Город, в котором я был воспитан

В толкучке, в транспорте привычном,
народ в усердье днем обычным
везет к родным желанный хлам
с мечтами быта пополам.

И что ж, сойдя в настрое хлестком
к своим родимым перекресткам,
он услыхал у стен дворца
глас итальянского певца.

Здесь, в Петербурге, в русском свете,
звучат шедевры Доницетти
в кварталах, спевшихся судьбой
с их «канарейркой голубой».   

Понятно, это иностранцы,
точнее, только итальянцы,
такое где-то создают,
потом привозят и поют.

Толпа прохожих, что стремилась
к задачам дня, остановилась
и, отвратясь от своего,
застыла, слушая его.

Да, так воспитан Петербург –
великий русский Демиург.
В своем патриотизме странном
Он во вниманье к чужестранным.

Кто мог бы в чем винить Его?
Он создал столько своего,
что всяк, кого зловредность гложет,
Его не смеет и не может
унизить или оскорбить…
Кто мог бы в чем Его винить?

На все на свете Он взирает.
Все, что достойно, Он вбирает.
Блюдя свой безупречный лик,
Град многогранен и велик.
               
*           *             *    

В толкучке, в транспорте привычном,
народ в усердье днем обычным,
везет к родным желанный хлам
с мечтами быта пополам.