Я женщин нынче вовсе не пойму

Я женщин нынче вовсе не пойму —
То — холод, то безудержное пламя.
Им ближе бег, измена, кутерьма,
Чем дом, где тишь и вечер за стихами.

Ты — с добротой, с открытою душой,
С надеждой, что поймут, не отвергая.
Но за спиной — смеётся “самый свой”,
И в этом смехе — боль слепая.

Ты им — покой, чуть горечи, уют,
Ты — про опору, плечи, слово честное.
А выбирают тех, кто только жгут,
Кто вместо сердца — пепел и известь.

Ты — бережно, как к тонкому стеклу,
С невинной верой в правду и в единство.
А им — побои, пьянка, “не люблю”,
И взгляд, как отдалённое убийство.

Они бегут не к свету, а в костёр,
Где сожжены десятки таких судеб.
Им нужен хаос, брошенный приговор,
Не те, кто лечит — те, кто губит.

Он — груб и пуст, и жизнь его — провал,
Но в нём есть маска, и она их манит.
Ты — словно небо, он — как шальной шквал,
И снова с ним — и снова не с тобою.

Ты — про уют, про чай, про тишину,
Про ту любовь, что тянется неспешно.
А им бы взрыв, падение в струну —
И крик, и страх, и поцелуй на крышах.

Ты — не герой, ты — просто человек,
В тебе ни маски, ни игры, ни сцен.
А он — на вечер, на один разбег,
И в ней вдруг оживает старый плен.

Ты не ругаешь — просто не поймёшь:
Зачем страдать, когда зовут к покою?
И снова видишь: кто в неё — как нож,
А ты стоишь, растерянный, с душою.

Ты — в сотый раз не смел, не ярок, тих,
С цветами, с тёплым взглядом, с ожиданьем.
А ей бы грех, удар и чей-то крик,
И ночь — с чужой виной и покаяньем.

Ты веришь — можно быть без кулаков,
Без игр, без беготни и истеричных сцен.
Но в ней звучит зов древних языков —
Где боль — как род, а нежность — вне систем.

Они хотят не вечность, а в момент —
В слезах, в огне, в разбитой откровенности.
Ты — про очаг, а им важней акцент
На горечи и сладкой неприемлемости.

А я… я тоже жажду глубины,
Не в крике, а в молчании душевном.
Чтоб знала — я не раб чужой вины,
А человек, ждущий бесконечно верно.

Я не винил бы — только устаю
От гонки за мечтой, где нет причала.
Где ты один, а в ответ — пустота
И эхо слов, что выжгли до начала.

И все ж, живу-не проклиная сны.
Вдруг где-то ждет-без крика, но с доверием-
Та, для которой важен я. А не
Огонь в груди, что не зовет, а тлеет.