Чёрно-белая корова

Напилась опять Фролова, и Фролов напился всласть.
Чёрно-белая корова возле ручейка паслась.

Вечером – доить корову, звёздочка на лбу крутом.
Обнимал Фролов Фролову, матом крыл её потом.

Горка – дом на пьедестале, чуть в наклон. Он тоже пьян?
Жизнь текла, скворцы летали, в ручейке дремал гальян.

Хорошо пасти корову, чубчик светлый ворошить.
Не убьёт Фролов Фролову, а корове – вечно жить.

Вот она, совсем живая, бродит в памяти моей.
Скоро – Третья Мировая… Мне Фролов: «Баб не жалей».

Закурил он папиросу, волос чёрный – из ноздри.
Щёлкнул пальцем мне по носу, улыбнулся: «Докури».

Это лето продуркую, заодно – и жизнь свою.
А теперь жду Мировую – кару лохам и жулью.

Звёздочка на лбу коровы, птичек пенье – вразнобой.
Так и будут жить Фроловы: пьянка, кипеш, мордобой.

Вечером трава сырая, по утрам – ещё сырей.
Скоро Третья Мировая – умный мне сказал еврей.

Ну и ладно, это кара, много развелось фуфла.
В ручейке гальянов свара. Пьяный дом сгорел дотла.

Мамка сверху крикнет: «Вова, станешь ли когда умней?»
Чёрно-белая корова бродит в памяти моей.