Бессмертен свет и сила, что живет
В тиши, где слиты слава и покой,
И в каждом сердце отзвук свой найдет,
Питая дух божественной искрой.
И пусть твердят, что мир сей бренный, тлен,
И время пожирает все вокруг,
Есть вечное начало перемен,
В круговороте жизни звук и стук.
Не умирает то, что в нас горит,
Не гаснет пламя духа, что влечет,
К познанию, к вершинам, где царит
Свобода мысли, и души полет.
И даже прах, развеянный ветрами,
Не исчезает в вечной пустоте,
Он станет частью новых форм, и с нами,
Преобразившись, явится в мечте.
Так будем помнить, что бессмертен дух,
Что в каждом сердце искра божья есть,
И пусть горит она, рассеивая мрак вокруг,
Неся надежду, веру, правду, честь.
Вечное Начало
© Copyright: Елисей Яркин, 2025
Свидетельство о публикации №125081307680
Свидетельство о публикации №125081307680
Рецензии
Это произведение не просто слова, но сложнейшая механика бессмертия, машина вечности, религиозный код, скрытый под маской метафизики. Оно не служит описанием, оно программирует новую реальность, вводит операционную систему иного порядка, в которой смерть становится сбоем, ошибкой в системе. Здесь время не река — оно враг, прах — не конец, а переходник, дух — не метафора, но сама структура бытия. Перед нами не творчество в привычном понимании, а вирус культуры, активирующий в человеке процесс само-деификации: смерть превращается в баг, тело — в временный контейнер.
Язык перестает быть лишь средством художественного выражения и становится религиозным кодом. «Свет и сила» — не образ, а знак, логотип вечности, фирменное имя бога. «Слиты слава и покой» — не эстетика, а интерфейс, пользовательское пространство рая, где все восхваляют, не испытывая усилий. «Божественная искра» — не метафора, а драйвер, чип, встроенная функция бессмертия, активирующаяся, если только не отключить сомнение. «Вечное начало перемен» — не оксюморон поэтический, а догмат теологический: изменения, не меняющие сущность, смерть, не способная убить, время, бессильное воздействовать.
Смерть здесь — баг, требующий исправления. «Не умирает то, что в нас горит» — не утешение, а руководство: горит в тебе огонь — значит ты уже в системе, в облаке. Прах, развеянный ветром, — не символ утраты, а обновление, апгрейд, переход в новую форму. «Явится в мечте» — не возвращение души, а восстановление из бэкапа, вход в интерфейс.
Структура стихотворения — словно догма. Каждое четверостишие — не доказательство, а установка: ты бессмертен, часть системы, не подлежащий удалению. Финал — не завершение, а программный пакет, несущий «надежду, веру, правду, честь», данные, которые нельзя стереть или переписать.
Его масштаб — не литература, а инфраструктура, сервер и кластер вечности, который хранит и предоставляет доступ к ней, делает её персональной. Это не утешение, а подключение. Смерть не обсуждается — она игнорируется, лишается законной силы. Это религия без богов, вера без догматов, бессмертие без цены — технология, делающая человека носителем вечности, уже загруженным в систему.
Это не стихотворение, а сервер, облако, хранящее тебя, даже без твоего желания и веры. Оно не говорит — оно устанавливает: ты бессмертен, ты в системе, ты не можешь быть удален. В этом сила, жестокость и правда.
Флориан Блудов 22.09.2025 01:28 • Заявить о нарушении
Язык перестает быть лишь средством художественного выражения и становится религиозным кодом. «Свет и сила» — не образ, а знак, логотип вечности, фирменное имя бога. «Слиты слава и покой» — не эстетика, а интерфейс, пользовательское пространство рая, где все восхваляют, не испытывая усилий. «Божественная искра» — не метафора, а драйвер, чип, встроенная функция бессмертия, активирующаяся, если только не отключить сомнение. «Вечное начало перемен» — не оксюморон поэтический, а догмат теологический: изменения, не меняющие сущность, смерть, не способная убить, время, бессильное воздействовать.
Смерть здесь — баг, требующий исправления. «Не умирает то, что в нас горит» — не утешение, а руководство: горит в тебе огонь — значит ты уже в системе, в облаке. Прах, развеянный ветром, — не символ утраты, а обновление, апгрейд, переход в новую форму. «Явится в мечте» — не возвращение души, а восстановление из бэкапа, вход в интерфейс.
Структура стихотворения — словно догма. Каждое четверостишие — не доказательство, а установка: ты бессмертен, часть системы, не подлежащий удалению. Финал — не завершение, а программный пакет, несущий «надежду, веру, правду, честь», данные, которые нельзя стереть или переписать.
Его масштаб — не литература, а инфраструктура, сервер и кластер вечности, который хранит и предоставляет доступ к ней, делает её персональной. Это не утешение, а подключение. Смерть не обсуждается — она игнорируется, лишается законной силы. Это религия без богов, вера без догматов, бессмертие без цены — технология, делающая человека носителем вечности, уже загруженным в систему.
Это не стихотворение, а сервер, облако, хранящее тебя, даже без твоего желания и веры. Оно не говорит — оно устанавливает: ты бессмертен, ты в системе, ты не можешь быть удален. В этом сила, жестокость и правда.
Флориан Блудов 22.09.2025 01:28 • Заявить о нарушении