баба-колыма

Как все мы веселы бываем и угрюмы,
но если надо выбирать и выбор труден,
мы выбираем деревянные костюмы, –
люди, люди…

Нам будут долго предлагать — не прогадать.
— Ах! — скажут, — что вы, вы ещё не жили!
Вам надо только-только начинать… —
ну, а потом предложат: ИЛИ-ИЛИ…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
И будут вежливы и ласковы настолько —
предложат жизнь счастливую на блюде.
Но мы откажемся… И бьют они ЖЕСТОКО,
люди, люди, люди…
(Владимир Высоцкий "Деревянные костюмы")


Главная ошибка людей состоит в том, что бед сегодняшних
они боятся больше, чем завтрашних...
                Карл фон Клаузевиц


Все мы были когда-то добрыми...
или слыли... — кто как поймёт.
Снова квёлым притихшим боровом
на закланье бредёт народ, –
в закутке острый ножик точится,
промеж рёбер вонзится — вжик!
а дальше… увы, многоточие…
и…  — по шею в крови мужик.
Ой ты гой еси́, ма́ти Русь моя! –
сколько ж кровушки нужно ей?!
Чтоб широкою,  а не узкою
распласталась сере́дь полей.
Ширься, милая! удобрений — тьма!
Белым косточкам несть числа!
Чем утешится  баба-колыма,
поглядевшейся в зеркала?

Что увидит в них необъятная?
Вместо глаз — ледяной провал?
Булаву́? Кисте́нь из-под ватника,
коим муж  жену убивал?
Глядь: поэт, покорявший лирикой,
вмиг утративший прежний шарм,
жмётся жадно к большой валькирии
и теперь не поэт — жандарм.
Перекошен в ухмылке алчущей
напомаженный алый рот, –
отражение  тычет пальчиком
на торчащий вперёд живот.
Верный раб расплывётся физией,
необъятная вскинет бровь:
"Нам побо́ле бы нанофизиков,
а у лириков... слаще кровь".




     …Она кружилась, простоволосая, с багром в руках. Дубина её, обмазанная дёгтем,
обрушивалась на стены. Удары сотрясали строение и оставляли чёрные, липкие раны.
     — Мы смертельные, — шептала Гапа, ворочая багром.
Солома и доски сыпались на женщину, стены рушились. Она плясала, простоволосая,
среди развалин, в грохоте и пыли рассыпающихся плетней, летящей трухи и переламывающихся досок.
В обломках вертелись, отбивая такт, её сапожки с красными отворотами…
(Исаак Бабель "Гапа Гужва")


Post scriptum:
Владислав Скрипач "Девушка и волк"

Арин подружилась с волком, нашла сироту щенка.
А сколько же было толков! Мол, всё это неспроста.
— Колдует… — шептались люди. Иначе, зачем ей зверь?
Себя и других погубит. И вряд ли спасёшь теперь.
Волк вырос огромным, лютым, но с нею он — добрый пёс,
девчонка ни на минуту не верила в жуть угроз.
А люди его боялись. — Смотрите, какой оскал!
И страхи молвой питались: — Овцу у меня задрал!
— Ночами он жутко воет, накличет, гляди, беду!
— Посмо́трите, что зимою всех мёртвыми нас найдут!
— Самой же хозяйке глотку Волчонок вот-вот порвёт…
— На цепь его, за решетку! А лучше пусть в лес идёт!
Не до́ится коль корова, иль кто заболел в роду,
иль слишком зима сурова — виновных легко найдут.
В семье ли какой потери, болезни ли… Скорый суд:
все видят причину в звере и «ведьмой» Арин зовут.
Однажды недуг тяжелый её уложил в постель,
в движенье пришёл посёлок, увидели ясно цель:
— Как снимем мы с волка шкуру, всем бедам тогда — конец!
И вызвались плотник хмурый, охотник, ещё кузнец.
Собрали всех псов в округе да алые лоскуты:
— От красного волк в испуге — обвешаем мы кусты.
Охотились всем посёлком: лай, крики, рычанье, свист…
Он был просто серым Волком... по-волчьи душою чист.
Боялся он тряпок красных — такой уж звериный страх.
Хозяйка зовёт напрасно — он людям не друг, а враг.
Утыкали стрелы холку, псы рвут, добивает люд.
Погибель злодею-волку — вот весь человечий суд.
***
А жар отпустил девчонку, ушел беспокойный бред.
Спросила: «Где волк?» спросонку. А волка-то больше нет…
И мать, и отец молчали, а в мыслях: «Помилуй, Бог…»
Но горя её, печали понять здесь никто не мог.
Не видела глаз, лишь спины, никто ей не говорит.
К соседу. А над камином… Там… шкура его висит…
Ходила и собирала Арин лоскутки с кустов,
и плащ себе сшила алый. Да шкуру взяла без слов.
Она уходила молча в дремучую темень чащ.
Богатство всё: шкура волчья да красно-кровавый плащ.
***
В чащобы ходить опасно. Стал лес неприветлив, зол.
Хранит его Дева в Красном и призрачный Серый Волк.
За ними вся бродит стая, а алый её наряд,
отныне не испугает, как пламенем, волчий взгляд.
Когда же луна в зените, Дух Волчий с Арин — одно,
безумною назовите, но так было суждено…
***
И разное сочиняли: о бабушке, пирожках,
и серого обвиняли да всё наводили страх.
Учили: «Та сказка значит: с волками дружить не смей!»
И вправду — не смей!.. Иначе, УМРЁТ ДРУГ от рук людей.