По поводу хтони

Блёклой гаммой из жизни бытовок, что стоят у людей на пути. 

Сегодня узрел я тоску заурядного, воистину одинокого и полного суровых нравов мира. 

Где-то мелькают огни новогоднего праздника, но внешний мир полон пустых красок, безмятежности и хтони. 

От плакучих кустов, что недавно были усеяны листьями, остались лишь голые и сухие ветки. Лишь одиночные листья, покрытые тонким слоем инея, навевают мне тоску и безысходность. 

Как и старый асфальт, покрытый трещинами, с бездонными лужами, в которые можно окунуться, будто в крещенские дни. 

И нагоняющие жуть лица большого и громкого спектакля – спешащих по своим делам, словно в сонном объятии Морфея, не выходя из коматозного состояния, идут, не видя и не зная куда. 

Кроны деревьев будто застыли в ожидании чего-то большего – того, что идёт за февралем: восстания жизни, которая постепенно возвращается и вновь теряет свою силу. 

Мёртвые вороны да голуби на дорогах и проезжих частях напоминают мне о моём состоянии – полной безысходности и горьких мучений пустого существа. И я подобен той же вороне – я унижен и раздавлен, будучи болен государственной машиной, которая не прощает ошибок. И потроха мои склюют такие же вороны и крысы, что когда-то были мне по духу и темпу жизни близки. В эти моменты, хоть это и банально, понимаешь, как устроен социальный конструкт. 

Мы – заложники серых районов и улиц, того самого млечного лагеря, куда свозят в последний путь, в высотные здания на краю бездонных крыш, достающих до неба. 

Это омрачающее чувство – быть одиноким ребёнком среди взрослых гигантов. Как мысли, так и архитектуры в том числе. 

К чему же мы идём? К технократическому обществу Замятина? 

Наш мир обречён быть жёлтыми стенами в однушке с видом на дымящуюся ТЭЦ. 

Лишь через одиночество можно узреть горечь вечных панелей в бесконечном окне.