Я не понимаю, куда бежать...

Я не понимаю, куда бежать: что одолевать и какие хранить огни.
Как можно хоть что-нибудь угадать, зная хоть бы и все шаги твои.
Все, что ты есть - и выси, и низи - слиты в неразделимое в тебе одной.
Не угадать, что прозвучит в тебе, сейчас и потом, - даже тебе самой.

В каждом из нас есть все: от ада и до самых далеких небес.
Я не понимаю, разве не хочется нам каждый миг попадать в ту самую, невиданную страну чудес?
Разве не хочется нам откликнуться на самое светлое, что есть в другом?
А я? Мне тоже? не удалось опять? почему для меня это снова какой-то бой?

Где это, то самое, восхитительное, что в тебе !всегда! - не вздумай спорить со мной, - горит?
Покажи это мне, пожалуйста, я, похоже, слепая, а в груди у меня гранит.
Что за мука такая, скажи, что за блажь, что за бред
бежать от сегодняшнего "не получилось" к послезавтрашнему? Каков твой совет?

Нет спасенья от бед, от обид, и от всей боли мира спасения нет.
Нет ответа ни в чем. Есть решенье на миг, но нет никогда решенья на век.
И нельзя угадать, где сложится, а где следует отступить и сложить мечи.
Все, что ты можешь каждое мгновение - это слепо бросаться вперед, из раза в раз пытаясь подобрать ключи.

Я бодра и смела, я готова держать удар, и стоять за то, что люблю и ценю:
Я готова к войне. Но готова ли к миру? Если меня задеть, ... а как же колко ты можешь меня задеть...
в одно мгновение все мои шансы стремятся к нулю.

А готова ли ты? А готов ли ты? Очевидно, что нет.
Если молчание, увиливание и/или вранье - единственный состоявшийся ваш ответ.
И могу ли я что-либо сделать с этим? Похоже, что тоже нет.
Если я не могу прикоснуться. Если когда ты приходишь, или я прихожу - тебя для меня нет.

Где твои глаза, где твоя честность, где твоя живая душа?
Где-то там она прячется, за всеми твоими фасадами, копьями и зеркалами, едва дыша.
Чтобы я не увидела, чтобы я не почуяла запаха боли, обиды, расстройства и горьких слез.
Но зачем же иначе ей прятаться? Особенно, вспоминая, как было. Близко, тепло и тонко. Обидно до слез.

Как не задеть тебя? Но как не дать тебе увильнуть опять?
Как очертить границу, но не напугать?
Как донести до сознания все, что хорошего было и могло бы созреть,
когда ты закрываешь глаза и уши, и как при этом тебя не держать, ответь?

Сколько я бы могла на это позволить себе потратить сил? Когда мне никто не скажет
"я рада тебе", "пойдем, побудем вдвоем, поговорим, посидим у воды, послушаем тишину", "я очень тихо, неслышно, но очень сильно тебя ждал и жду".

Сколько нужно долбить, топить этот каменный лед в твоей груди?
Или мне все мерещится? Разве может быть так?
Я уже и не знаю... Нет. Знаю. И все же.

Я очень устала. Мне хочется то ли вас двоих сжечь, то ли себя спалить.
То ли свернуться в клубок, забиться под снег и оставить себя так. До какой-то, возможно, весны. Меня не было и не будет. Меня нет.
...
Не раскрасневшаяся заря.
...
Но тогда, получается, все зря.

Зачем.
Зачем весь мой огонь и стойкость, зачем моя глубина.
Разве их нет? Разве может быть им предел? Разве для этого я рождена, чтобы уснуть в снегу?

Я тебя жду. Я всегда тебя жду.

Пока не загорится другой огонь.
Пока есть во мне место для нас с тобой.
В виде зайчика или гномика - не форма суть, а касание двух единиц, двух душ. Это не может исчезнуть, это нельзя испарить или вытравить. Это не касание умов или человеческих туш.

Даже если нет ничего.
Даже если ты не знаешь путей.
Просто останься наедине со мной.
Забудь обо всем и посмотри мне в глаза.
От тебя во мне наши отражаются небеса.

11.04.25