Снова узрю звёзды и Луну

Открою врата святыни пристани,
где волны наслаждений, могучие, грозные
с ревом бросаются в объятья причала.
Вспомню я тебя — мой святой покров,
древний храм и причастия эти,
нашего с тобой совсем пустого начала.

Всякий корабль носит знак свой и талисман.
И муки безверцов,
древних диких мусульман,
пресвятой угрозой смерти защитный их крик.
Скрываясь за леж и за туман,
крест этот я трижды возложу.
И в один самый короткий миг,
эхом моих шагов от тебя их уношу.

Подобно древнему языческому мудрецу,
что святую землю потерял под тонкими ногами,
шаг мой шаток. Но предан долгу без остатка.
Блюду колыбель мира, что в глубинах дремлет.
Bрагам моим и твоим пусть достанется достатка,
и в справедливости миров ушедших - обратка.
Ночь же — знаменосец тайн неизречённых.
А связь наша - союз сердец близостью защищенных.

Снова узрю звёзды и Луну,
безбрежные дыры во тьме безконечной,
не коснувшись цели святой -
бархат небес, пронзённый стрелами,
любви верной,
нежной, неповторимой и вечной.

Серебристые тропы ведут сквозь мрак,
замёрзшие крики молящихся в бездне,
всех, кому все еще нужен враг,
всех, кто взывал о искуплении,
повсюду и везде.
Неисбёжный человеческий грех.
Искушая терпимость и горькую свою судьбу,
неискупимый человеческий грех -
для тебя постоянное мое - люблю.

Но если ты выбрал на грани темноты
с бесом в каблучках страстно танцевать,
я обниму и его страсти,
знаю... эх, эти обещания,
знаю, как будет он нежно продолжать.
Все женщины, веками обнимая, знают,
на голову, с глаза на глаз
собственных демонов не зря побеждать.

Ведь каждое лицо — и черты твоих черт,
лики вырезаны в мраморе памяти,
в тишину сердца, без мучения власти,
не на показ,
перекрёсток веков, печаль страстная и дикая —
в глазах тех, кто пал во второй раз.

Пальцы впиваются в подпалубные чёрные тени.
Время ломится, раскалывается надвое,
и неотступно молчит, из беответной лени
задержалось за свое - в похмелях и в застое.

Из-под ногтей вынимаю осколки древних реев,
паруса молчат, ветер сторожит безмолвно.
Мир водный, по развалинам титанов вековых,
в осколках твоих лучей разпахнется - где угодно.

Тишина на острове заброшенном, где нет жилых душ,
море вывернуто наизнанку, как судьба крушения,
а в парижской кафешке на окраине мира,
мой утренний кофе с горечью волны священия.

В конце концов обнимешь их всех,
отец, мать, брат, даже и твой враг.
Всякий корабль доставит груз свой,
сломает гордый стержень о собственный кулак.
До самого дна доставит — тому, кто оплачивал злом,
кто заставлял тебя лукавит,
кто манил на дружбу, на подъем.

На палубе царит покой.
Лишь под утро сгущается туман.
B океанской пустоте если не сгорит
нелюбовь, месть и обман,

открою врата святыни пристани.
И безмолвно продолжать я буду ждать.
В посередине бури и урагана
тишина не заставит меня врать.

Каждый корабль плывёт под знаменем своей тайны.

Слова заветные не случайны,
тишина не заставит меня врать:

кто получает - благодарит,
кто отдавал - должен и брать.