Талант и ремесло. Природа, роли и соотношение

Оглавление:
1. Введение.
2. Общие болезни, мешающие творческому процессу.
      2.1. Невежество, помноженное на самомнение.
      2.2. Незнание достижений предшественников, непонимание непреложной важности связи с ними, игнорирование преемственности.
      2.3. Непонимание природы таланта: "Этоя такой уникум, мой дар - моя заслуга! Ну, в крайнем случае, моих родителей гены.»
3. О таланте.
      3.1. Талант как Благодать.
      3.2. Гений и злодейство.
      3.3. Талант и безбожие.
4. О ремесленной составляющей творчества.
      4.1. Талант без ремесла - мешок золота в пустыне: бесполезное бремя.
      4.2 Положение Авторской песни в системе искусств как источник художественных критериев.
      4.3. Как преодолеть собственный авторский субъективизм?
5. Тайны освоения ремесла.
      5.1. Методология обучения.
      5.2. Непрерывность творческого процесса.
      5.3. Техника подачи материала.
      5.4. Песня какая: Авторская? Бардовская? 
6. Заключение.

ТАЛАНТ И РЕМЕСЛО: ПРИРОДА, РОЛИ И СООТНОШЕНИЕ.
(пособие для начинающих гениев на материале Авторской песни)

   1. ВВЕДЕНИЕ

      Художник (в широком смысле слова: живописец, поэт, композитор, бард) на первом этапе освоения избранного поприща проходит стадию посвящения в творческий процесс, период ученичества, и хорошо, если найдётся для него мудрый и понимающий наставник, который поможет избежать роковых ошибок, избавит от пагубных иллюзий и не даст запутаться в паутине амбиций и претензий, которыми почти неизбежно болеют все начинающие творцы, авансом записывающие себя сразу в гении. По себе знаю, как бывает: ещё ничего не добился, а уже мнишь себя корифеем, считая, что раз у тебя есть талант, то и учиться ничему не надо, сам готов всех учить.
      Это весьма опасная болезнь, так как ничем не обоснованное самомнение может завести человека, вошедшего в творческий лабиринт, в невылазный тупик: ведь отказавшись от инструкций наставников, которые этот лабиринт уже давно изучили, он неизбежно потеряет драгоценное стартовое время на плутание по «катакомбам» творчества, пока самостоятельно найдёт выход на свет Божий либо будет обречён (как, увы, большинство!) бродить по ним до конца жизни.
      Поэтому я и обращаю эту исповедь именно к начинающим гениям. И не подумайте, что я сам себя причисляю к завзятым корифеям: статус художника определяется только уровнем квалифицированного общественного признания. Мой мотив — поделиться своими открытиями и опытом с соратниками, только вступившими на тропу, по которой я начал своё путешествие более полувека назад, а потому довольно неплохо изучил её хитрые виражи и коварные повороты. Я дерзаю надеяться, что эти усилия сослужат кому-то из наших товарищей по искусству добрую службу, помогут сориентироваться в колдовском лабиринте творчества.
Если вы подозреваете, что я сгущаю краски, и проблема невежественного самомнения является редким и не таким уж роковым явлением, то могу привести один из множества примеров, с которыми мне довелось сталкиваться на практике.
      Как-то был я приглашён в качестве ведущего мастерской на один из региональных бардовских фестивалей в США. В процессе работы с местными ребятами, обратив внимание на стилистические недочёты и помарки начинающих авторов, я призвал их к расширению кругозора, изучению (хотя бы на элементарном уровне) правил стихосложения и музыкальной теории. Ведь знание общих законов гармонии и творческих достижений наших предшественников и состоявшихся соратников даёт нам в качестве ориентиров образцы бесспорных творческих удач, а также открывает методику избавления от художественных погрешностей, разрушающих замысел и воплощение произведения.
      Девушка, которая была организатором фестиваля, неожиданно вступила в полемику, заявив, что знать теорию стихосложения поэту вовсе не обязательно, а возможно, даже и вредно, ибо творцу следует ориентироваться только на свою интуицию, Божью Благодать и персональные эстетические пристрастия. А оглядка на опыт других собратьев по искусству приведёт лишь к деформации индивидуального стиля и отвлечёт от своих собственных откровений.
      Девушка эта, считавшаяся в тамошних кругах поэтессой, и впрямь писала неплохие стихи. Однако многие из её произведений, даже в целом удачных, были «подпорчены» досадными техническими и стилистическими дефектами: нарушениями ритмики и размера, неряшливой рифмовкой, логическими противоречиями в изложении смысла стихотворений. И эти дефекты — которые можно было бы легко устранить технической доработкой! — переводили её поэзию в разряд любительского стихосложения. Но править она свои опусы не желала принципиально: «Как Бог послал, пусть так и остаётся».
      А жаль. Следовало бы посмотреть на черновики, например, Александра Сергеевича: вот уж действительно, «черновики» — все листы исписаны исправлениями и уточнениями так, что и бумаги почти не видно. Поэт упорно искал единственный, незаменимый вариант метафоры, эпитета, ритма фразы.
      Тот же пристрастный и филигранный подход обнаруживаем у подавляющего большинства признанных мастеров всех видов искусства, и это неспроста.

      Мы же с вами рассмотрим коллизию соотношения таланта и ремесла в рамках наиболее близкого и понятного нам искусства — Авторской песни, адептами и носителями которого мы являемся.
      Однажды я вдруг с удивлением догадался, что Авторская песня представляет собой единственный вид искусства, зародившийся и расцветший непосредственно в России. За исключением фольклора, разумеется. Действительно, отметил я про себя, ведь все остальные музыкально-поэтические направления — рок, джаз, блюз, рэп, кантри, шансон, этно и т.д., и т.п. — пришли в Россию из других, иноязычных культур. Понятно, что здесь они приобрели местный колорит, но всё же, как ни кинь, — они остались пришельцами, хоть и пустили корни на нашей земле. А потому в любом случае никогда не избавятся от отпечатка подражательности и вторичности, каких бы технических высот ни достигали российские исполнители.
      Позднее, углубляясь в изучение этого вопроса и связанных с ним материалов, я со смешанными чувствами разочарования и удовлетворения узнал, что не я один совершил это открытие: ряд авторитетных исследователей и бардов в статьях и интервью представляли похожие откровения.
      Разочарование я испытывал от того, что оказался не единственным «колумбом» этой «америки», а удовлетворение — от того, что мои догадки подтверждались параллельными открытиями уважаемых сподвижников.
      Авторская песня не была заимствована нашим народом ниоткуда. Именно в России, на базе русской культуры она зародилась, расцвела и продолжает своё бытование, несмотря на все превратности и сложные перипетии социально-политических обстоятельств нынешней турбулентной эпохи. И наша задача — приложить все усилия для того, чтобы это песенное искусство, в наибольшей мере воплощающее в себе творческий дух, умонастроения и чаяния нашего народа, не растворилось в половодье агрессивного «мультиформата», затопившего все информационные поля.
      До сих пор Авторская песня является вербальным и образным «резервуаром» русской речи. Десятилетиями в нашем народе живут, украшая и обогащая общение, бесчисленные цитаты из произведений классиков Авторской песни: «Зато мы делаем ракеты…», «Где деньги, Зин?..», «А у психов жизнь, так бы жил любой…», «Мужики, ищите Аэлиту…», «Нет причин для тоски на свете…», «Жираф большой, ему видней…», «Я вам мозги не пудрю, уже не тот завод…», «Бери шинель, пошли домой…», «Девочка плачет, шарик улетел…», «Пока земля ещё вертится…», «Я вышел ростом и лицом, спасибо матери с отцом…», «А я еду за туманом…», «Страшна не смерть, куда страшнее боль…», «Мы впереди планеты всей…».
      Несть числа.
      Жаль, если это культурное богатство канет в Лету и не перейдёт по наследству к нашим потомкам.

      2. ОБЩИЕ «БОЛЕЗНИ», МЕШАЮЩИЕ ТВОРЧЕСКОМУ ПРОЦЕССУ.

      Рассмотрим пристальнее ряд «болезней», тормозящих творческий процесс и разрушающих талант.

      2.1. НЕВЕЖЕСТВО, ПОМНОЖЕННОЕ НА САМОМНЕНИЕ.

      Часто бывает, что талантливый, но недостаточно просвещённый человек на старте творческого пути вдруг начинает ощущать себя из ряда вон выдающимся гением, не имеющим себе равных. Обычно это связано, во-первых, с амбициозностью, завышенной самооценкой художника, а во-вторых — с ограниченным кругозором, который не даёт возможности этому зазнайке сравнить свои неловкие опусы с настоящими произведениями искусства.
      Очень характерен пример известного краснодарского журналиста и поэта Эдуарда Васильевича Гончарова. Его детство и юность пришлись на военные и послевоенные годы. Как сам Гончаров говорил, главное воспитание и образование ему дала улица. Однако будучи весьма одарённым человеком, он с юности испытывал потребность в творческом самовыражении и рано начал писать стихи, которые в силу недостаточной начитанности и грамотности автора носили дилетантский и наивный характер.
      Но сам начинающий поэт так не считал и, будучи уверенным в собственной даровитости, решительно принёс свои опусы в редакцию ближайшего издательства, полагая, что ими восхитятся и немедленно опубликуют в местном альманахе.
      Редактор издательства принял рукописи и попросил Гончарова прийти за ответом через некоторое время, что тот в точности и исполнил, твёрдо полагая, что идёт за авторским гонораром.
      Однако вместо гонорара редактор вручил Эдуарду Васильевичу листок бумаги сказав: «Вот это всё сперва прочтите, молодой чело-век, а уж после приходите для продолжения разговора».
      Обескураженный Гончаров ретировался, но выполнил поручение редактора, прочитав поэтические произведения по списку на вручённом листке, где были перечислены шедевры поэтов-классиков, с которыми юный поэт до той поры был незнаком. Умный от природы и талантливый Гончаров впервые в жизни получил возможность сравнить свои неловкие вирши с настоящими поэтическими произведениями, а потому, осознав полученный урок, он развёл на придомовом участке костёр и спалил на нём кипу всех своих рукописей. С этого момента Гончаров начал внимательно изучать классическую поэзию, законы гармонии и правила стихосложения. И в результате стал признанным поэтом и бардом.
      А если бы Эдуарду Васильевичу не хватило ума и мужества совершить решительную переоценку своих начинаний, и он вместо правильных выводов замкнулся бы в обиде и продолжал писать «как Бог и вдохновение пошлёт», то пополнил бы бесконечный унылый список безвестных графоманов. Но, к счастью, в данном случае талант превозмог спесь.

      2.2. НЕЗНАНИЕ ДОСТИЖЕНИЙ ПРЕДШЕСТВЕННИКОВ, НЕПОНИМАНИЕ НЕПРЕЛОЖНОЙ ВАЖНОСТИ СВЯЗИ С НИМИ, ИГНОРИРОВАНИЕ ПРЕЕМСТВЕННОСТИ.

      «Если мы видим дальше других, то это потому, что мы стоим на плечах гигантов».
      Данный тезис, введённый в обиход французским философом Бернаром Шартрским и, впоследствии, многократно процитированный и переложенный рядом выдающихся деятелей науки и культуры, коротко и ёмко формулирует идею необходимости понимания фундаментальной важности преемственности творческих поколений.
      Действительно, будь ты хоть гений семи пядей во лбу, но если предшествующие поколения не создали для тебя предпосылок — системы стихосложения, грамматических правил, поэтической метафорической традиции и, в конце концов, хотя бы письменности, — то каким образом ты реализуешь свою «гениальность»? Как донесёшь до других людей свои откровения, раз нет устоявшейся, общепонятной системы передачи внутренних состояний души?
      Всю эту фундаментальную творческую базу, которая позволяет тебе вступать в духовное общение с окружающим миром, создали твои предшественники и подарили её тебе, чтобы ты мог теперь блистать своим талантом.
      Кроме того, творческий массив, оставленный мастерами прежних поколений, даёт нам также целую галерею общепризнанных шедевров, и мы, хотим того или не хотим, используем их в качестве эталонов, на которые следует ориентироваться и сличать свои опусы с этими творениями, пытаясь дорасти и превзойти их.
      Если же новоиспечённый «талант» не понимает или не хочет понимать этих очевидных взаимосвязей и взаимозависимостей, его, скорее всего, будет ожидать судьба «непризнанного гения», сочиняющего неловкие, корявые произведения, обиженного на весь мир за то, что его «не понимают профаны, не доросшие до его уровня».

      Часто мы можем наблюдать проявления творческой зависти, ревности, конкурентности во взаимоотношениях представителей искусства. Но обычно это свидетельствует как раз о незрелости и перекосах развития дарования, а также о недооценке необходимости творческой преемственности и умения учиться у своих соратников по перу.
      Настоящие гении, как правило, бывают снисходительны и великодушны к своим собратьям. Александр Сергеевич Пушкин, сталкиваясь с творческими удачами товарищей по Лицею или иных одарённых поэтов, всегда выражал своё восхищение чужим талантом и старался оказать им поддержу и словом, и делом. У него ведь не было поводов для ревности или зависти.
      И в наших бардовских кругах есть много примеров, когда маститые, состоявшиеся авторы «курируют» начинающих сочинителей, организуют творческие мастерские, семинары для обучения художественному ремеслу, помогают устраивать представительские концерты для молодёжи.
      Одним из таких добрых «кураторов» для меня и для многих других бардов стал Александр Андреевич Дулов, поддерживавший и тонко, тактично направлявший нас на начальном этапе сочинительства.
      К сожалению, в последние десятилетия традиция общения и взаимного обогащения между поколениями, по моему наблюдению, если не прервалась, то значительно утратила интенсивность: проявляется тенденция к «безоглядности» молодых авторов, к стремлению сочинять «с чистого листа», как будто до них не было долгих десятилетий творческих поисков и откровений их предшественников. И эта тенденция опасна тем, что новое поколение обкрадывает себя, лишаясь накопленных сокровищ художественных методов, а также огромного багажа шедевров и эталонов, которые не только помогли бы сориентироваться в массиве собственных сочинений (отделить «зерно от плевел»), но послужили бы стимулом, импульсом для вдохновения. Ведь чужие удачи, обычно восхищая, пробуждают стремление творить: достичь и превзойти. Эффект «белой зависти».

      2.3. НЕПОНИМАНИЕ ПРИРОДЫ ТАЛАНТА: «ЭТО Я ТАКОЙ УНИКУМ, МОЙ ДАР — МОЯ ЗАСЛУГА! НУ, В КРАЙНЕМ СЛУЧАЕ, МОИХ РОДИТЕЛЕЙ ГЕНЫ.»

      Природа таланта, механизм возникновения творческой одарённости личности, конечно, одна из самых больших тайн Мироздания. Существуют многочисленные версии происхождения таланта, начиная от оккультно-мистических и заканчивая утилитарно-зоологическими. Однако чаще всего талант называют «даром Божьим». Интересно, почему? Это просто образная фигура речи, или за устоявшимся в веках определением скрывается интуитивное понимание глубинной природы его происхождения?
      Определение источника одарённости является для художника очень важным обстоятельством, от выбора которого зависит его ориентация в творческом космосе.
Если творец ощущает источником дара собственное существо, он неизбежно склоняется к экспансивному отношению к окружающему миру, ставя себя в его центр. Таким образом и ответственность за результаты своей деятельности он желает нести только перед самим собой: «Что хочу, то и ворочу. И никто мне не судия».
      В другом случае, когда одарённость воспринимается как фактор природного происхождения, вопрос об ответственности остро не стоит: никто же не спрашивает с нас за разнообразные проявления нашего природного естества. Вот и талант при таком подходе оказывается в одном ряду с иными формами естественных функций организма: «что вышло, то и вышло, уж не обессудьте».
      При третьем подходе художник понимает свой талант именно как дар Божий, то есть Благодать. В этом случае он воспринимает себя в качестве соратника Творца миров, его доверенного сотрудника, получившего талант как своего рода аванс, за который в означенный час придётся отвечать перед Кредитором.
      Вероятно, возможны и иные варианты подхода — например, в случае с доктором Фаустом и Мефистофелем или Мастером и Воландом, — но мы остановимся на главных, перечисленных выше, и попробуем разобраться в них, используя свой собственный опыт, а также опыт наших великих соратников.

      3. О ТАЛАНТЕ.

      3.1. ТАЛАНТ КАК БЛАГОДАТЬ.

      Я не претендую на роль проповедника: каждый человек имеет свой взгляд на поднимаемые вопросы, и я лишь воспользуюсь правом представить здесь свой вариант. Однако для того, чтобы поверить свои открытия, прежде всего обращусь к наиболее авторитетным источникам, освещавшим эту тему.
      Начнём с Библии, которая представляет собой концентрат опыта сотен поколений в области понимания природы вещей, признанный миллиардами людей как в положительном, так и в критическом аспектах. Библейские сюжеты и притчи — универсальные модели разрешения жизненных коллизий.
      Наберусь смелости и приведу здесь свою трактовку знаменитой истории о трёх талантах, которая прямым и непосредственным образом раскрывает нам евангельский подход к «дару Божьему», прямо ВПЕРВЫЕ называя его ТАЛАНТОМ. Итак, вот краткий пересказ текста.
      «Господин, отправляясь в чужую страну, призвал рабов своих и поручил им имение своё: одному дал он пять талантов, другому два, иному один, КАЖДОМУ ПО ЕГО СИЛЕ. Получивший пять талантов пошёл, употребил их в дело и приобрёл другие пять талантов; точно так же и получивший два таланта приобрёл другие два; получивший же один талант пошёл, закопал его в землю и скрыл серебро господина своего».
Иносказание прозрачно: Господин, распределяющий таланты — сам Господь Бог, «рабы Божьи» — люди, КАЖДОГО из которых он наделяет талантами ПО ЕГО СИЛЕ. Благоразумные применяют дар Божий (Благодать) в полезное дело и приумножают полученный дар. Ленивый же раб просто зарывает полученное серебро в землю (странно ещё, что не пропивает!)
      Закономерный итог: рачительных получателей талантов Господь возвышает, а у негодного раба отнимает Благодать и отдаёт тем, кто способен дар преумножить, то есть, реализовать.
      Вывод: в библейском понимании Благодать получает КАЖДЫЙ человек, но ПО СИЛЕ СВОЕЙ. А Бог ожидает от человека не возвращения выданного кредита, а его преумножения. Трудолюбивый получает вознаграждение, а лентяй, зарывающий талант, остаётся с носом: сам виноват, не захотел трудиться!
      На таком понимании природы таланта сходилось большинство выдающихся творцов всех времён и народов. Достаточно вспомнить одно из мощнейших, программных стихотворений Пушкина «Про-рок», в котором поэт, сперва легкомысленно растрачивает данный Богом талант, но затем сталкивается в пустыне с посланником Бога, ангелом Серафимом, который карает поэта: «И вырвал грешный мой язык, и празднословный и лукавый». Но Бог не лишает своего гения языка окончательно, а лишь преподаёт ему суровый урок, итогом которого становится преображение поэта в подлинного творца, преумножающего «дар Божий», а не зарывающего его в землю: «Глаголом жги сердца людей!»

      Но мало ли что напишут литераторы, люди, парящие в облаках фантазий, далёкие от безоговорочности диалектики бытия. Давайте обратимся к мнению величайших учёных-естествоиспытателей, лучше всех понимающих законы физической реальности.
      Исаак Ньютон: «Такое изящнейшее соединение солнца и планет не могло произойти иначе, как по намеренью власти могущественного и премудрого существа. Сей управляет всем не как душа мира, а как властитель вселенной, и по господству своему должен именоваться Господь Бог Вседержитель».
      Но, возможно, Ньютон, хоть и был величайшим физиком, но жил слишком давно и ещё находился в плену богословских иллюзий? Тогда давайте узнаем мнение более современных гениев науки. Вот, например, что говорит Альберт Эйнштейн: «Каждый, кто серьёзно вовлечён в научный поиск, убеждается в том, что некий Дух, намного более сильный, чем дух людской, властвует над законами Вселенной. Таким об-разом, занятие наукой приводит к религиозному чувству особого типа, которое, несомненно, отличается от любого другого, более наивного».
      Хотя здесь речь идёт не об искусстве, а о научном поиске, но принцип творческого открытия в искусстве и в науке один: использование и преумножение дара Божьего — таланта.
      Можно было бы продолжить цитирование корифеев, но, думаю, для данного формата достаточно. Теперь вернусь к линии своих рассуждений.

      Исходя из вышеизложенных мнений и трактовок, полагаю, следует вывод: не надо бояться религиозного подхода к осмыслению природы творчества. За последние десятилетия, прошедшие под знаком не то, что атеизма, а самого настоящего богоборчества, мы отвыкли мыслить метафизическими категориями. Более того, нас приучили стыдиться затрагивать эти категории не только в публичном пространстве, но даже в кругу близких людей. Стесняемся предстать «боговерующими», хотя очевидно, что без применения метафизических методов анализировать метафизические явления (каковым, безусловно, является творческий процесс) бессмысленно и невозможно. Это всё равно что пытаться рассчитать площадь объекта, не применяя методов арифметики и геометрии.
      Человек создан Творцом как его соратник. Только человек из всех Божьих созданий наделён даром творчества, то есть способностью создавать нечто абсолютно новое, не имевшее места до творческого акта.
      Поэзия — исключительно высокая и ответственная творческая сфера, так как она является сильнейшим инструментом метафизического общения людей, а значит, обладает беспрецедентными ресурсами влияния на мировосприятие и умонастроение человека.
      «Словом можно убить, словом можно спасти, словом можно полки за собой повести» — это не фигура речи и не поэтическая спекуляция. Бесчисленные факты доказывают, что дело обстоит буквально так.
      Известны мемуары одного немецкого офицера (сейчас уже не помню его имени и конкретного источника, но это неважно). Он писал, что в ноябре 1941 года, когда их части стояли у самых стен Москвы, до Кремля было рукой подать, и война казалась уже выигранной — гитлеровцы транслировали на наши окопы свои агитационные тексты типа: «русские, сдавайтесь, бросайте оружие, сопротивление бессмысленно, вас ждёт горячая еда» и т.д.
      Вдруг к окопам с советской стороны также подвезли пропагандистскую машину с громкоговорителем, из которого вместо соблазнительных речёвок просто, со всей мощью звука, направили на немецкие окопы песню «Священная война»: «Вставай, страна огромная…»
      Офицер пишет: «В этот момент у меня мурашки побежали по телу, и я понял, что война будет нами проиграна…»
      Одна песня оказалась сильнее десятков дивизий.

      Поэт (бард), получив от Творца в подарок такое мощное оружие, как талант, одновременно принимает на себя и огромную ответственность за результат его использования. Он каждую минуту должен помнить, что «Господин», одаривший тебя, обязательно спросит: «А ну-ка покажи, как ты преумножил мою Благодать? На доброе ли дело потратил ты дарованное тебе серебро? В соответствии ли с заповедями вёл ты свою проповедь или сеял зло, цинизм, спекулировал талантом, распаляя в людях низменные страсти, чтобы получить себе материальную выгоду?»
      Ведь если «кто соблазнит одного из малых сих… тому лучше было бы, если бы повесили ему мельничный жернов на шею и потопили его во глубине морской».
      Не хотелось бы получить такой итог…

      3.2. ГЕНИЙ И ЗЛОДЕЙСТВО.

      Это ещё одна дилемма, касающаяся природы таланта и его сущностных характеристик. Пушкин, со свойственной ему ошеломляющей прямотой, устами Моцарта даёт однозначное заключение: «гений и злодейство — две вещи несовместные», чем вводит Сальери, как раз задумавшего злодеяние, в полный ступор: мысли прочитал, что ли? Сальери-то был уверен про себя, что является гением, и что ему всего лишь надо убрать с дороги конкурента, чтобы засиять в лучах славы. А тут — раз! — и на пороге решительного шага ему такой удар под дых: хоть сам заготовленную отраву пей!
      Но ведь реальная жизнь, сама история, даёт нам массу примеров, когда очевидный гений в жизни имеет весьма сомнительный (мягко говоря!) в моральном плане облик. Порой диву даёшься: как это художник, созидающий изумительные, божественные произведения, в быту ведёт себя так отвратительно, что встреться с ним — руки не подашь.
      Несносным характером отличались многие (если не большинство) из известных нам гениев. Развратник лорд Байрон, бродяга Франсуа Вийон, буян и убийца Бенвенуто Челлини, пройдоха Пьер де Бомарше. Это у них. Но и у нас тоже хватает. Лермонтов, Гумилёв, Есенин, Маяковский, Высоцкий — все они были людьми исключительно одарёнными, но с очень трудными характерами и неоднозначными биографиями. Да и сам Александр Сергеевич на начальном этапе жизненного пути немало бузотёрил и смущал людей. Одних дуэльных эпизодов около тридцати.

      Как же так? Неужели Пушкин ошибался?
      Полагаю, что, конечно, нет. Очевидно, он имел в виду прежде всего творческое предназначение гения. В быту он может быть подвержен моральным метаниям, изменять, грешить и каяться, и опять грешить, как и все прочие — ведь в этих проявлениях гений такой же человек, как и остальные люди.
      Но вот в своём творчестве по-настоящему большой талант не может проповедовать и нести людям зло, ибо талант даруется Богом, а зло и разрушение от Бога исходить не может. И если мы откроем главные произведения всех вышеперечисленных авторов, то убедимся, что в основе творчества каждого из них лежали идеи человечности, высокой нравственности, добродетели и любви.
      Созидательный импульс исходит из единственного источника — Творца нашего мира.
      А разве не бывает успешных, прославленных авторов, насаждавших нравственный релятивизм, растление, разрушительные идеи? Конечно, среди растиражированных, популярных писателей и поэтов полно спекулянтов на низменных чувствах, слабостях и позывах людей. Но вот уж гениями их назвать никак нельзя. Маркиз де Сад разве гений? Зло может иметь успех, быть обаятельным и соблазнительным, но созидательного импульса нести не может и источником творчества, по сути, не является.
      Куратором таких «творцов» может стать противник Творца, «враг рода человеческого». И его поддержка всегда приносит иллюзию земного успеха, за которой неизбежно следует сокрушительная расплата. Дьявол не может созидать, он лишь ловкий компилятор, умеющий филигранно использовать чужие достижения, создавая из их фрагментов соблазнительные мозаики и витражи, очаровывающие неокрепшие души. Художников, поддавшихся на посулы дьявола, он всегда приводит в тупик или к пропасти.
      С исчерпывающей убедительностью нам поведал об этом великий Гёте в своей трагедии «Фауст».
      Не только Гёте, но и другие выдающиеся авторы, вторя немецкому классику, подтверждали тезис о несовместимости Божьего дара с творческим злодейством.
      При этом, надо отметить, что многие творцы на начальном этапе соблазняются блестящей мишурой эпатажа, позволяющей привлечь внимание публики, собрать около себя круг фанатов, почитателей и, таким образом, стяжать «славу мирскую». Но раскаяние или расплата в той или иной форме настигают их рано или поздно. Главное, чтобы не слишком поздно.
      Эпатировал в юности общество и сам Пушкин. До самого окончания ссылки он вёл вызывающий образ жизни, писал дерзкие опусы, используя ненормативную лексику, больно задевая эпиграммами товарищей и известных людей. Порой справедливо, а порой и нет.
      Но посередине творческого пути с поэтом происходит преображение, «шестикрылый Серафим» является ему, наступает пора зрелости, и мы видим уже совершенно другого Пушкина, отказавшегося от хулиганства, провокаций и злословия, любящего мужа и отца, избегающего соблазнов суетного света.
      Однако, прежние грехи держат мёртвой хваткой, и, в конце концов, инфернальные силы заставляют его расплатиться за легкомыслие молодости.
      С потрясающей силой провиденья Пушкин показал этот роковой, судьбоносный конфликт в повести «Выстрел».

      3.3. ТАЛАНТ И БЕЗБОЖИЕ.

      Как же тогда отнестись к тому, что многие состоявшиеся корифеи искусства (в частности, Авторской песни), создавшие несомненные шедевры, ни в какую не желали отождествлять свой талант с Благодатью Божьего дара и объявляли себя атеистами?
      Трудно однозначно сказать, был ли верующим Высоцкий. По крайней мере, Марина Влади утверждала, что он крестился в Армении. Другие же источники разноголосят: одни говорят, что Высоцкий был с детства крещён, другие, наоборот, что он был далёк от религии и веры. Однозначно достоверного ответа нет. Кому верить?
      Я думаю, что в качестве важного свидетеля можно призвать самого Владимира Семёновича, давшего достаточно убедительные показания по этому поводу в своём творчестве.
      При этом надо понимать, что невозможно говорить о личности как о некоей стационарной, неизменяемой субстанции. Знаем и по себе, и по окружающим людям, что личность с течением времени по мере набираемого духовного опыта постоянно трансформируется, меняются взгляды и приоритеты вплоть до противоположности. Одна вера у человека в детстве, другая в юности, третья… и т.д. Даже в последние мгновения жизни человек может прозреть и перевернуть свои убеждения с головы на ноги. Как, например, евангельский Благоразумный Разбойник.
      Вот и вопрос: о каком Высоцком говорить?
      О том, который написал про «Нинку с Ордынки» и прочие эпатажные, порой до цинизма, песенки? Или о том, кто сочинил «Балладу о борьбе», «Золотые купола России», о том, кто сказал: «Мне есть что спеть, представ перед Всевышним, мне есть, чем оправдаться перед ним»?
      Высоцкий, как и Пушкин, как и многие иные герои, прожил за свою жизнь много жизней, умел ошибаться и исправлять ошибки, духовно расти, увлекая за собой к небесам миллионы своих слушателей. Он прошёл через разные стадии становления, поэтому всякий желающий сможет найти в его высказываниях и песнях то, что захочет отыскать.
      Лично я выбираю воплощение позднего, зрелого Высоцкого, многие песни которого представляют собой настоящие мирские молитвенные откровения. Другие же, отдавая приоритет ипостаси Высоцкого «с Ордынки» заявляют: «Высоцкий был пьяница, наркоман, бабник и баловень судьбы». Видимо, принизив образ героя до своего уровня, таким «экспертам» становится радостнее жить, ощущая себя с героем вровень.
      То же самое можно сказать и о другом корифее Авторской песни Булате Окуджаве, который на протяжение всей жизни многократно заявлял о своём безбожии. И в то же время — поразительно! – также постоянно сочинял подлинные молитвословия и настоящие хоралы, прямо обращаясь к Создателю по имени: «Господи, мой Боже». И это в эпоху, когда публичное упоминание Бога даже вскользь или в критическом плане было абсолютным табу. А «атеист» Окуджава дерзко его нарушал.
      Известен рассказ супруги Булата Ольги Арцимович о предсмертном крещении Окуджавы по его просьбе. И в этом случае опять вспоминается преображение Благоразумного Разбойника.
      Эпизод с крещением Окуджавы саркастически оспаривается некоторыми принципиальными скептиками, но какие у них аргументы? Разве они были свидетелями событий, стояли у смертного одра великого барда? Нет. В таком случае, почему мы должны верить домыслам, а не показаниям реальных участников этой драмы?
      Но главное доказательство предсмертного прозрения Окуджавы мы находим, опять же, в его песнях, которые исполнены христианским духом, пронизаны евангельским, эсхатологическим отношением к жизни. Вот это и есть главное, неоспоримое свидетельство, остальные домыслы несущественны.
      Получается парадокс: авторы, заявляющие о своём атеизме, становятся адептами и пропагандистами религиозных идей и умонастроений.
      Ответ на это недоумение кроется, как мне представляется, в таком понятии, как «христиане до Христа». Из догмата о «Сошествии Христа во ад» нам известно, что Иисус, сокрушив адовы врата, вывел и спас из Преисподней всех праведников, которые жили до явления Христа и не знали Его проповеди, но соблюдали заповеди интуитивно, по зову души. Это заведомое благоразумие было сочтено достаточным для спасения их душ.
      Можно усмотреть аналогию между данным сюжетом и положением людей, исповедовавших христианскую доктрину так же интуитивно, но в силу исторических обстоятельств не имевших возможности стать христианами не только по духу, но и по вере.
      Действительно, людям, родившимся и выросшим в атеистическом обществе в обстановке постоянного кощунственного глумления над верой, над святынями, осмеянием Церкви, всей атрибутики духовности, непреодолимо трудно было вырваться из плена этой пропаганды и признаться даже самим себе в ощущении связи с Первопричиной мира. Размышления о «боженьке» казались каким-то постыдным проявлением слабости духа.
      Я знал многих достойных людей, которые, исповедуя на практике христианский образец жизни, долгими годами не осмеливались сознаться в необходимости сделать решительный шаг и спокойно сказать себе и людям: я христианин.
      (Откровенно говоря, даже и в наши дни это психическое расстройство нашего общества до конца не преодолено. И сейчас на человека, сознающегося в посещении церкви, многие начинают поглядывать косо, как на юродивого).
      Таким образом, становится очевидным, что подлинные художники, даже на словах отрицая свою связь с Творцом, на самом деле постоянно находились под Его пристальным вниманием и покровительством. Они наделялись Благодатью творчества, талантом не по формальному исповеданию веры, а по реальным делам, воплощая эту интуитивную веру в произведениях.
      Вот и снят кажущийся парадокс. Не бывает на свете «неверующих» людей. Любой человек носит в своих представлениях какую-либо метафизическую модель миропонимания. Есть те, кто называет себя атеистами, отмежёвываются от догматики и атрибутики, но, в то же время, интуитивно ощущают свою неразрывную связь с Первоисточником мира и творения. Отсюда и появляются слова: «Дай же Ты всем понемногу и не забудь про меня».
      И Бог щедро даёт тем, кто не зарывает талант, а преумножает его, пусть даже и пытается, в силу исторических условий, стыдливо отмежеваться от Дающего. Это до поры, до времени. Бог умеет терпеливо ждать возвращения «блудных сыновей».

      4. О РЕМЕСЛЕННОЙ СОСТАВЛЯЮЩЕЙ ТВОРЧЕСТВА.

                «От добрых замыслов — немного толку,
                Когда твой слог коряв или неряшлив».
                Ли Гюбо

      4.1. ТАЛАНТ БЕЗ РЕМЕСЛА – МЕШОК ЗОЛОТА В ПУСТЫНЕ: БЕСПОЛЕЗНОЕ БРЕМЯ.

      Теперь, в меру сил разобравшись с природой таланта как благодатного дара, перейдём к рассмотрению роли и значения ремесла в творческом процессе.
      Как я уже отмечал во вступительной части, нередко приходится слышать утверждения, что гению нет никакой нужды в обучении, в освоении ремесленных навыков своего поприща.
      Очевидно, что такие воззрения транслируют люди, не отягощённые профессиональным кругозором, слабо знакомые с палитрой достижений своих предшественников и соратников. Если без обиняков сказать — подобное самомнение признак заносчивого невежества.
      Но и в этом случае, прежде чем выступить со своими собственными умозаключениями, я обращусь к мнению моих безусловно авторитетных единомышленников.
      Тезис о необходимости технической работы над произведением, выраженный в строках классика средневековой корейской поэзии Ли Гюбо, я вынес в качестве эпиграфа к данной главе. Сказано коротко и ёмко, можно бы и ничего не добавлять. Но мы добавим: расширим и углубим в соответствии со своим пониманием темы.

      Работая в жюри и мастерских фестивалей и конкурсов Авторской песни, я постоянно сталкиваюсь с потоком порой очаровательных по мысли и чувству, но нескладных по форме произведений. «Ну что с этим делать?» — мучительно думаю я. Как заинтересовать талантливых ребят изучением техники сочинительства и наследия классиков Авторской песни?
      В голову приходят разного рода аллегории и сравнения. Вот на дороге лежит необработанный кристалл алмаза (образ природного таланта). Красив ли он? Обратите ли вы на него внимание? Навряд ли, потому что неогранённый алмаз мало отличается от куска обычного стекла. Потрясающая красота камня открывается только после правильной, сложной, геометрически рассчитанной огранки на 57 — именно на 57! — фацетов. Добавь или убавь один фацет, и ослепительная игра бриллианта померкнет. Опять в руках кусок стекляшки.
      Точно так же и в поэзии: законы стихосложения сродни принципам огранки алмаза. Нарушил рифму, метр, размер, ритм строфы — меркнет блеск стихотворения. Добавил внутреннюю рифмовку и аллитерацию — ещё сильнее заиграли грани поэтического алмаза.

      В любом искусстве творцу необходимо владеть ремеслом. Представим себе, что гениальный скульптор Микеланджело не научился бы пользоваться стекой, штихелем, скарпелем, долотом. Причём, пользоваться виртуозно! И что бы у него получилось из блока каррарского мрамора? Ничего! Точнее, он бы просто изуродовал драгоценный монолит, и его гений никак бы не помог.
      Ещё страшнее: вот он делает скульптуру «Пьета» и под занавес долгой, кропотливой, тончайшей работы наносит один неловкий удар, и у статуи отваливается нос или ухо… Можно, конечно, на циакриловый клей подсадить…
      Точно так же в любом творчестве. В Авторской песне не менее важно владение техникой стихосложения, знание основ теории музыки. На элементарном уровне, конечно. Барду не приходится сочинять симфонические опусы на семьдесят голосов, никто из нас не Скрябин. Однако общие каноны гармонии знать необходимо.

      4.2. ПОЛОЖЕНИЕ АВТОРСКОЙ ПЕСНИ В СИСТЕМЕ ИСКУСТВ КАК ИСТОЧНИК ХУДОЖЕСТВЕННЫХ КРИТЕРИЕВ.

      Но не будем забывать, что хотя мы говорим об общих законах созидания, но имеем в виду, прежде всего, предмет Авторской песни. Здесь надо подчеркнуть, что её место в общей систематике искусства ещё пока что не до конца прояснено.
     Существует твёрдо устоявшееся представление об Авторской песне как о «жанре». На мой взгляд это определение критически не верно, оно сбивает нас с толку. Жанр является подразделением какого-либо вида искусства. Например, жанры клоунады, эквилибристики и акробатики относятся к искусству Цирка. Литература делится на жанры эпические, лирические, драматические. К какому же виду искусства относится «жанр» Авторской песни?
      Задумаешься, поперебираешь в памяти: к Эстраде? к Року? к Театру? к Поэзии? — а ни к какому! Авторская песня сама по себе является отдельным (хотя и очень специализированным) видом песенного искусства со своими имманентными, внутренними законами гармонии. На это положение нашего искусства ещё давным-давно обращали внимание такие авторитетные фигуры, как Михаил Анчаров, Новелла Матвеева, Вадим Кожинов, Юрий Лорес.
      Однако, новации всегда приживаются с большим трудом: эти открытия до сих пор не дошли до общественного сознания в полной мере, и Авторскую песню по инерции упорно продолжают именовать «жанром».
      Кто-то скажет: «Подумаешь! Какая разница, как назвать?» — и ошибётся. Неверная дефиниция явления неизбежно ставит его в ложное положение среди иных родственных явлений. Его начинают судить и оценивать по критериям, к нему неприложимым. А неверность оценок ведёт к недопониманию качественных характеристик произведений и разрушению ткани искусства.
      Пример. В процессе подготовки к изданию посмертного сборни-ка песенных текстов Высоцкого «Нерв» составители и редакторы, привычно подходившие к этим текстам как к образцам литературной поэзии, позволили себе внести грубые корректировки, купюры и искажения авторских текстов, подогнав их под чисто поэтические критерии без учёта их песенной специфики. (Ведь было сказано: Авторская песня — это всего лишь «поющаяся поэзия»). В итоге оригинальные, блестящие находки Владимира Семёновича были «причёсаны» и подогнаны под общие «лекала» поэтической критики.
      В общей сложности в первом издании «Нерва» на 129 текстов было внесено более 400 правок и искажений! Таким образом «улучшенные» песенные тексты были безжалостно выхолощены и искалечены, а сам «Нерв» потерял свою ценность как источник.
      Известный литературовед Вадим Кожинов с возмущением заметил по этому поводу: «Когда Высоцкий пел, причём не столько пел, сколько совершал определённое действо, всё было прекрасно… говорить же о поэзии как таковой здесь неправомочно, это просто РАЗНЫЕ ВИДЫ ИСКУССТВА».
      Следовательно, надо понимать и учитывать, что Авторская песня не является чисто поэтическим искусством. Это вовсе НЕ «поющаяся поэзия»! Это неразделимый сплав поэзии, музыки, драматургии и личности автора-исполнителя. А потому и эстетические критерии в Авторской песне складываются из синтеза этих начал. И те моменты, которые кажутся нарушениями законов, «браком» поэтической гармонии, в резонансе с музыкой и драматургией превращаются в факторы эстетического воздействия.
      И дело вовсе не в том, что музыка позволяет «затушевать» поэтические неловкости: их и в песенных текстах быть не должно. Синкретизм Авторской песни позволяет расширить рамки эмоционального воздействия произведения на слушателя. В песне можно добавить больше экспрессии, чем в декламационной поэзии; уместно более свободно перенести акцентацию текста в соответствии с образом персонажа произведения, подключить элементы драматического видеоряда: мимику, сценическое движение, пластику исполнителя.
      Если сказать коротко — надо осознать, что у Авторской песни как у отдельного вида песенного искусства есть свои внутренние эстетические каноны, и именно сообразуясь с ними нам и следует подходить к произведениям бардов, чтобы не «наломать дров», как это вышло со сборником «Нерв».

      4.3. КАК ПРЕОДОЛЕТЬ СОБСТВЕННЫЙ АВТОРСКИЙ СУБЪЕКТИВИЗМ?

      Однажды поэт и критик из Красноярска Тимофей Бондаренко остроумно заметил: «Искусство требует жертв. Но первой жертвой должен быть сам автор, а не его читатели».
      Внутри сознания невежественного автора его произведения звучат для него самого как образцы совершенства. Ну а что делать нам, сторонним слушателям?

      Конечно, в оценке произведения искусства очень велика доля субъективности. Даже опытные корифеи и мэтры могут допускать ошибки и недопонимание в суждении, особенно когда речь идёт о новаторском открытии.
      Известен характерный случай, когда компания молодых акмеистов — Гумилёв, Ахматова, Городецкий — пришли на собрание цеха символистов во главе с признанным мэтром Вячеславом Ивановым, чтобы познакомить их со своими стихами. Иванов, а следом за ним Зинаида Гиппиус жестоко раскритиковали будущих классиков нашей литературы, не сумев сразу оценить их новаторских открытий.
      Однако наличие субъективного фактора вовсе не означает невозможности объективных оценок в принципе. Конечно, главным критерием качества произведения является его целостная художественная ценность. Бывает, что поэт пишет, нарушая законы и правила эстетической гармонии, и при этом создаёт шедевр, работая как бы им на противоходе, нарочито отступая от канонов и этим создавая художественную интригу. Но это возможно лишь тогда, когда автор уверенно знает эти правила и законы и нарушает их осмысленно, точно понимая, чего он хочет этой дисгармонией добиться.
      Когда же мы сталкиваемся с игнорированием законов красоты по причине их незнания и невежества автора, то видим нелепые, беспомощные потуги создать нечто значительное, терпящие фиаско по причине элементарной авторской безграмотности.

      Как-то я работал в мастерской совместно с поэтом Виталием Калашниковым. Один из слушателей мастерской исполнил свою неказистую песенку, которая ему самому казалась шедевром. Калашников, разбирая представленный опус, указал автору на ряд нескладных моментов: нарушений размера, «кривой» рифмовки и спросил, почему он допустил такие перекосы.
      Автор с вызовом ответил: «Это моя песня, а поэтому я как хочу, так и расставляю ударения, как хочу, так и рифмую. Это же я сам задаю внутренние законы своего произведения». Видимо, где-то услышал такой аргумент.
      «Хорошо. — возразил Виталий, — Но вот вы в первых строфах, да, сами задали внутренние законы произведения. Так по какому праву вы начали нарушать их в третьей и четвёртой строфах? Получается, вы не способны исполнять свои собственные законы, вами же установленные? Вы же этим обескураживаете, обманываете слушателя! Король, нарушающий свои обнародованные эдикты — плохой король».

      Замечательный русский поэт Валерий Брюсов, который был также одним из самых маститых критиков и литературоведов эпохи, заметил: «Технике можно и должно учиться. Талант поэта, истинное золото поэзии, может сквозить и в неуклюжих стихах — такие примеры известны. Но вполне выразить своё дарование может лишь тот, кто в совершенстве владеет техникой своего искусства».

      Несмотря на то, что я осмеливаюсь выступать здесь с поучительными наставлениями, вынужден сознаться, что я и сам являюсь вечным учеником, то и дело нарушающим общепризнанные, очевидные каноны красоты. Знаю, что допускаю промашку, но или не справляюсь с «огранкой» произведения, либо упускаю творческий «брак» из виду по причине так называемой «авторской глухоты». Несколько утешает в этой беде знание того, что этой болезни подвержены практически все художники, включая даже признанных мастеров. «Кто без греха — пусть первый бросит камень». Что поделать, никто из нас не Пушкин, увы!
      Однако неизбежность заболевания не означает, что его не следует лечить: творческое самосовершенствование — процесс непрерывный и бесконечный.

      5. ТАЙНЫ ОСВОЕНИЯ РЕМЕСЛА.

      Поговорим ещё немного о приоритетах и ответственности творца. Это важно.
      Многим художникам знаком демонический соблазн добиться признания своего величия и любви публики. Частенько к этому соблазну добавляется навязчивая тяга к материальному успеху и избыточному благополучию путём продажи своего искусства.
      Этот гибельный для души путь выбирают многие художники, отведавшие плодов первого успеха. Они начинают стараться творить таким образом, чтобы результаты обрели рыночную цену. Пытаются угадать ожидания и прихоти заказчиков — властей, меценатов, толпы — и подстроиться под их запросы и вкусы.
      Многие готовы заплатить большую нравственную цену, чтобы добиться «славы мирской». Вспомним ещё раз драму доктора Фауста. Мефистофель даёт просителю желаемое, но отнимает существенно большее взамен.
      Будоражат и вдохновляют такого художника примеры великих, которые добились славы и успеха. Но он ещё не знает, насколько тернистым был их путь. Да так ли уж и привлекателен итоговый удел гениев, с обывательской позиции глядя? Хотели бы вы прожить жизнь Высоцкого? Пушкина? Гумилёва? Есенина? Вот так-то…

      5.1. МЕТОДОЛОГИЯ ОБУЧЕНИЯ.

      Что же важно художнику знать и помнить о секретах его ремесла?
      
      5.1.1. РЕГУЛЯРНОЕ ОБУЧЕНИЕ У МАСТЕРОВ. Нельзя игнорировать возможность посещения соответствующих школ, мастерских, семинаров. Лучший способ освоения техник — прямое ученичество у авторитетных наставников. Они помогут избежать «детских» ошибок, которые в дальнейшем с большим трудом поддаются исправлению.

      5.1.2. ВОЗМОЖЕН И МЕТОД САМООБРАЗОВАНИЯ. При соблюдении некоторых базовых принципов:
      — Настырность. Надо заставлять себя преодолевать инертность своего невежества. Это докучливый и гнетущий труд, который, как правило, быстро разочаровывает обучающегося. Поэтому регулярная школа предпочтительнее.
      — Понимание «для чего» ты занимаешься сочинительством. Я не преподаватель, но у меня была некоторая практика и на этом поприще. Желающие заниматься просили меня обучить их исполнительскому ремеслу и готовы были платить за это деньги. Но после нескольких уроков я прекращал занятия, потому что видел, что ученики межу занятиями инструмент в руки не берут. Столкнувшись с трудностями обучения, они быстро остывали к этой затее, потому что не знали, зачем они этим занимаются.
      Необходимо для себя обозначить цели. Если ты хочешь освоить элементарное домашнее музицирование, то есть, сочинять и петь песенки для домашних и близких друзей — это один, облегчённый вариант. Если же у тебя цель покорить сердца и подмостки, то есть демонстрировать результаты своего творчества широкой аудитории и воздействовать на людей песнями — это совсем другое. Достижение профессиональных вершин требует самоотречения. Надо приготовиться к подвигу.
      — Непрерывность обучения. На этом пути нельзя останавливаться. Как на велосипеде: остановился — упал. Пауза на неделю отбрасывает тебя на месяц назад. Начинай сначала!
      — «Хватай всё, что находишь!» Обучаться можно везде, всегда и у всех. Во дворе, на слётах, на посиделках, в сетевых вебинарах. Главное, зорко видеть ценные открытия и жадно и старательно учиться их применять.
      Большинство из нас помнят, как в юности, одержимые каким-то влечением, мы могли целиком, круглосуточно посвящать себя воплощению своего пристрастия. В подростковом возрасте, осваивая Авторскую песню, я доводил своими «репетициями» соседей до белого каления. Сейчас уже, конечно, такого запала нет. Заставлять себя приходится…

      5.2. НЕПРЕРЫВНОСТЬ ТВОРЧЕСКОГО ПРОЦЕССА.

      Существует распространённый подход к творческому процессу: «Я бросаюсь писать только тогда, когда меня осеняет вдохновение! Ведь сказано поэтом: “Не писал стихов, и не пиши! Лучше погуляй и подыши…” Вот я и не пишу просто так, жду, когда Муза ко мне заявится. Только что-то долговато её нет…».
      Вероятнее всего, при таком подходе, поэту явления Музы так никогда и не дождаться. Теория «ожидания вдохновения» — лукавое и опасное проявление духовной лени. Самооправдание творческой инертности.

      Расскажу ещё об одном эпизоде, связанном с Владимиром Туриянским.
      Как-то на одном из бардовских сборных концертов я подошёл в гримёрке к Володе и решил поделиться своей незадачей, не ожидая от старшего товарища особо эмоциональной предметной реакции.
      — Вот — говорю, — Володя, не приходит вдохновение! Целый год его жду — и ни одной песни так за это время и не написал! — посетовал я с печальным вздохом.
      Я полагал, что Тур дежурно посочувствует, скажет слова утешения, мол, всякое бывает, сегодня нет вдохновения, завтра придёт, подожди…
      Но Туриянский, державший в тот момент рюмку с коньяком, внезапно, уставился на меня, как на покойника, выпучил глаза, поглядел с изумлением пару секунд, потом аж подскочил от эмоционального всплеска так, что коньяк вылился у него из рюмки, и воскликнул:
      — Как?! Ты что, Капгер! Разве можно так тормозить? На целый год забросить писать песни! Так к тебе никакое «вдохновение» не придёт ни-ко-гда! Запомни, писать надо ежедневно. Хоть по абзацу, хоть по паре строк. Только так ты нащупаешь в конце концов творческую нить. А иначе Бог отнимет весь дар. Так что иди и с завтрашнего утра начинай нормальную жизнь. И не беда, если сперва из-под пера всякая муть будет выходить. Рано или поздно, обязательно докопаешься до золотой жилы. А без таких «раскопок руды» — никогда.
      Я был поражён энергичной реакцией Владимира Львовича и тем, насколько близко к сердцу он принял мою мимолётную рефлексию.
      Я усвоил этот урок как важнейшее открытие в таинстве творческой технологии.
      Хотя, откровенно говоря, использовать его на практике мне удаётся далеко не всегда. Но помню я его постоянно…
      Спасибо тебе, дорогой Владимир Львович!

      5.3. ТЕХНИКА ПОДАЧИ МАТЕРИАЛА.

      Для концертирующего барда необходимо учиться азам сценического и актёрского мастерства. Конечно, никто из нас не станет Смоктуновским, и не надо ставить подобных задач, иначе выйдет только неловкость. Но элементарные законы организации сценического действа и поведения артиста на сцене знать необходимо.
      Есть приёмы, позволяющие эффективно преодолевать трудности, возникающие при общении с залом. Как сконцентрировать внимание публики? Как эффектно выйти на сцену и покинуть её так, чтобы этот момент люди запомнили? Как подать звук голоса и инструмента так, чтобы он заполнил зал? Безусловно, всё это знать автору-исполнителю необходимо, чтобы песня «не пропала», чтобы нить смыслов, заложенных в неё, не потерялась.
      Из тезиса «задумайся, зачем ты выходишь на сцену?» следует необходимость осознанной работы над своим образом и внешним видом.
      Если ты понял, кем ты представляешь себя людям, то и постарайся создать этот визуальный образ. Ответь себе, ты кем хочешь представить себя публике: Мушкетёром? Пиратом? Вагантом? Философом? В соответствии с этим и представляй.
      Большой ошибкой, в которой проявляется неуважение к публике и к самому себе, бывает появление на сцене артиста в бесформенном, небрежном виде. Сценический костюм, пусть самый простой, но продуманный и уместный, это ещё один элемент и залог успеха.
      Театральным артистам хорошо знакомы общие правила построения действия, которые никто никогда не отменит. Их надо знать всем, чья профессия связана с выступлениями на сцене. Необходимо обеспечить динамику программы, темпоритм, чтобы не образовывалось эмоциональных «зависов», лакун, обескураживающих и дезориентирующих зрителя. Надо не забывать о структурной организации представления: экспозиция, завязка, развитие действия, кульминация, развязка. Возможен эпилог. Эта простая, но безотказная схема придаёт сценическому действию внутреннюю энергию и помогает удерживать, концентрировать внимание публики.

      5.4. ПЕСНЯ КАКАЯ — АВТОРСКАЯ? БАРДОВСКАЯ?

      По поводу этой терминологической коллизии опять слышим противоречивую разноголосицу. Когда задаёшь собеседнику вопрос, как соотносятся эти понятия и явления, как правило видишь растерянную реакцию и слышишь наспех сымпровизированный вариант ответа. Один «эксперт», например, заявил, что Бардовская песня это та, что про костры, палатки и рюкзаки, а Авторская песня носит лирический или философский характер. Что ж, всякое мнение имеет своё право.
      Мне встречалось немало и других вариантов ответа, различной степени экстравагантности.
      Я опять же, пользуясь авторским правом, предложу свой вариант таксономической схемы нашего феномена.

      Если рассматривать Авторскую песню как самостоятельный вид песенного искусства, то в его рамках мы можем обнаружить обширный ряд подразделений, отличающихся по идейным, смысловым, художественным и стилевым характеристикам. Кажется уместным как раз эти подразделения и обозначать жанрами Авторской песни.
      Всем нам отлично знакомы такие её жанровые варианты, как туристская, смеховая, студенческая, военная, казачья песня; стилизации фольклора, цыганского, классического, жестокого романсов; смешанные направления: бард-рок, бард-блюз, бард-джаз, бард-вестерн (кантри) и т.д.
      При таком понимании Бардовскую песню следует рассматривать как один из основных, базовых жанров Авторской песни. Бард — это автор-исполнитель, являющийся носителем чётко выраженной мировозренческой позиции, которую он представляет на суд публики. Часто эта позиция имеет социальный, социально-политический посыл, обличает нравственные перекосы и болезни общества, являясь в той или иной степени проповедью и «песней протеста».
      В периоды обострения социально-политической ситуации в стране русские барды оказывались на «передовой линии» идеологических столкновений, и их голоса становились существенным индикатором и катализатором общественных умонастроений.
Именно в таком аспекте мы помним имена Высоцкого, Галича, Кима, Мирзаяна, Туриянского, Иващенко и Васильева, Щербакова, Бережкова, Кочеткова и ряда прочих, пусть менее известных, но столь же бескомпромиссных бардов России, которые, выходя на сцену, сознавали степень риска такой безоглядности, но были влекомы непреодолимой силой своего призвания.
      В этой связи необходимо отметить несколько уникальных качеств Бардовской песни, существенно отличающих её от смежных искусств.
      Удивляет её мистическое свойство нравственного самоочищения. Как будто работает какой-то непреложный механизм: как только бард начинает ориентироваться в своём творчестве на земной успех, славу и достижение материальных благ — он моментально вылетает из рядов истинных бардов и автоматически, принудительно, перемещается в иную категорию, где подобные устремления являются уместными и приемлемыми: в эстраду, «шансон», «рок».
      В этом свойстве противоречиво уживаются как спасительное, так и самоубийственное начала.
      С одной стороны, этим свойством Бардовская песня надёжно страхует себя от раболепия и вырождения в род сервильного «квази-искусства».
      С другой стороны, освобождаясь от массы попутчиков-стяжателей, наше искусство одновременно теряет под собой социальную почву, оказываясь в положении изолированного, вечно третируемого явления культуры. И вот, наблюдаем результат: Авторская песня тает на глазах. Возразят: «Да как же? Вон сколько фестивалей и конкурсов Авторской песни, на которых полно молодёжи».
      Да, фестивалей много, но, хоть они и мимикрируют под Авторскую песню, очевидно перерождаются в эстрадные форумы, на которых процветают парад амбиций, открытая стяжательская конкуренция, разыгрываются большие денежные призы, гранты, должности в системе проката представлений. Процветает тематическая сервильность, стремление номинантов угодить, угадать запросы заказчиков-грантодателей, что прямо противоречит самой природе Авторской песни.
      При этом представители не-бардовских стилистических направлений — рокеры, джазовики, блюзмены, «шансонщики» — существенно преобладают в программах. И всё это огульно называется «Авторской песней».
      Поддавшиеся на мирские искушения и соблазны «псевдобарды» продолжают именовать себя бардами, выходят на подмостки бардовских представлений и по инерции общественного восприятия продолжают считаться законными представителями нашего искусства. В результате этого недоразумения дискредитируется и размывается представление о естественном облике Авторской песни. Публика теряется и дезориентируется, задаваясь вопросами: «Если этот автор-конъюнктурщик тоже бард, тогда кем же были Высоцкий и Галич?»
      Получается парадокс: единственное аутентичное демократическое искусство России десятилетиями топчется «в прихожей» общественного внимания, оставаясь на положении вечно шпыняемой Золушки.
      Кто только не высмеивал бардов! В кругах представителей «успешных» жанров шоу-бизнеса считается хорошим тоном иронический взгляд на «бородатых бардов в растянутых свитерах, ноющих у костра занудные песни под аккомпанемент расстроенной гитары». (Интересно, где они видели таких бардов?).
      За полвека существования Авторской песни наш кинематограф снял об этом явлении, кажется, всего три фильма, в которых бардовское искусство представлено в неловком или нарочито убогом и карикатурном виде.
      Уместно задать вопрос: а разве «настоящие барды» не берут плату за свои выступления? Если берут — то не является ли ханжеством утверждение об их принципиальном бескорыстии.
      Но и тут на помощь приходит мудрость Александра Сергеевича, точно поставившего всё на свои места: «Не продаётся вдохновенье, но можно рукопись продать». Точка!
      Получить за выступление гонорар бард не только имеет право, но и профессионально обязан, и ничего зазорного здесь нет: он трудящийся артист, а не попрошайка на привокзальной площади. А вот сочинять песни с расчётом на коммерческий успех для барда — самоубийство. Для представителей же других песенных направлений — нет! Абсолютно нормальной, непредосудительной целю, например, для эстрадного артиста является стремление стать «звездой», стяжать любовь публики, привлечь внимание спонсоров и спрос заказчиков, быть героем светских сплетен и персонажем таблоидов. «Что для Кобзона здорово, то для Высоцкого смерть».

      И под конец последняя незадача, которая может возникнуть на пути художника, избравшего творческую стезю: «Вот я, ощущая в себе наличие таланта и тяги к искусству, решаюсь, сообразно рекомендациям условных знатоков и специалистов, настойчиво заняться освоением профильного ремесла. Трачу драгоценные часы и годы на этот кропотливый труд и вдруг, по прошествии достаточного времени, обнаруживаю, что ожидаемого результата нет! А нет его, потому что мои ожидания меня обманули: практика показала, что никакого особенного Дара в этой области у меня нет… Что же получается — я впустую потратил невозвратную часть жизни на пустые упражнения в ненужном мне ремесле?»
      Мне представляется очевидным, что в такой ситуации нет причин для разочарования и отчаяния, потому что любое погружение в искусство — в том числе и на самодеятельном, любительском уровне, и на уровне ремесла — открывает для человека врата в мир духовного бытия, дарит радость приобщения к сферам высокого искусства, очищает и облагораживает душу. Разве этого мало?
      А кроме того, мы знаем, что именно из числа художников, добросовестно освоивших своё ремесло, выходит подавляющее большинство прекрасных педагогов и учителей, способных вдохновить и подготовить для служения искусству своих учеников, в которых они первыми и обнаруживают Божий дар таланта. (Ещё раз вспомним Александра Сергеевича и его лицейских учителей!).
      Да и как знать, возможно, в занятиях ремеслом, которые поначалу кажутся бесперспективными и бесплодными, мы в конце концов и откроем в себе неожиданный дар, заслужим у Творца тот самый «талант по силе». Ведь сказано, что «Царствие небесное силою даётся».

      6. ЗАКЛЮЧЕНИЕ.

      Авторская песня — это сила поэзии, помноженная на магию музыки. Она является средством «беспроводной» коммуникации от сердца к сердцу напрямую. Можно сутками и неделями полемизировать и препираться с незнакомым тебе человеком, чтобы выяснить его взгляды, мотивы и систему ценностей, чтобы понять, интересен он тебе как личность или нет. Но вот он берёт в руки гитару, исполняет две-три песни, и всё сразу встаёт на места без лишних слов и обсуждений. Моментально становится ясно, кто перед тобой, что у него на душе и на уме, брат он тебе или чужак.
      А потому всем носителям и приверженцам искусства Авторской песни критически важно, воплощая свой талант в жизнь, понимать и использовать на профессиональном уровне все секреты и тонкости избранного искусства, учитывая накопленный багаж опыта на этом поприще.
      И очень хотелось бы надеяться, что мои откровенные, хотя, возможно, несколько субъективные рассуждения окажутся интересными или даже полезными для кого-то из моих соратников и собратьев по призванию. Тогда я буду удовлетворён и очень рад.
      Всем творческих побед и успеха!

      Июль 2017 – январь 2025.