Баллада о сенокосе. Посвящается деду и детству

Кто шёл, дорогой косарей?
Подкрась мне цвет воспоминаний,
Величья гордости отрадной,
От вида убранных полей.

Приятной гладью глаз ласкает
Границы скошенных рядов.
Как, результат твоих трудов?
Суть красоты лугов меняет.

Когда от моря флоры буйной
Вдруг, обнажается ландшафт,
Холмов пологих перепад
Подобен формам девы юной.

А ровные ряды стогов,
На безупречно чистом поле,
Незримой повинуясь воле,
Искать заставят рифмы слов.

Игра блуждающих теней,
На покрывале дальних склонов,
Рисует образ ликов новых
Палитрой солнечных лучей.

И величаво, из долины,
Ползет с неспешностью своей,
Язык туманный, массой всей…
Окутывая горы тиной.

  *    *    *
Проснувшись до зарниц красы,
Ты будишь утро от забвенья.
Пока коса без принужденья,
Скользит по бусинкам росы.

Курс задавая и вираж,
Вперед выходит самый сильный.
Как в поединке перед битвой,
Азарта вдохновить кураж.

Бескрайней зелени ковер,
Колышет ветер словно волны.
Взор изумляя сходством полным,
Подобья на морской простор.

Как богатырская дружина,
Что строем шла из пены вод.
Вскружив цветов водоворот,
Мы выступаем из пучины.

                *    *    *
Внезапно лирику прервать,
В любой момент досада может.
Когда нечаянно потревожит
Коса, зловредных хищниц рать.

Давно, наверно лет к восьми,
На новый ряд с косой вступая,
Мне неприятность попадает,
Ос встретить на своем пути.

Не знал тогда, что стаи ос,
Как мышки в норах обитают.
И дом свой строго защищая
Взлетают скопом в полный рост.

Не знал, что их укусы злые,
Несут в себе каскады боли,
Лишают разума и воли,
Пронзая тело как рапиры.

Поплакав не спеша немного,
И заступая в другой ряд.
Встречаю снова их опять.
Как будто с изобилья рога.

Еще на слезы пять минут
Потрачены без промедленья.
Преследует теперь виденье,
Меня лишь только осы ждут.

Пока грустил я о судьбе,
Злой рок готовил новый жребий,
Сценарий был еще свирепей
Урок подкинуть жизни мне.


Уже в отчаянии полном,
Прокляв вокруг красоты все
Мне в раз, во всей своей красе
Встречается ос домик новый.

Униженный и оскорблённый,
И поднятый на смех не раз.
Я полный заявил отказ.
Слезами с болью утомлённый.

И очень долго под берёзой,
Тоскуя горько о везенье,
Свое жалел я положенье.
Пока не выплакал все слёзы.

На все чесны;е заверенья
О благотворной пользе яда
Отрезал - Я здоров! Не надо!
-Не верю, в древние поверья!

Все видя полное унынье,
Моих весёлых начинаний,
Для возрождения чаяний,
Решили поддержать отныне.

Давай меня учить как надо,
Быстрее миновать опасность.
И чтоб внести скорее ясность,
Показ устроив разным ладом.

Отец пошёл на край сначала,
Где бросил я работу плача.
И очень быстро косить начал,
Но был врагами измочален.

Потом вступил на место дядя
Сказал - Ты не умеешь тоже!
-Учить так молодых не гоже!
И сам бежал, вокруг не глядя.

Тогда вступился дед. Степенно…
Оценку дав сынам плохую.
-Позорят голову седую!
И сам вступился вдохновенно.

Добавить нечего, опять,
Ступили все на мои грабли.               
Хотели мне нахрапом храбрым
Как делать надо показать.

Почти по Гоголя шаблонам,
Смеясь сквозь слёзы через раз.
Я с деда смахивал трясясь,
Орду летучих скорпионов.

И насмеявшись от души,
Мне как-то сразу полегчало.
Все думы горькие прогнал я.
В строй стойко, снова поспешил.

В другие годы я уж понял,
Что подводило меня зрение.
Не видел роя пробуждения
Не зрел тогда проблемы в корне.

И для косьбы носил очки.
Сбор стаи хищной примечая,
Срывался в даль ноги не чая,
Завидев взлетные круги.

Предупредить опасность чтобы,
При сушке и уборке сена.
Ряды пометишь вешкой верной,
Где ожидать засады снова.

Еще чего-нибудь приметишь,
Не доверяя никому!
Взбредет вдруг брату-шутнику,
Другую вешку перевесить.

Теперь уже с высоких лет,
Я знаю, как плечо подставить,
Пусть даже если искусает,
Мне плечи жизненный совет.

             *    *    *
Омыв искусанное место
Прохладой тающей тайги,
Хоть были раны глубоки,
Готовить предстоит сиесту.


Струя студёного ручья,
Меж гор нашедшая проходы,
Питает трав зеленых всходы,
На перепадах чуть журча.

Сложу натертые ладони,
Пригоршней зачерпну улов.
И отраженьем облаков,
Напьюсь с водой в одном флаконе.

У брегов скользких на бревне,
Отмою я песком с осокой
Котлов закопченные боки,
С остатком трапезы на дне.

Потом черпнув воды хрустальной,
С припасом, что храним в ручье,
Спешу на табор в кутерьме,
К опушке на поляне дальней.


Таган давно уж друга ждет!
Ведь с котелком, за жизни годы.
Прошли вдвоем огонь и воду
И лесть их дружбы не проймет.

Пока шагал назад, повсюду,
Дорожной грязи буруны,
Накрыли бабочек ковры,
Взметаясь облаком с испуга.               
             
                *    *    *
Милы особо сердцу поры
Отдохновенья от трудов.
В тиши лесов, за сбором дров,
Плетутся нитью разговоры.

Когда в тени, у кромки леса,
Бивак обеденный разложен.
Горит костер, и кроны сосен
Цепляют веткой дым белёсый.

Умельцы правят инвентарь,
Отстукивая грань искусно,
Далекие тревожит чувства,
Под молотом сминаясь сталь.

Посыл превратности судьбы,
Навеян звоном наковальни.
Коса разносит стон печальный,
Про камни на своем пути.

Сосна из глубины веков,
Как великан стоит над рощей,
Восторг взывая своей мощью,
И пересвист бурундуков.

Возможно на ее челе,
Галдят неведомые птицы.
До вечера напев их длится,
Пока не стихнет в полумгле.

Листвой березовой шурша,
Резвится ветерок меж веток,
Прохладу доставляя метко,
Под сень навеса шалаша.

Спокойствие природной неги,
Совместно с музыкой лесов.
На балансире чаш весов,
С мечтами о домашнем пледе.

Как ни приятны те минуты,
Не будет ждать тебя закат.
До сна еще один накат,
Обязан сделать добрый трудник.

                *    *    *
Пока в зените солнце светит,
Меняется трудов расклад.
Перевернется сена ряд,
Бока подставив жару лета.

Где золотистые цвета,
Укажут спелость и готовность.
Тюки показывая ловкость,
Взметнуться в гордые стога.

Далекие раскаты грома
Энергией природной мощи
Вселяют гул в лесные рощи
Тревожным шелестом знакомым.

Грозы суровой приближенье
В разы усилит бег работы,
Скорей собрать стогов высоты
До водной хляби изверженья.

А после, хоть пускай потоп!
Умоет ливень пот рабочий,
Ведром прольется, что есть мочи.
И смоет суеты поток!

Под треск небесной наковальни,
Что отдается в почве гор,
Закончив скоростной убор,
Бредем к палатке нашей спальной.

Сполохи молний ослепляя
Осветят сумраки теней.
И силуэт коряг и пней…
Мелькнет, в сознание глаз пугая.

Как будто подшутив над нами,
Роняя капельки с пятак.
Дан божьей милости нам знак,
Гроза проходит за горами.

Из серой хмари лучик робкий,
Как зайчик с зеркала небес,
Осветит хмурый темный лес,
На склоне удаленной сопки.

И все же, под завесу дня,
Немного небо разъяснится.
Запечатлев на наших лицах,
Следы обильного труда.


               *    *    *
Кто смелый, освежиться рад
В ручье у темной большой ямы.
Нырнув разочек самый малый
Ругая нестерпимый хлад.

Как будто бы огнем по коже,
Хлестнет морозная купель.
И с визгом, словно свиристель,
Бежишь встать на кусок рогожи.

Хватаешь там за ступни ног,
Сгоняя судорог охваты.
Зубная дрожь чеканит такты,
Коверкая восторгов слог.

Накинув хлипкие одежды,
Ловя последний солнца луч,
На кочках травянистых круч,
Получишь новые надежды.

Натруженное тело за день,
Вздохнет свободно и легко.
И благодарность глубоко
Запомнит ручеек тот хладный.

                *    *    *
Ползет граница света ввысь,
Взбираясь по макушкам сосен.
Закат меж гор, похож на осень,
В короткий день слагая жизнь.

Уже во тьме, кострища блики,
Играя по эмали кружек,
Подсветят запоздалый ужин,
С остатков от былого шика.

Зарницы шутницы-грозы,
Шалят в вершинах горных гребней.
Готовя розыгрыш зловредный,
С началом утренней зари.

Костер трещит, под небом низким.
При топке новой столь могуч,
В проходы средь обрывков туч,   
Взметает метеоров искры.

Уже к ночи в приготовленьях,
Для более спокойных снов,
Подкинем мы от комаров,
Припасенных сырых поленьев.

Порой пред сном заглянешь в небо,
Такое близкое в горах.
Благоговейный, детский страх,
Окутает, под звездным чревом.


За гранью мира бытия,
Уносят вдаль его просторы,
Рождая у сознанья споры,
Предназначенья жития.

Высокие сужденья в раз,
Загонит в даль усталость дня.
Лишь только голову склоня,
Сомкнуться веки сонных глаз.

                *    *    *
И все ж, коварная гроза
Пришла, как только сны открылись.
Нагнав пронзительную сырость,
Терзая вспышками глаза.

Струя дождя разбившись вдрызг
Об тент, с небесного предела,
Кропит твое лицо и тело,
Частицами мельчайших брызг.

И сквозь зажмуренные веки,
И тент натянутый, тугой,
Ярчайшей, пламенной дугой,
Разряды молний всё же слепят.

Как будто прямо над тобой,
Дрожит грохочущее эхо!
С землей ведет сраженье небо,
Бросая все в последний бой.

Накрывшись с головой в овчины,
Лицо припрячешь в тишине,
И вот… Шумит гроза во сне…
Прервать забвенье- нет причины.

                *    *    *
Наутро, прежде чем подняться,
Одежду соберешь к себе.
Расправишь всю на животе,
Пока остатки дрёмы снятся.

И как отдашь свое тепло,
Натянешь нехотя, покуда
Гремят «дежурные» посудой,
Которым меньше повезло.

Вкусил неспешно завтрак дюжий,
Он был вчера еще обед.
К ночи, когда пришел черед
Именовался знатный ужин.

Теперь уже при ярком свете,
Прокипячённый на сто раз.
Уже не так ласкал он глаз,
Как был в первоначальном цвете.

Полно остатков «мошкары»,
То крылышки, то тельца сами.
Видать поужинали с нами.
Да под покровом темноты.

Тарелка как ларец бесценный,
В жиру застыл навек комар.
Слегка похожий на янтарь,
Подброшенный волною пенной.

И вот такого янтаря
Полным-полно в твоей тарелке.
Очистить от фрагментов мелких,
Не хватит времени утра.

Работа ждать тебя не будет.
И ты в согласии с собой,
Махнешь на хруст в зубах рукой,
Хитин выплевывая грубый.

               *    *    *
Опять по утренней росе
Свистят литовки на рассвете.
Как на охоте хищный кречет,
С горы сметем трофеи все!


Где сенокос в долинах наших,
Везде болота на низинах.
Не встретить площадей равнинных,
Угодья все пошли под пашни.

Спускать бурьяны с лысых гор.
Иль мокрым от воды и пота,
Тащить осоку из болота.
Таков лугов у нас простор!

Склон гор, мы косим в пять заходов,
Сместив наверх литовок ручки,
Удобней так спускаться с кручи,
Снижая амплитуду хода.

Когда приходит время сбора,
Спускаем ниже всё граблями.
Порою в раз тремя парнями
Толкая вал без уговора.

Потом, могучими конями,
На волокушах меж берез,
Накинув сена полный воз
Тихонько катим эти сани.

С болота мокрую траву
Несем охапкой на поляны
Наверх, где скошены бурьяны,
Где сохнет все по естеству.

И вот в таких делах-заботах,
Проходит весь неспешный день.
Пока не станет длинной тень,
И тонкой словно штиль на нотах.

                *    *    *
Пока погода шепчет нам,
Куем трудов мы подвиг ратный.
Готовит дождь курьез досадный,
Подвинуть срок, в рабочий план.

Ведь если он рядит с утра,
Затихнет время в ожиданье.
Оставив суету в закланье,
Царит неспешная пора.

Баюкает дождя капель,
Стуча по крыше шалаша.
Ритм отбивает не спеша,
Унылой песнью колыбель.

И ветра легкие порывы,
Срывая с веток капель гроздь,
На миг, усилят эту дробь,
Меняя музыки мотивы.


В такой безвременной кручине,
Все развлекаются как могут.
За байками, под дружный хохот,
Взрастает вымысел в былины.

Кто книгу, кто журнал читает,
Кто в картах ищет интерес.
Так балаганный наш навес,
Дождливую тоску снимает.

А проигрался - за работу!
Посуда и готовка ждет.
Костер себя сам не зажжет.
Кто по дрова, а кто по воду.

Я, добровольно, за дровами.
Любил в лесу бродить в дожди,
Листвы пожухлой запах, и…
Поляны полные грибами.

Любителю грибной охоты
Ничто так не развеет грусть,
Как из травы блеснувший груздь,
Да и его соседа всходы.

Как соль земли родной они,
Впитают ароматы леса.
Вкуснее нет деликатеса,
Вокруг, куда бы не взгляни!

                *    *    *
В круговороте межсезонья,
Сменяя пекло и дожди,
Закончились покоса дни.
И начат вывоз с склонов горных.

Канатом копны охватив,
Толкает конь их с мест натужно,
Сминая шелк цветочных кружев,
В тугие валики их свив.

Скирды кривые у дороги,
На выданье столпились в ряд.
Готовят золотой наряд,
Отправить из родного лога.


Трудом отточенные вилы
Кидают в кузов пол копны.
Вложив все мускулы спины,
Превозмогаю свои силы.

И пусть уже хрустит хребет
Слабину дашь - и нет прощенья.
Блюди, завет из поколений,
«Мужчиной быть!» святой обет.

Кто хитрости же не лишенный,
Забрался в кузов, груз топтать.
Проспал чуть- нечего роптать!
Теперь завидуй, приглушенно.

Собрав все сено без остатка.
Заполнив старый сеновал.
Момент прощанья наступал.
С поляной, где была палатка.

                *    *    *
Последний скарб собрав в поклажу,
Лесных даров еще немножко,
Присядем с грустью на дорожку,
И разойдемся в экипажи.

Поскольку старших братьев двое,
И мотоциклов тоже два,
Удел мой был, седлать коня.
Такая вот, у младших доля.

Гордился миссией своей,
Но все же было страшновато.
Земная твердь стелилась ватой,
Представь я жуть лесных страстей.

Моторы их затихнут вскоре,
И мы с конем наедине,
Начнем путь долгий в тишине,
Пройдя горой лесное море.

Последний взгляд назад бросаю,
В густую тень обжитых мест.
Примите мой поклон и честь
Вам часть души здесь оставляю.

                *    *    *
Решил я пренебречь советом,
Коня поводья отпустить,
Чтоб он как Ариадны нить
Провел сквозь лес к краям заветным.

Поскольку дело было к ночи
И взвесив шансы, «за» и «нет»
Нашелся по сердцу ответ.
Идти сквозь лес… Хотел не очень.

А по дороге - тоже жутко!
Особенно где пропасть ждет.
Вдруг конь с испуга там рванет?
И днем проехать там не шутки!

Пройти по просеке решил,
Что издали пустой казалась.
Но с малых лет ошибся малость.
Так, пик высокий покорил!

Попал в такие буреломы,
И их так долго обходил,
Что конь мой выбился из сил,
Исследуя путей изломы.

Наверно злобу затаив,
Мечтал он прищемить мне ногу.
Нарочно выбирал дорогу,
Бочком деревья придавив.

Коварной местью насладиться,
Я к сожаленью не давал.
И ноги шустро поджимал,
Как жившая в болоте птица.


Перевалив к полночи гребень,
Открылась жутью красота.
Была такая высота!
Как будто мы у края неба!

Зароды мощные вдали,
С головку спички показались.
И несмотря на всю усталость,
Мы вниз тихонько побрели.

Заморосил к тому же дождик,
И конь скользил в траве не раз.
И не закончить мне б рассказ,
Ступи мой конь шажочек ложный.

Чертя зигзаги на горе,
Подводами спускались долго.
А конь всё злился втихомолку,
Хрипя и фыркая во тьме.

И вот уж у дорожной бровки,
Вдруг осенило нас с конем.
Что ехать надо было днем!
Чтоб не попасть в момент неловкий.

И после пережитых страхов,
На статус свой, ночного гостя,
У деревенского погоста…
Плевал! И плелся черепахой.

              *    *    *
Опасных избегал заскоков,
К тому, что не лихой ездок.
Хотя коня пришпорить мог,
Стяжая родичей восторги.

В двенадцать лет длины ноги,
Мне не хватало найти стремя.
Стопу совал тогда в ремень я,
Те, что над стременем легли.

И прежде чем скакать в «галоп»,
Всегда конь с «рыси» начинает.
И я азов езды не зная,
В ремнях, пружинил силой ног.


На память предков уповая,
Я понял смысл наитием,
Каким-то внутренним чутьем,
При скачке «рысью» привставая.

Всегда казался этот стиль,
Красивей чем взрывной галоп.
Со стороны напомнить мог,
Гусаров конную кадриль.

Мне было жаль еще коня,
Когда скакали мы в «галопе».
Спокойно он несет как в лодке,
Но очень тяжело хрипя.

А мне, стегать его бока,
Поддерживая темп и скорость,
Не позволяла жизни скромность.
И жалость, в детские лета.

И все ж, в калитку заезжая,
При взгляде деда моего,
Осанку я держал легко,
Орлёнком гордым восседая!

                *    *    *
Те годы, сплочены трудом,
И мировоззрениями детства,
Заведовал глава семейства,
Заботой окружая дом.

Без ругани и поучений,
Гонял бывало плеткой, что же…
Без плети - пряники не гожи!
Круги сужались искушений.

Ведь он не цацкался как мать,
И не захваливал нас вроде…
Но был всегда в такой природе,
Что не хотелось огорчать!

Потом… Когда его не стало.
Уже взрослеющие мы,
Уверенно держа бразды,
Впрягались в дедово орало.

«Спасибо!» - Что еще сказать?
Науки жизни с детства помню.
Как первые мозоли с кровью,
Еще мозолят мне глаза.

Пусть кто-куда мы разлетелись,
Другие дети косят там.
Все так же ёжась по утрам,
В долине той находят прелесть!


По гугл картам я порой
Взгляну на дальние пределы.
И где леса не поредели.
Себя увижу под горой.

Наверно часть моей души,
Что там оставил у порога.
Грозится мне ручонкой строго,
Чтоб стариком быть не спешил.

Не молод я, сейчас покуда,
Картины юности туманит время.
Страды, трудов далеких бремя,
Уже не восхищают чудом.

Смешались лет воспоминанья,
Повторно шёл за годом год.
Расцвел ветвями буйно род.
А сердце всё хранит признанье.

Я помню красоту пейзажей,
Походный наш нехитрый быт.
Закат вечерний не забыт.
И котелок, покрытый сажей…

2025г.