исповедь идущего к дьяволу

мне бабушка сказала
прощения у Христа
ищи, да жди сигнала,
что можно, что нельзя.

будь жертвенным, будь смелым,
я радостно в то время
ел сладости с могил.
стандартная семья, бабка выросла в колхозе,
мать бросила и я ненужный и бесхозный.
рыдать меня отчаянно заставила религия,
в то время как мне бабка загадочно подмигивала.

я стал бесчеловечным, я стал не гражданином,
а выродком, что с радостью вонзит всем им нож в спину.
спускаюсь снова в бездонную я пропасть,
что разорвет меня, как вертолета лопасти.


и я вновь и вновь спускаюсь на дно,
с которого выбраться, видно, не суждено.
и бабушка льет крокодильи слезы,
когда происходят метаморфозы.

и верю я в господа, чтоб простил все грехи,
но злые архангелы рвут на куски.
общество давит, травля душит.
продать бы бесам ничтожную душу.
ведь бог не поможет решить все проблемы,
он не выходит на связь и не лечит гангрены.
служу сатане, сейчас он только мил мне.

а я падаю на пол, нелепо смотрясь.
как жутко, как страшно.. но как любопытно!
предо мной сейчас зло похуже, чем гитлер.
— что тебе надо, падаль поганая?
зачем призываешь так неустанно?
— дай мне второй шанс, прошу, умоляю!
моему дну ни конца нет, ни края.
я не хочу быть грёбаным сбродом —
ничтожный ублюдок, отвергнут собственным родом.
я мечтал о признании, мечтал и о славе,
но стал уродом, сидев на отраве.
лишь дай мне покинуть ничтожные стены! ну дай второй шанс, я очень прошу,
никогда в жизни тебя не подведу!

и черт окаянный предстал предо мной:
"а ты интересный, забавный такой.
так ты хочешь забыть тот кошмар,
в котором живёшь 20 лет?
начать новую жизнь?
вытянуть счастливый билет?
прославиться, правда? и разбогатеть.
ну что ж.. иди, прорубай эту степь.

так. встань в пентаграмму,
забудь о морали, 
которая прописана
и в коране.
можешь не грезить больше о славе.
всё будет, всё будет... не сдохнешь в канаве.
ты в новой жизни
будешь "пророком" с небес,
и да, говори всем всегда: "я не бес".
переродишься ты снова в Европе загнившей,
за десят лет до рождения Ницше.

ври о боге народу,
заводи в заблуждение.
ведь бога нету — бог мёртв.
опереди это время.
сначала пиши, что бог точно есть.
я дам тебе силы, дам тебе крест,
однако потом начинай вещать правду:
мы все живем в вакханалии кафки.
их жалкая жизнь — тот "процесс" загнивания.
будь добр, моё передай им послание.
и должен ты говорить им о боге,
чтоб падала шваль целовать твои ноги.
расторгнуть нельзя, заруби на носу.
я душу твою всё равно прокляну.
итак, ты начнёшь новую жизнь.
а сейчас...
не молись, а покрепче держись".
и тут...
тело будто распалось — новый этап,
я вижу сон, но это не так.
назад на столетья, прыгай в нору.
мертв иешуа, я тоже умру.
проведовать о боге — мое новое кредо.
прощай, телефон и новые кеды.
хотя, то мне все равно не светило.
поплачет старушка, да перестанет,
моя смерть сохранит ей нервные ткани.
я маргинал и не нужен отчизне.

долой всё, отправляюсь во Францию!
другое тело, я теперь выше.

перерождаюсь я маленьким, но что за оказия —
уже тогда понял, что на скотобазе я.
одним словом: средневековье.
как демон сказал, я в семье алкоголиков.

меня окружали противные гремлины,
я отнюдь не стал исключением.
жил окруженный серыми стенами.

назвали Ксавье. отец меня бил.
всё детство ругались,
а избиение там вовсе зовут воспитанием.

детство прошло, наступила пора,
этап просвещения. Как природа стара
идея пойти и вещать всем о боге,

согласно договору, я выбрал гроб богу,
похоронил его в мыслях, написал некролог.
выучивал в библии каждый псалтырь,
посредством молитвы говорил с пустотой и учил.

говорил о боге, не уставая ни грамма.
но иногда возникали непреднамеренно

странные реплики, мол, всевышнего нет,
но есть всепоглощающий нас любящий свет.

смотрели блаженные прихожане.
и читали, читали. снова читали.
молились, стирая колени вхламину,
выглядели очень грустно, покинуто.

им можно внушить было всё что угодно,
они от меня как от ростова чукотка,
столь далеки и душою, и верой,
но того я не сознавал в полной мере.

вещаю о боге, фома и дурак,
выполняя вечный чертовский контракт,
о котором уже я жалею,
начинаю складывать ямбы, хореи

пишу снова о боге стихи, были, прозу,
становлюсь популярным среди местных отбросов.
меня приглашают на пиры и застолья.

а душа сплошной канализации сток.
а за столом снова идут разговоры,
пустые как я, бессмысленны споры.
и я всеми признан, человек праведный, верный.
решил признаться в душевном инферно.

сидим за столом, похвала льется рекой,
религия — круто, неверие — отстой.
решил признаться я во всём,
сомнения отбросив
и как бы невзначай произнеся:
я делаю искусство, а не изучаю,
опять пью кофе до;нельзя,
и все же, жизнь уже отстой.
я по секрету расскажу вам, в чём смысл моей миссии:
и да, в другой жизни жил я препогано,
а черти всегда клеймят наркоманом.
и, вставая утром рано,
я мечтал о смерти,
уж наслово поверьте.
я выполнил миссию, говорил о боге,
холопы и правда лизали мне ноги.
ах, дьявол, спасибо! стремился я ввысь.
однако не верил я в бога воистину.
я был обманом. и вас тоже выстегну».


что же позволил себе этот чайник?!
Отчаянный бес захватил всё застолье,
Перформанс впервые за все эти сто лет.

За сколько лье под водой нашли того чёрта?
еретичный, лживый, обманчивый, гордый.

И дружно решили все гости вмиг:
сейчас же голову Ксавье отрубить
казнить, уничтожить, придать костру
отступник гореть будет вечно в аду.

и потащили меня на позорную казнь,
дал злобно палач последний наказ:
"говори последнее слово, отродье от дьявола,
не спасти твою душу, какой не была б она!"

открыв рот я сказал:

«я пришел с небес!
не бес же я, не бес!»
кричит виновный, просит зал
убить судьбы заложника.
как низко пал, как низко пал!
писатель стал сапожником.
ликует зал, пленный устал.
твердят все, что безбожник он.
холодный пот. залез в петлю.
ад отворил врата.