Серебряный, безногий и прекрасный.
Живые зеркала тепла и боли
Глаза твои. Кого любил — неясно.
Точеные раскидистые брови,
Хрустящий патефоновой пластинкой
Тягучий баритон, и редкая улыбка,
И гений-сын, и свечи на пиру
Сгорели до конца, до воска,
Как ты хотел. Красивая полоска —
Так жизнь прошла, согретая в миру
Признанием, — жаккардовый узор
Полыни и шалфея. Чего хотел — лелеял,
Что не хотел — ушло. Желанная криница
Питала ли тебя, когда скорбел?
Дала ли этой жажде утолиться,
Наполнила ли тем, чего хотел?
Лови, творец, известное мгновенье!
Исполни сам себя, сгори в костре
Имен горячих поневоле добровольно
Всем телом триединым. По себе
Оставив пыльное, святое благовонье,
Как облако или хотя бы спирт,
Который будоражит, и горит,
И раны лечит. Доброй медсестре
Блаженство светит, сказано в Нагорной.
Тарковский
© Copyright: Андрей Богданов 1, 2025
Свидетельство о публикации №125081300027
Свидетельство о публикации №125081300027
Рецензии