22 июня сорок первого

Предрассветье сурового лета
Тот рассвет ещё не знал,
Как пахнет горелой рожью.
Роса на проволоке границ
Дрожала, как взведённый курок.

Первые минуты войны
"Передайте в часть:
По нам бьют из пушек..."
Тишина. Потом:
"Какой такой из части?!"
И эфир заполнила
Кровь,
Превращаясь в статику.

Сорок первый, июнь,
Чёрные треугольники слов.
Мы до сих пор носим в рюкзаках
Эти осколки свинцовых рассветов.

Чрево войны
Земля, распахнув утробу,
Глотала пули как зёрна.
А после рожала их ржавыми грибами
Уже в девяностых годах.

Сны у границы
Теперь здесь музей. И мальчик,
Приложив ладонь к стеклу витрины,
Ловит своё отражение
В пробитой каске.

Но когда в июньскую ночь
Приникаешь ухом к траве —
Слышно, как где-то до сих пор
Бежит по траншее связной
С не доставленной
До нас Правдой.

В книги имён запечатлён тот миг
В бронзе памятных плит —
Сквозняк пустых глазниц.
Каждая буква — колос,
Каждая дата — жнивьё.

Эхо Детей считают ворон
На школьном дворе у стелы.
«Сколько их?» — «Ровно столько,
Сколько не вернулось отцов с войны».

Генетика памяти
В моей ДНК —
Звук той первой бомбёжки.
Ты слышишь? — Внутри
До сих пор кричит связной:
«Это не учения!»

Вечный огонь
Пламя лижет камень,
Как мать —
Обгоревшее письмо.
Мы носим этот ожог
Во всех последующих именах.

А в музее тишины
Между витрин и дат
Стоит одинокий телефон
С трубкой,
Которую никто
Не берёт.