На большую белую тишь да гладь

*  *  * 

Всё придёт, милый, всё придёт:
и разлитый на скатерти белый йод —
два “и” кратких и долгая буква “а”,
на плечах капустная голова,
и в косынке грустная муть и мать,
потому что решил ты больше не попадать,
а лежать, как чья-то ручная кладь
или как в поле зарытый клад.
Полежи, пока не спросится за талант
и не выпорхнут бабочки из зеркал
на большую белую тишь да гладь:
не захотел попадать
и попал.


*  *  *   

Девочку постригают в ангелы,
а медведь плачет,
потому что он только и может — плакать,
потому что он — тыква.
Девочка говорит: плачьте обо мне, плачьте,
надевает самое красивое светлое платье:
на спине ленты, изящный бант —
слышишь? шелка по траве шуршат,
танцует девочка, слёзы прячет,
головёнка гладкая — словно мячик.


*  *  * 

- Пашенька, это “сказке конец”?
Не оживает пловец.
- Подожди, до конца далеко.
Не окунулся он в молоко,
вскипячённое спрятанным там ключом,
а перед этим ещё два котла…
У тебя много песенок за плечом,
пой их и радуйся:
“Помилуй нас, Господи!”,
тра-ла-ла.


*  *  *   

- бузина созрела, пора собирать урожай…
- жаль. чёрные бусы на красных нитях
не хотите?
красные нити на чёрных бусах,
как на укусах,
грозди — гвозди
в звёзды,
кисти о пересвисте,
красный хитон на гостье
Евангелисте.


*  *  *   

Падают слёзы на раскалённую сковородку:
капля равно вспышка,
с утра уже две и ожидаются — класса “Икс”.

У Бога есть чувство юмора,
ты заметил?..

Тихая я сегодня, как мышка,
укравшая чипс:
кап, кап, пшш, пшш…
Прощай, Париж.