Она смотрелась...

Она, как в зеркало, смотрелась вглубь воды,
в луной подсвеченную гладь с прибрежным илом ...
И, отражая на поверхности черты,
вода, поблёскивая, ярко зеленилась.
За ушком бился пряди тоненький вьюнок,
зрачки угадывались изумрудным блеском,
и от макушки до ступней жемчужных ног
все очертания приобретали резкость ...

Высокий лоб под тёмным куполом волос,
задумчивой дугой приподнятые брови,
и легкокрылый, заострённый книзу нос
изрядно походил на строгий птичий профиль.
Точёный выгиб тонких, скошенных ноздрей,
сродни искусству италийских изваяний
каррарским мрамором просвечивал. Но в ней
теченье жизни обнаруживал румянец.

Лучился тёплый свет из-под прикрытых век,
ложились тени на глазницы под бровями,
и, если б Богом был тщедушный человек,
наверно, так бы оживлял холодный камень.
Над розовой ракушкой приоткрытых уст
светилась золотом поставленная мушка.
Дурманил запахом акациевый куст,
и где-то далеко печалилась кукушка.

Цветные рыбицы, выпрыгивая вверх,
пугали неожиданным звенящим всплеском,
беспечно предаваясь радостям утех
и навсегда утратив трепет перед леской.
Она смотрелась в отзеркаленную гладь,
по всей поверхности расплёскивая зелень,
и мир внимал, преображаясь в благодать,
соизмеримую безмолвному моленью ...