежним,
Меняя облик свой.
И лето обращалось
Студеною зимой.

Покуда старый конунг
Норвегию держал,
Любой, кто жил торговлей,
Безмерно процветал.
Но Освальд вскоре умер,
От старости зачах.
И неспокойно стало
Во фьордах и морях.

На корабли, что к англам
Ходили торговать,
Все чаще начинали
Свои же нападать.
В то время много воинов
Сидели не у дел,
Почти что каждый третий
Изрядно обеднел.

И кто не мог большую
Эскадру снарядить
И не хотел к другому
На службу поступить,
Довольствовались малым,
В Британию не шли,
Хоть ближе и богаче
Не отыскать земли.

Но вот скончался конунг,
И мир нарушен был,
И каждый бедный викинг
Оружие точил.
Но требуются деньги —
Драккары оснастить,
А ближе и быстрее
Их у купцов отбить.

Покуда смена власти,
С законами беда,
На промысел пустились
Облезлые суда.
И негде справедливость
Ограбленным искать,
Пока не будет новый
Владыка управлять.

Торговец знатный Торни
Потерь не избежал,
Два раза возле фьорда
Он корабли терял.
Но сам хозяин в море
Лет пять не выходил
И ленсману из Осло
Дела свои вручил.

Изрядно раздобревший,
Седеющий слегка,
Жил Торни, не заботясь
О будущем пока.
Когда имел охоту,
Воспитывал детей,
Но больше прохлаждался
По лености своей.

Но волка бесполезно
Пытаться приручить:
Кто викингом родился,
Того не изменить.
Услышав о разбое,
Он в гнев великий впал,
Драккары боевые
Готовить приказал.

Хотя в свою кольчугу
Он втиснулся с трудом,
Помахивал, играя,
Огромным топором.
Соседи поспешили
Секиры начищать
Узнав, что Торни начал
Дружину набирать.

И чтобы дать закалку
В походах боевых,
Взял Алфа и Хокона,
Двух сыновей своих.
А Сигурда оставил,
Не взял с собой в поход:
Пускай пока мальчонка
Немного подрастет.

Хоть Сигурд и обижен
Таким решеньем был,
Но пара дней промчались,
И гнев его остыл.
Пока хозяин будет
На море воевать,
Свободно Сигурд может
Где вздумает гулять.

Нельзя сказать, чтоб кто-то
Мальчишку не любил,
И Торни с ним был ласков,
Как своего растил.
Хозяйка не шпыняла,
Что он в дому чужой,
Но часто слышал шепот
Он за своей спиной.

Хоть со своей невестой
Нечасто он играл
И как само собою
Свой брак воспринимал,
Но все косились странно,
Увидев их двоих.
И Торни скреб в затылке,
Когда смотрел на них:

«Тринадцать зим девчонке,
Хорошие года.
Но по душе морозец
Проходит иногда».
Хотя с ее рожденья
Старик колдун исчез
И Торни с этой ночи
Не ездил больше в лес,

Но дикое желанье,
Что тот тогда сказал,
С годами Торни Рыжий
Все чаще вспоминал.
И смутная тревога
В душе его росла,
Хоть ворлок сдох, наверно,
А дочка здесь была.

Про случай этот Сигурд,
Конечно же, не знал
И свадьбу с Хельгой делом
Лишь времени считал.
Ища, куда бы силы
Покуда приложить,
Решил он пару зайцев
В лесу с утра добыть.

Еще опушка леса
Не скрылась за спиной,
Когда увидел Сигурд
Косого под сосной.
Дыханье затаивши,
Стрелу в него пустил,
Но заяц увернулся
И дальше отскочил.

Сидит грызет травинку,
Не хочет убегать,
Как будто приглашает
Охотника играть.
Разгорячившись, Сигурд
Пять раз в него стрелял,
Но заяц просто чудом
От смерти убегал.

И жизнь свою спасая,
Скакал все дальше в лес,
Но был все время рядом
И вдруг пропал. Исчез.
Охотник огляделся:
Дремучий бор кругом,
Тропинка чуть заметна
Под сумрачным шатром.

Забыл в азарте Сигурд
Дорогу примечать.
И как теперь тропинку
Обратно отыскать?
И все ж охотник юный
Тревогу удержал
И наугад по лесу
Глухому зашагал.

Тем временем на убыль
Тихонько день пошел.
А Сигурд на полянку
Заросшую набрел.
Чуть видная дорожка
Его к ней привела.
И видит он — избушка.
Вся мохом поросла.

Вокруг шесты кривые
И черепа на них
Простых лесных зверюшек
И вовсе уж чудных.
Едва ли попадает
В слепые окна свет,
Перекосилась крыша,
Дверей же вовсе нет.

Одна медвежья шкура
Облезлая висит,
А рядом на пенечке
Горбатый дед сидит
И смотрит, ухмыляясь,
Охотнику в глаза
И, как бы сам с собою
Беседуя, сказал:

«Давненько я не видел
В лесу своем детей,
Отвык от разговора
И внешности людей.
Такой рубец огромный
О многом говорит,
Должно быть, знатный воин
Передо мной стоит.

Как сильно изменился
Забытый мною свет,
Никто при встрече старцу
Не выскажет привет.
Которую минуту
Молчит, как неживой.
Похоже, что парнишка,
Увы, глухонемой».

Тут Сигурд встрепенулся,
Почувствовав вину,
И, кратко поклонившись,
Ответил горбуну:
«Хоть я и не блистаю
Телесной красотой
И крови не отведал
Клинок мой боевой,

Но чествовать почетом
Любого буду рад,
Коль вежливо со мною
При встрече говорят.
А ты высокомерен,
И лес совсем не твой.
Владеет Торни Рыжий
Всей этою землей!»

«Отрадно, что сей отрок
Умеет говорить,
Коль я тебя обидел,
Прошу меня простить.
Поверь мне, что я к власти
Над лесом не стремлюсь
И поругаться с Торни
Совсем не тороплюсь.

В знак примиренья помощь
Тебе я окажу:
Обратную дорогу
До дома покажу.
Но ты устал изрядно,
Проделав длинный путь.
Зайди в мою избушку —
Немного отдохнуть.

А ты пока расскажешь,
Как мир большой живет,
Каким богам сегодня
Дары свои несет.
Я знал когда-то Торни
Довольно много лет,
Ему ты, верно, родич,
Слуга или сосед?»

Присел блаженно Сигурд
На низкую кровать
И, попивая брагу,
Стал деду отвечать:
«Покуда мне сравнялось
Пятнадцать зим всего,
О божествах чужих я
Не знаю ничего.

А Торни, как ты знаешь,
Среди троих детей
Имеет дочку Хельгу,
Так я женюсь на ней,
Когда смогу в наследство
Законное вступить
И викингом с другими
Под парусом ходить.

Спасибо, что позволил
С дороги отдохнуть,
Но тут я вижу книги.
Могу ли я взглянуть?
Ведь я читать умею,
Представь себе, старик!
Хотя, признаюсь честно,
Наверное, отвык».

«Магические книги
Не стоить открывать,
Лишь для того, чтоб буквы
Знакомые узнать.
Могущество и силы
Внутри заключены,
И просто любопытным
Они запрещены.

Но если ты серьезно
Захочешь их учить,
Тогда свободно можешь
Ко мне сюда ходить.
А я уж, как сумею,
Все, что могу, отдам,
Хоть силою великой
Не обладаю сам.

Ведь магия простая
Полезна для людей,
Сама Природа может
Склониться перед ней.
Но надо сильным духом
И сердцем обладать,
Чтоб волшебство для целей
Прекрасных применять!»

«Ты что, старик, серьезно
Готов меня учить?!
И ворлоком могучим
Смогу я тоже быть?!
О, сколько совершу я,
Огромный мир любя:
Скажи, как мне за это
Благодарить тебя?!»

«Благодарить не надо,
Но обещай тот час,
Что дома ты ни слова
Не вымолвишь о нас.
А то ты этим можешь
Домашних взволновать,
Ведь люди не умеют
Волшебника понять.

Как будто ворлок черным
Обязан быть всегда.
Мы лишь читать умеем,
И в этом вся беда.
Нас, скромных чародеев,
Не принято любить,
Но тем еще почетней
Другим добро дарить.

Теперь ступай, любезный,
Вот этою тропой,
И ты еще по солнцу
Дойдешь к себе домой.
И коль твое решенье
Не дало слабину —
Придешь. И я немедля
Учить тебя начну».

И Сигурд благодарный
Поклон ему отдал
И по дорожке быстро
К усадьбе зашагал.
Но все-таки исполнил
То, что вчера решил,
И трех отличных зайцев
Удачно подстрелил.

***
А из окна избушки
Смотрел ему вослед,
Лукаво улыбаясь,
Седой горбатый дед.
Едва заметно четки
В руке перебирал
И по привычке старой
Вполголоса шептал:

«Ты что же, Торни, вздумал
Дитя свое спасать?
И от меня подальше
Девчонку отослать?
Ты, видимо, рехнулся —
Соперничать с отцом,
Коль начал строить планы
За старческим горбом!

Но я себе на пользу
Все это обращу —
Из страшного мальчишки
Помощника взращу.
Но главное, чтоб дева
Женою не была.
Увы, забота эта
Мне на спину легла.

Придется мне мальчишку
От свадьбы отвлекать.
Тебе придется, Торни,
Его с собою брать.
А впрочем, безобразный
Сейчас безмерно рад
И на невесте долго
Не остановит взгляд.

Ну что же, день удачный
Вполне сегодня был,
Я покрупнее зайца,
Чем из Сигурд, подстрелил.
Уже совсем немного
Осталось подождать —
И сладкий плод успеха
Смогу я пожинать…»

Иллюстрация - Майя Сонина