Английская поэзия военных лет-22

Champagne, 1914-15"
July, 1915

В радостных праздниках, в сладком пиру
Где щёки румяны, хрустальны бокалы,
Пейте шампанское, славьте игру
Пены шипящей, пузыриков шалых.
Жаркое солнце французской земли
Славьте все те, кто живыми остались,
В память товарищей — тех, что легли
В поле, где гроздья вином наливались.

Много товарищей наших лежит
В этом краю, где дожить не успели,
Склоны холма на Ферме' де Алжир,
И на кровавых полях Ла Помпели,
И в городке, чей старинный собор
Подлым врагом Красоты был разрушен,
И по Шампани до нынешних пор
Бродят убитых бессмертные души.
*
Под низкими крестами на могилах
Лежит солдат. И пушки бьют вокруг,
Покоится солдат — покойся с миром,
Ты заслужил его, убитый друг.
Ты — мученик грядущих поколений,
Свободных от стыда и от угроз,
Поскольку ты, не  вставший на колени,
Грядущему спокойствие принёс.
*
Он не считался с тем, что заплатил
За честь свою немыслимую цену,
Грудь в амбразуру ДОТа превратил,
В окопы — все артерии и  вены.
Нет на его могиле белых роз,
Ни памятника нет, ни строк поэта,
Желтеет осень виноградных лоз,
И жарким маком расцветает лето.
*
Там сборщики грядущих урожаев
В подносы гроздья спелые кладут,
Солдата добрым словом вспоминают
И песни задушевные поют.
И хочется мне думать, что частица
Моей пролитой крови рядом с ним,
И мне позволит присоединиться
К той памяти, которой он храним.
*

И к лицам тех, кто радостью полны,
И к чашам, где вину дано искриться,
И к тем губам, которым нет цены,
Хоть искорке моей позволено стремиться.
Равно и тот, кто ныне спит в земле,
И кто с природой неразрывен ныне,
Не сможет усидеть в кромешной мгле,
Он будет рваться из могильной стыни

К непроходящей жажде красоты,
Что только смерти одолеть по силам,
И образы рождает, и мечты,
Покуда смерть ещё не разлучила
Поклонников её, в расцвете лет
Погибших здесь, увенчанных дарами,
Цены которым не было и нет,
Но их вкусить они не могут сами.

Не нужно им ни слёз и ни цветов
От тех, с кем долго были так едины,
Кто в горечи последних их часов
Глаза закрыл им и обрёл седины.
Пусть музыка звучит в знак памяти о них
Уместней слов на воинском погосте,
А вам о тех, кто ближе всех родных,
Поднять бокалы в молчаливом тосте.
*
Пейте за них, и в созревшем вине,
Вечно поившим их землю  родную,
Данью погибшим на подлой войне
Губы сложите для поцелуя.

Алан Зингер(1888-1916)

(Прим.ред. Это стихотворение написано в провинции Шампань, Франция, вскоре после "Битвы при Шампани", в которой автор принимал участие в качестве солдата Французского Иностранного Легиона)

***

In the glad revels, in the happy fetes,
When cheeks are flushed, and glasses gilt and pearled
With the sweet wine of France that concentrates
The sunshine and the beauty of the world,
Drink sometimes, you whose footsteps yet may tread
The undisturbed, delightful paths of Earth,
To those whose blood, in pious duty shed,
Hallows the soil where that same wine had birth.

Here, by devoted comrades laid away,
Along our lines they slumber where they fell,
Beside the crater at the Ferme d'Alger
And up the bloody slopes of La Pompelle,
And round the city whose cathedral towers
The enemies of Beauty dared profane,
And in the mat of multicolored flowers
That clothe the sunny chalk-fields of Champagne,

Under the little crosses where they rise
The soldier rests. Now round him undismayed
The cannon thunders, and at night he lies
At peace beneath the eternal fusillade....
That other generations might possess –
From shame and menace free in years to come –
A richer heritage of happiness,
He marched to that heroic martyrdom.

Esteeming less the forfeit that he paid
Than undishonored that his flag might float
Over the towers of liberty, he made
His breast the bulwark and his blood the moat.
Obscurely sacrificed, his nameless tomb,
Bare of the sculptor's art, the poet's lines,
Summer shall flush with poppy-fields in bloom,
And Autumn yellow with maturing vines.

There the grape-pickers at their harvesting
Shall lightly tread and load their wicker trays,
Blessing his memory as they toil and sing
In the slant sunshine of October days....
I love to think that if my blood should be
So privileged to sink where his has sunk,
I shall not pass from Earth entirely,
But when the banquet rings, when healths are drunk,

And faces that the joys of living fill
Glow radiant with laughter and good cheer,
In beaming cups some spark of me shall still
Brim toward the lips that once I held so dear.
So shall one coveting no higher plane
Than nature clothes in color and flesh and tone,
Even from the grave put upward to attain
The dreams youth cherished and missed and might have known;

And that strong need that strove unsatisfied
Toward earthly beauty in all forms it wore,
Not death itself shall utterly divide
From the beloved shapes it thirsted for.
Alas, how many an adept for whose arms
Life held delicious offerings perished here,
How many in the prime of all that charms,
Crowned with all gifts that conquer and endear!

Honor them not so much with tears and flowers,
But you with whom the sweet fulfilment lies,
Where in the anguish of atrocious hours
Turned their last thoughts and closed their dying eyes,
Rather when music on bright gatherings lays
Its tender spell, and joy is uppermost,
Be mindful of the men they were, and raise
Your glasses to them in one silent toast.

Drink to them – amorous of dear Earth as well,
They asked no tribute lovelier than this –
And in the wine that ripened where they fell,
Oh, frame your lips as though it were a kiss.