Апостолы его за это ненавидят

Осталось Дней рождения на дне чуть-чуть,
уже не праздную, под утро догорая,
и в декабре не тороплюсь в январь, топчусь,
предпочитая жизни каплю, - морю рая.

Заждались ангелы, - подняться не зовут,
я опоздал встать на колени перед Богом.
И Библий не читал, как впрочем и Талмуд,
читал "Устав ВС" и Пушкина немного.

Не пил ни с Буддой, ни с Аллахом, ни с Христом,
но и не ел с руки у дьявола с шайтаном
и, если Господа просил, то лишь о том,
чтоб с полу-полным быть, а не с пустым стаканом.

Я помню бабушку и деда не забыл, -
в руках молитвенник, на голове ермолка.
А за столом шесть скрипачей и пыл
сжигал им голод и Рахиля комсомолка.

А за бугром уже тогда ждала Земля.
Хотите или нет, отмеренная Богом,
и данная на веки вечные и для,
чтоб огорчить весь мир размерами и сроком.

Европа не трамвай и там не станет мест.
Америка, звеня, на мелкие осколки
расколется, как лёд, и разлетится. Съест
терпимость белый цвет, кладя клыки на полку.

Погостами Земля укрылась на ночлег,
как коротки слова во след, так одеяла
не достают до пят, наверное ослеп
иль пьяным был портной, иль мяса было мало.

Народ за веком век несёт по миру свет,
но говорят враги, что это лишь эпитет.
Ваш Бог один из нас, у вас другого нет,
Апостолы его за это ненавидят.

Осталось Дней рождения на дне чуток,
я соберу их всех, отпраздную. На гвоздик
повешу, как перчатки, слёзы синагог
и колокольный пьяный крик в чугунных гроздьях.