Сказание об Астральных короблях

Там, где расколот мир на острова,
Где в бездне астральной кружит синева,
Живут два народа, два стана былых,
Враждуя во имя устоев своих.

Империя — первая, строгая рать,
Чтоб земли собрать и врага покарать,
Готова законы и сталь применять,
И Садаган-град над эфиром поднять.

Второй стан — то Лига, свободный народ,
Что Ланию-матерь от бед сбережёт.
Эльфы, ланийцы и типирлинги в ряд
За волю и свет супротив них стоят.

Герои рождаются в мире сем дивном,
В доспехе волшебном, в порыве едином.
Они в путь выходят, забыв про покой,
С мечом наготове и с верной киркой.

Но путь их лежит не по трактам земным —
По астралу вечному, вечно седым.
Строят они корабли-чудеса,
Чтоб резать эфир, надув паруса.

На палубе — пушки, гудящие грозно,
Реактор пылает в ночи звёздной.
И кормчий ведёт свой летучий фрегат
Туда, где сокровища демонов спят.

Сражаются храбро с врагом в пустоте,
Мечтают о славе и о доброте.
И каждый остров, что в эфире парит,
Историю битв и открытий хранит.

Таков этот мир, где раскол и война,
Но дружба героев сильна и верна.
И пусть их ведёт путеводной звездой
Надежда на мир и возврат свой домой.                И вот, отважный капитан,
Собрав команду смельчаков,
Покинул тихий свой причал,
Оставив брег родных миров.

Их ждал не шёпот мирных вод,
А рёв и вой астральных бурь,
Где демон щупальца плетёт
И красит в пурпур всю лазурь.

Вот из тумана, как кошмар,
Всплывает вражеский фрегат.
На мачте — имперский штандарт,
И пушки жерлами грозят.

«К орудиям!» — раздался крик,
И бой затеялся в тиши.
Один лишь миг, один лишь блик
Решает судьбы и души.

Летит ядро, шипит картечь,
Трещит под натиском броня.
И завязалась в небе сечь,
Эфир безжалостно огня.

Герои бьются на мечах,
Забыв про страх и боль потерь.
И в их пылающих очах
Ревёт неукротимый зверь.

Но бой окончен. Враг разбит,
Плывёт обломками во мгле.
Корабль потрёпан, но летит
К далёкой, сказочной земле.

Там, на острове колдовском,
Где дремлют тайны со времён,
Они найдут свой новый дом
Иль будут славно погребены.

Так пишут летопись свою
Герои Лиги и Империи,
В жестоком, огненном бою
Теряя старые поверия.                Причалил к острову корабль,
Израненный, но всё ж живой.
И ступила на землю команда,
Нарушив древний здесь покой.

Кругом — руины городов,
Забытых, дивных, неземных.
И шёпот призрачных ветров
В провалах оконных пустых.

Здесь время замерло давно,
Застыло в камне и пыли.
И тайной веет от всего,
Что скрыто от большой земли.

Но не одни герои тут:
Из трещин, из глубоких нор
Созданья тёмные ползут,
Сплетая гибельный узор.

И вновь сверкнула в битве сталь,
И магия зажгла свой свет.
Герои гнали монстров вдаль,
Ища на свой вопрос ответ.

Что за народ здесь прежде жил?
Какая власть его смела?
Кто этот остров сотворил
И бросил в лапы злого мгла?

В глубинах древнего дворца,
Средь манускриптов и камней,
Нашли послание мудреца
О тайне самых первых дней.

О расе Древних, что могла
Миры творить движеньем рук,
Но их гордыня подвела,
Замкнув губительный свой круг.

И поняли герои вмиг,
Что астрал — не просто пустота.
Что каждый остров, каждый блик —
Осколок давнего величья.

Их путь отныне стал ясней:
Не просто биться и летать,
А тайны позабытых дней
Из тьмы веков по крохам собирать.                С острова древнего отплыв,
Богаче став на мудрость лет,
Корабль, порыв свой сохранив,
Держал свой путь на Новый Свет.

Но весть о найденных ключах,
О тайнах позабытых рас,
Зажгла огонь в чужих очах,
Отдав губительный приказ.

И вот уж тень легла на борт,
Не враг имперский, не пират —
А культ, чей разум полумёртв,
Чьи души — ядовитый сад.

Они не ищут славы, нет,
Им не нужна казна и власть.
Они несут лишь тьму и вред,
Раскрыв чудовищную пасть.

Их бог — то демон из глубин,
Что спит в астральной тишине.
И каждый культист-гражданин
Готов служить той сатане.

Их корабли чернее мглы,
Пропитаны безумьем злым.
Их речи — колдовства узлы,
Их души — ядовитый дым.

Сошлись два судна в пустоте:
Одно — за знанья и за свет,
Другое — в рабской слепоте
Служить чудовищу обет.

И эта битва тяжелей
Простых сражений за металл.
Здесь битва вер и королей
За то, чтоб мир не пал, стоял.

Герои выстояли вновь,
Прогнав безумцев в темноту.
Но пролилась святая кровь
За правду и свою мечту.                Корабль, израненный в бою,
Едва держался на плаву.
И капитан, семью свою
Собрав, сказал: «Я вас зову

Не в бой, не в гибельную пасть,
А в тихий порт, в надёжный кров.
Нам нужно силы вновь набрать,
Стряхнув с души тяжёлый гнёт.

Мой старый друг, купец лихой,
Нас примет на своей земле.
Он даст нам отдых и покой,
И мы залечим раны все».

И вот уж виден средь небес
Торговый, шумный городок.
Здесь каждый дом, и каждый лес
Сулил спасительный глоток.

Их встретил друг, седой купец,
С улыбкой доброй на устах.
«Ну, здравствуй, славный молодец!
Забудь о битвах и о страхах.

Мой дом — твой дом. Мой стол — твой стол.
Здесь нет ни культов, ни войны».
И капитан свой взор отвёл,
Смутившись этой доброты.

Команда пила и ела всласть,
Смеялась, позабыв о зле.
Казалось, кончилась напасть,
И мир настал на всей земле.

Но капитан уснуть не мог,
Смотрел на звёзды в тишине.
Он чуял — близится злой рок,
И новый враг уж на коне.

Ведь знанья древних, что он нёс,
Как пламя, манят мотыльков.
И нет ответа на вопрос:
Кто друг, кто враг, кто из богов

Плетёт судьбы тугой клубок?
И в этой мирной тишине
Он был как никогда далёк
От мира на своей земле.                Неделя пролетела сном,
Как сладкий миг, как благодать.
Команда в городе большом
Успела раны залатать.

Корабль чинили мастера,
Меняли парус и канат.
И вновь казалось, что пора
Лететь в астральный звездопад.

Но в ночь перед отлётом прочь,
Когда дремал торговый град,
Спустилась на него, как ночь,
Имперских воинов армада.

Не культ, не демон, не пират —
Закон явился на порог.
Их взоры холодом горят,
Их приговор суров и строг.

«Именем трона! Капитан!
Ты обвинён в измене злой!
Ты скрыл от нас великий план
И знанья Древних взял с собой!

Ты должен был их передать
В казну, под имперский замок!
Но ты решил один всё знать,
Чем свой народ на гибель обрёк!»

И друг-купец, что их встречал,
Стоял с солдатами в ряду.
Он их позвал, он их предал,
Имея выгоду в виду.

«Прости, мой друг, но долг есть долг»,
— Сказал купец, потупив взор.
А капитан, как раненый волк,
Смотрел на этот приговор.

И понял он — нет тихих мест,
Где можно спрятать свой секрет.
Империя, как грозный перст,
Настигнет, где б ты ни был, нет...

Но верная команда вмиг
Схватилась за мечи свои.
И в небо рвался ярый крик:
«Мы не сдадимся! Чёрт возьми!».                Недолгим был тот разговор,
Мечи сверкнули в лунном свете.
«Наш капитан — не вор, не вор!» —
Кричали преданные дети

Своей команды. Сталь и честь
Сошлись в отчаянной борьбе.
Их было мало, но их месть
Была слышна в любой мольбе.

Они сражались не за клад,
Не за богатство и не власть,
А за того, кто был им брат,
Кто не давал им в грязь упасть.

Пробились с боем на причал,
Где их корабль, почти готов,
Как верный конь, хозяев ждал,
Сорваться с тягостных оков.

«Руби канаты! В небеса!» —
Скомандовал их капитан.
И взмыли ввысь их паруса,
Покинув вражеский капкан.

Летят они, но не как встарь —
Не как герои, не как знать.
Теперь для них Империи царь —
Что злая мачеха, не мать.

Они — изгнанники, беглецы,
Чей дом теперь — астральный шторм.
Их ищут стражи и гонцы,
Их ждёт тюрьма, имперский корм.

И капитан, смотря во тьму,
Где скрылся преданный им мир,
Спросил себя: «Но почему?
Зачем мне этот горький пир?

Я нёс им знанья, нёс им свет,
Чтоб защитить их от врага.
А получил взамен запрет
И кляп на вечные века».

И нет ответа в пустоте,
Лишь звёзды холодно блестят.
В астральной вечной немоте
Они одни теперь летят.                Летят недели напролёт,
Корабль — их дом, тюрьма и щит.
Никто не ждёт, никто не звал,
Их каждый порт теперь страшит.

Команда пала духом, боль
И горечь точит их сердца.
Ужель таков их путь, их роль —
Скитаться в небе без конца?

Но капитан, хоть и скорбел,
Надежды слабой не терял.
Он в карты звёздные глядел,
И новый курс он пролагал.

«Есть место, — молвил он друзьям, —
Где нет имперского следа.
К Свободным Гаваням, к краям,
Где правит вольная звезда!

Там собираются, как мы,
Изгои, беглецы, пираты.
Все те, кто вышел из тюрьмы
Имперской власти необъятной.

Быть может, там найдём приют,
Союзников в своей борьбе.
Они нас, верю, не предадут,
Ведь непокорны злой судьбе!»

И вот, вдали, как россыпь слёз,
Мерцают сотни огоньков.
Не город, а астральный плёс
Из кораблей и островков.

Они причалили к скале,
Где гордо реял чёрный флаг.
Их встретил гул, как на земле,
Но каждый взгляд — как будто враг.

Здесь каждый зол, и каждый смел,
И каждый верит только в сталь.
И капитан вперёд смотрел,
Сгоняя робость и печаль.                На капитана все глядят,
Наглецы, воры, бунтари.
Их взгляды — жалящий разряд,
Как будто молвят: «Говори!»

И он шагнул вперёд, спокоен,
Скрывая в сердце трепет свой.
«Я — капитан, я — бывший воин,
Теперь гонимый злой судьбой.

Империя нас предала,
Назвав изменниками нас.
Лишь за находку, что была
Открыта в неурочный час.

Мы ищем здесь не серебро,
Не славу и не лёгкий путь.
Мы ищем тех, в ком есть добро,
Кто может в горести примкнуть.

Враг Древний скоро вновь придёт,
Чтоб сокрушить Империи трон.
И он тогда всех вас сметёт,
Не пощадит и ваш закон!»

Толпа молчала, а потом
Раздался грубый, хриплый смех.
Вперёд шагнул пират с рубцом,
Что был, казалось, старше всех.

«Империя? Да что нам в ней?
Она — наш враг, наш давний бич!
Чем больше у неё скорбей,
Тем громче наш победный клич!

Но Древний враг... тут ты не врёшь.
Мы слышали про эту тень.
И если ты нас поведёшь,
Мы встретим этот страшный день.

Зовут меня Седой Корсар.
Я здесь за главного пока.
И если в сердце тот же жар,
То вот тебе моя рука!»

И капитан, не веря сам
Внезапной милости такой,
Протянул руку к небесам
И руку ту пожал рукой.                И вот совет. В каюте мрак,
Лишь карта светится одна.
Седой Корсар, их новый враг
И друг, пьёт ром почти до дна.

«Итак, — он молвил, — план таков:
Империя слаба сейчас.
Пока не грянул вражий зов,
Настанет наш, пиратский, час!

Мы нанесём удар под дых,
Разграбим главный арсенал!
Возьмём оружья для своих,
Чтоб каждый воином здесь стал!»

Но капитан главой качал,
Смотря на пиршество и гам.
«Я не за тем сюда бежал,
Чтоб грабить то, что строил сам.

Наш враг не в золоте, не в зле
Простых имперских солдат.
Он дремлет в вечной полумгле,
И скоро он не будет рад

Тому, что мы грызёмся тут,
Как псы за кость. Он нас сожрёт!
Минуты страшные идут,
И близок гибельный черёд.

Нам нужно знанья отыскать,
Что предки скрыли от врага.
Нам нужно армию собрать,
А не топтать свои луга!»

Корсар нахмурился. «Ты что ж?
Пришёл учить меня, юнец?
Твоя теория — не грош!
Терпенью моему конец!

Мы — волки! Нам нужна лишь кровь
И звон имперских дукатов!
А про свою святу любовь
Ты расскажи среди глупцов!»

И раскололся их союз,
Едва успев начаться там.
Меж ними — тяжесть разных уз,
И каждый верит лишь словам

Своим. И капитан один
Остался снова, как и был.
Средь сотен вражеских старшин
Он чашу горькую испил.            
               
Он вышел прочь. Холодный смех
Его преследовал, как тень.
Для них он был одной из тех
Помех, что портят ясный день.

Команда ждёт его ответ.
«Что скажешь, кэп? Уходим прочь?»
«Пока ещё не весь рассвет
Сменила безнадёги ночь.

Корсар ослеплен жаждой злата,
Но не все здесь его рабы.
Есть те, чья жизнь была когда-то
Полней высокой ворожбы.

Я видел их — в глазах тоска,
А руки помнят ремесло.
Их жизнь теперь — одна доска,
Что в бурю к берегу несло.         
               
В углу таверны, где чадит
Табак и дешёвое вино,
Седой механик там сидит,
В свой кубок глядя, как в окно.

К нему подходит капитан,
Без стражи, гордости, один.
«Простите мой незваный стан,
Почтенный, мудрый господин.

Я видел ваши чертежи,
Что вы скрывали под полой.
Скажите, мастер, расскажи,
Что делите вы со скамьёй?»

Старик поднял усталый взгляд,
В котором не было огня.
«Лет сорок с лишним я назад
Светила строил для царя.

Мои турбины рвали мрак,
Мой ум ценила вся страна.
Но вот один дурной остряк
Сказал, что мысль моя вредна.

Мол, слишком дерзкие мечты
Таятся в схемах непростых.
И вот я здесь, где я и ты —
Средь душ озлобленных и злых».

«Но знанья ваши — это ключ! —
Воскликнул капитан в ответ. —
Средь этих грозовых, злых туч
Вы можете зажечь рассвет!

Нам враг грозит, что древней сна,
И мощь его не сокрушить
Оружьем. Мудрость нам нужна,
Чтоб эту бездну пережить!

Пойдём со мной! Не ради битв,
Но ради знаний, что спасут
Наш мир от дьявольских молитв,
Что гибель за собой несут!»

И в старых, выцветших глазах
Мелькнула искра, как тогда,
Когда в имперских мастерских
Рождалась новая звезда.

Есть старый техник, звездочёт,
И бывший лекарь-чародей.
Их всех пиратский гнёт сечёт,
Но разум их всего сильней.

Не флот — так мудрость соберём!
Не армию — так знаний свет!
Мы с ними новый путь найдём,
В обход пиратских бурь и бед.

Я к ним пойду. Не за мечом,
А за беседою простой.
Быть может, мы зажжём лучом
Надежды этот мир пустой!»

И он пошёл сквозь пьяный гул,
Ища в толпе иные лица.
Надежды парус он надул,
Чтоб к новой цели устремиться.                Механик старый дал совет,
Кого ещё здесь отыскать:
«Она хранит один секрет,
Как жизнь из пепла воскрешать.

Зовут её в порту «Настойка»,
За то, что вечно с флягой спирта.
Но ты держись пред нею стойко,
Её душа давно разбита».

Нашёл её в глухом притоне,
Где травы горькие сушила.
Она сидела, словно в троне
Из боли, что её душила.

«Я к вам от техника пришёл, —
Сказал ей капитан учтиво. —
Я в вашем знании нашёл
Надежды хрупкое огниво.

Вы были лекарем в столице,
И слава шла о вас повсюду.
Вы возвращали к жизни лица,
Творя обыкновенное чудо».

Она лишь горько усмехнулась,
Не поднимая тусклых глаз.
«Та жизнь ушла и не вернулась,
И свет её давно погас.

Я не спасла родного сына
От хвори, что прислала знать.
Их золотая медицина
Смогла его у нас отнять.

Зачем мне мир теперь спасать,
Который отнял всё, что свято?
Я разучилась сострадать,
И нет мне в прошлое возврата».

«Но месть не лечит, — он сказал, —
А лишь сжигает изнутри.
Я тоже много потерял,
Но верю в зарево зари.

Тот враг, что к нам сейчас идёт,
Несёт болезнь страшней любой.
Он жизнь и душу отберёт,
И мир накроет вечной тьмой.

Ваш дар — не просто врачевать,
А понимать саму природу.
Поможете вы нам создать
Защиту нашему народу!»

Она молчала. А потом
Взяла засохший стебелёк.
И под её худым перстом
В нём вспыхнул синий огонёк.                Последний в списке — звездочёт,
Что в башне старой обитает.
Он пьёт без счёта, напролёт,
И звёзды больше не считает.

Нашли его среди бумаг,
Покрытых пылью и вином.
Он прошептал: «Я злейший враг
Себе и небу за окном».

«Я к вам с почтением, мудрец, —
Так начал капитан беседу. —
Я знаю, вы миров творец,
И вам любая даль неведома».

«Всё в прошлом! — тот махнул рукой. —
Я предсказал царю беду.
Сказал, что флот его большой
Найдёт погибель в том году.

Меня ославили лжецом,
Прогнали прочь со всех постов.
И вот я стал простым глупцом,
Что верит в звон пустых тостов.

Зачем мне карты звёздных трасс?
Зачем мне знать, где ждёт провал?
Никто не слушает мой глас,
Как бы я громко ни взывал!»

«Но я услышу! — был ответ. —
Мне нужен тот, кто видит суть,
Кто различит далёкий свет
И нам укажет верный путь.

Враг не оставил нам следов,
Он прячет замыслы во мгле.
Но ход его слепых богов
Начертан в небе, на стекле.

Вы — наши очи, наша весть,
Последний шанс в глухой ночи.
В вас мудрость потаённая есть,
Отдайте нам от ней ключи!»

И звездочёт, качнув главой,
Поднялся медленно со стула.
Смахнул он пыль с трубы большой,
И в линзе вечность промелькнула.                В ангаре старом, в полумгле,
Где пахнет маслом и пыльцой,
Три тени на сырой земле
Склонились над одной доской.

Механик чертит смелый план:
«Нам нужен корпус не из стали.
Чтоб выдержать слепой таран,
Мы вплесть должны туда кристаллы».

Целительница, взяв цветок,
Что на руинах смог пробиться,
Шепнула: «Вот живой исток,
Он с бронёй сможет породниться.

Мы в сплав добавим сок живой,
Чтоб раны заживали сами.
Корабль будет как часовой,
Что дышит вместе с небесами».

А звездочёт, взглянув на схемы,
Промолвил, глядя в никуда:
«Я вижу звёздные тангемы
И как ведёт себя среда.

Нам паруса нужны не ткани,
А из сгущённого луча.
Чтоб плыть на грани и за гранью,
Законы физики топча».

И капитан, взирая сбоку
На этот творческий союз,
Поверил своему пророку,
Что сбросит с мира тяжкий груз.

Так, в пиратской глуши, в тиши,
Где правит сила и обман,
Рождался гений трёх души —
Проект «Надежда-Капитан».                Собрав совет в таверне главной,
Где ром рекою, шум и гам,
Предстал пред публикой бесправной
Наш благородный капитан.

«Бароны, вольные пираты!
Я к вам пришёл не воевать.
На нас идут войной супостаты,
Что будут всех уничтожать!

Им не нужны ни власть, ни злато,
Им нужен только прах и тлен.
Их кара будет без возврата,
Их цель — забрать нас всех у плен».

Один барон, кривой и старый,
Сказал, ухмылку затая:
«А нам-то что? Мы под ударом
Не будем первыми, дитя!»

«Ошибся ты! — раздался голос,
То был механик седовлас. —
Враг срежет мир, как спелый колос,
И он уже вблизи от нас!»

«Их корабли — чума живая, —
Добавила целительница-мать. —
Они идут, всё отравляя,
Им нечего взамен нам дать».

Тут звездочёт поднял свой палец:
«Я видел в небе тёмный знак!
Для них любой из нас — скиталец,
Что сгинет в наступавший мрак!»

И капитан закончил речи,
Взглянув в глаза пиратам смело:
«Нам нужно встать врагу навстречу,
И это — наше общее дело!

Мне нужен лунный ваш кристалл,
И корень жизни, что в пещерах,
И звёздный, огненный металл!
Я строю щит на вашей вере!»

В таверне воцарилась тишь.
И тот барон, кривой и старый,
Сказал: «А что, а вдруг ты прав...
Бери, пока мы не пропали!».                Работа днём и ночью шла,
Ангар гудел, как улей пчёл.
Пиратство в сторону метла
На время с улиц убрала.

Механик с кузнецом-пиратом
Ковали огненный металл.
И каждый был другому братом,
И каждый молотом махал.

Целительница с травниками
Искала корень жизни тот,
Чтоб под волшебными руками
Он силу в корпус перевёл.

А звездочёт, забыв про хмель,
Настраивал кристалл луны,
Чтоб он ловил течений мель
Из астральной глубины.

И капитан, как дирижёр,
Стоял над этим всем величьем.
Он видел в каждом свой узор,
В простом и необычном.

Он видел, как менялись лица,
Как в них рождалась вера вновь.
Как бывший вор теперь стремится
Спасти и дом свой, и любовь.

И корпус рос, как будто тесто,
Живой, пульсирующий, странный.
Ему в галактике есть место,
Хоть он и выглядит туманно.

Броня кристаллами мерцала,
И сок по шпангоутам тёк.
Надежда в металле восстала,
Как феникс, что себя обрёк!                И вот настал великий час,
Корабль на стапелях застыл.
Он был как сказочный алмаз,
Что жемчугом внутри обшит.

Толпа пиратов собралась,
Забыв про распри и ножи.
В глазах их гордость занялась
За труд своей большой души.

На мачту звездочёт взобрался,
Держа настроенный кристалл.
Он долго с духом собирался
И заклинание шептал.

Он в небо луч направил тонкий,
Как будто длинную иглу,
И свет потёк струёю звонкой,
Пронзая сумрачную мглу.

И звёзды, словно отвечая,
Спустили нити из лучей.
Их звездочёт, переплетая,
Сшивал для мачты и реей.

И вот родился парус дивный —
Полотно из звёздной пыли.
Прозрачный, лёгкий и наивный,
Но полный неземною силы.

Он засиял, затрепетал,
Без ветра в нём играла мощь.
«Надежда-Капитан» восстал,
Чтоб тьму кромешную превозмочь!

И капитан, взойдя на мостик,
Смахнул непрошену слезу.
«Поднять якорь! Наш звёздный борт
Встречать готов свою грозу!».                Корабль скользил в потоке звёзд,
Как лебедь в заводи речной.
Он был и лёгок, и непрост,
И вёл команду за собой.

Механик у машины встал,
Что сердцем огненным была.
Он сок живительный вливал,
Чтоб сила в корабле текла.

Целительница в лазарете
Готовила отвары трав,
Чтоб даже при дурном совете
Был каждый жив, здоров и прав.

А звездочёт глядел на карты,
Где россыпь будущих миров.
Он видел новые стандарты
Для навигации без слов.

И капитан стоял на вахте,
Вперяя взор в густую тьму.
Он знал, что в этом звёздном тракте
Нельзя сдаваться никому.

Но вдруг раздался гул протяжный,
И свет померк на корабле.
И враг, огромный и вальяжный,
Возник из ниоткуда, в мгле.

Он был как спрут, как монстр живой,
Из щупалец и тёмных плит.
И голос, мёртвый и чужой,
Сказал: «Конец вам всем.»

И луч зелёный, ядовитый,
Ударил в щит из лунных снов.
«Надежда-Капитан» обвитый
Был пламенем своих врагов.                Щит затрещал, но устоял,
Сдержав губительный удар.
И капитан команду дал,
В груди его пылал пожар:

«Механик! Соку! Дай всю мощь!
Пусть сердце докрасна горит!»
И тот, отбросив страхи прочь,
Открыл питающий болид.

«Целитель! К шпангоутам! Живей!
Лечи броню живой водой!»
Она средь огненных дождей
Помчалась, жертвуя собой.

«А ты, мудрец, ищи прореху!
Ищи уязвимое звено!»
И звездочёт, забыв потеху,
В кристалл уставился давно.

«Я вижу! — крикнул он. — У спрута
Есть око, тёмное, как ночь!
Оно — источник всей их смуты!
Его должны мы превозмочь!»

«Орудия! Огонь по глазу!» —
Раздался капитанский рык.
Пираты, выполнив приказы,
Направили огонь в тот миг.

И залп из солнечной плазмы,
Собрав всю ярость и любовь,
Ударил в центр той проказы,
Чтоб в жилах застывала кровь.

Но монстр лишь закрыл свой глаз,
Щупальцами его прикрыв.
И новый выпустил приказ
Для малых кораблей своих.                Из чрева спрута, как самум,
Рванулся рой судов поменьше.
Их вёл слепой, холодный ум,
Что делал их железа крепче.

Они неслись со всех сторон,
Как стая астральных пираний.
Их цель — пробить броню, заслон,
Исполнить волю тёмной длани.

Но капитан был твёрд, как сталь,
И не терял самоконтроля.
«Маневр! — он крикнул. — В звёздную даль!
Такая уж пирата доля!»

Корабль рванулся, заложив
Такой вираж, что звёзды смазались.
И вражий рой, его впустив,
Друг в друга корабли врезались.

Часть монстров в пыль разлетелась,
Столкнувшись лбами в темноте.
Но остальная разгорелась
Лишь большей злобой в пустоте.

«Орудия! Огонь по всем!
Не цельтесь! Просто сейте пламя!»
И запылал пиратский шлем
Под разноцветными огнями.

Снаряды рвали пустоту,
Сбивая наглых нападавших.
Но те летели за версту,
Не зная страха и уставших.

И вот один, прорвав заслон,
Ударил в борт, где был механик.
Раздался лязг, и тихий стон
Прошёл по палубе средь паник.                В отсеке дым и едкий чад,
И вой истерзанной брони.
Механик, брошенный назад,
Лежал в обугленной тени.

Разбитый пульт искрил огнём,
И сок живительный ручьём
Тёк на пол, застывая в нём
Стеклянным, мёртвым янтарём.

И двигатель, души лишённый,
Теряя оборотов счёт,
Стучал, как раненый, пронзённый,
И затихал его полёт.

Корабль терял и ход, и пыл,
Став лёгкой целью для врага.
И капитан почти завыл:
«Судьба, как ты ко мне строга!»

Но тут целительница наша,
Забыв про раны и про страх,
Вбежала с полным зельем чашей,
С решимостью в своих глазах.

Она механика подняла,
Влила ему отвар из трав.
И сила в нём воспряла, вялость поправ,
И он, очнувшись, прошептал:

«Магистраль... главная пробита...
Но есть обход... один лишь путь...
Вся карта будет позабыта,
Но мы продолжим... как-нибудь...»                «Веди! — вскричал седой пират, —
Веди нас, друг, своей тропой!
Я твой манёвр приму, как брат,
И поведу всех за тобой!»

Механик встал, хоть был нездоров,
Кряхтя, как старый механизм.
И средь запутанных шнуров
Он начал свой авантюризм.

Соединил провод с трубой,
А трубку — с плазменным ядром.
И ток пошёл, слепой, шальной,
В обход, где ждал его разгром.

Корабль затрясся, задрожал,
Как будто в лихорадке бился.
Он то стонал, то вдруг визжал,
То снова в бездну провалился.

Щиты мигали, свет погас,
Потом включился в полнакала.
И каждый думал в этот час,
Что смерть их рядом поджидала.

Но вот рывок — и тишина.
И сердце корабля забилось!
Пусть мощь его была не та,
Но жизнь в машину возвратилась!

«Есть ход! — механик прохрипел, —
Но щит ослаб, броня — картон.
Один удар — и наш удел
Быть пылью звёздных похорон».

«Довольно! — крикнул капитан, —
Мудрец! Что с глазом у врага?»
«Он приоткрыл его, смутьян!
Видна зловещая дуга!».                «Огонь! — раздался крик седой, —
Всю мощь, что есть, в один снаряд!
Прямой наводкой! В глаз долой!
Пусть черти в нём потом горят!»

И навигатор, бледный лик
Склонив над картой звёздной мглой,
Нашёл траекторию вмиг,
Рискуя собственной душой.

«Есть курс! Но он почти безумен!
Нам нужно подойти в упор!»
«Вперёд! — ответил капитан, —
Таков пиратский приговор!»

И старый бриг, забыв про боль,
Рванул, как ястреб на врага.
Играя рисковую роль,
Летя на вражьи берега.

Рой мелких тварей отставал,
Не веря в дерзость храбрецов.
И спрут гигантский ожидал,
Не видя в них своих жильцов.

И вот приблизился корабль
К тому зрачку, что нёс лишь смерть.
«Огонь!» — и дрогнул дирижабль,
Всю силу выпуская в твердь.

Последний выстрел, полный сил,
Надежды, ярости, любви,
Пространство вакуум пронзил,
Крича чудовищу: «Живи!»

Но не для зла, а для добра,
Чтоб свет увидеть в первый раз.
И луч, как будто из ребра
Адама, впился в чёрный глаз.                Не взрыв раздался в тишине,
Не грохот рвущихся миров.
А свет, невиданный извне,
Пролился, сбросив свой покров.

И глаз чудовища погас,
Но не от боли, не от ран.
Он будто в самый первый раз
Увидел звёздный океан.

Не как добычу, не как цель,
А как прекрасный, дивный сад.
И спрут, попавший на мель
Добра, уже не шёл назад.

Он замер, щупальца сложив,
Как будто впал в глубокий сон.
И каждый, кто был ещё жив,
Услышал тихий, грустный стон.

Не в уши — в душу он проник,
Беззвучной мыслью, как волна:
«Я был один... Я так привык...
Лишь тьма... и вечная война...»

И капитан, седой пират,
Вдруг понял замысел Творца.
Не ненависть, а горький яд
Одиночества без конца

Толкал чудовище на бой,
Искать забвения в огне.
И он ответил сам собой,
Послав сигнал в той тишине:

«Ты не один. Мы здесь. Мы есть.
И в этом мире, полном слёз,
Найдётся и тебе честь,
И дружба средь далёких звёзд».                Молчание длилось, как век,
В эфире — ни слова в ответ.
И каждый живой человек
Ловил ускользающий свет.

Но вот исполинский корабль,
Что был порождением тьмы,
Дрогнул, как будто хотел бы
Стряхнуть груз вселенской зимы.

И щупальце, прежде грозя,
Что было подобно мечу,
Вдруг медленно, плавно скользя,
Приблизилось к брига лучу.

Не с силой, не с жаждою зла,
А с робостью, будто дитя,
Чья ручка защиты ждала,
К «Надежде» тянулось шутя.

И кончик коснулся щита,
Где брешья зияла дыра.
И вспыхнула вдруг красота —
Поток неземного добра.

Энергия чистой волной
Пошла по израненной шкуре.
И корпус пиратов стальной
Запел, исцеляясь от бури.

Пробоины вмиг затянулись,
Погас на обшивке пожар.
Системы, что спали, проснулись,
Приняв этот сказочный дар.

И мысль прозвучала опять,
Сильнее, теплее, ясней:
«Простите... Я не хотел знать,
Что можно... не быть средь теней».                Два корабля — пиратский бриг
И бывший монстр, ныне друг —
Застыли в космосе на миг,
Замкнув судьбы своей круг.

«Куда твой путь? — спросил пират, —
Что ищешь ты в пучинах звёзд?»
«Я был один, я был не рад, —
Ответил гость, что был так прост, —

Теперь я знаю — есть друзья.
И цель моя теперь одна:
Найти таких же, как и я,
Кто спит на дне вселенского дна.

Кто заперт в коконе из зла,
Кто одинок и жаждет бой.
Чья жизнь — лишь пепел и зола.
Я полечу... а ты со мной?»

И капитан, взглянув назад
На свой потрёпанный фрегат,
На свой разбойничий отряд,
Что был ему дороже злат,

Взглянул на шрамы прошлых дней,
На жажду грабить караваны...
И понял — нет судьбы важней,
Чем врачевать чужие раны.

«Веди! — он крикнул в тишину, —
Мы за тобой, наш новый брат!
Прошли мы страшную войну,
И нет для нас пути назад!

Пусть ждут сокровища и ром,
Пусть манят славою пустой.
Мы обретём свой новый дом,
Неся другим в мирах покой!»

И два кораблика во мгле,
Как два товарища в пути,
Поплыли к неизведанной земле,
Чтоб души страждущих спасти.

Легенда в космосе живёт,
Что средь холодных, мёртвых скал
Пиратский бриг с добром плывёт,
Который монстра повстречал.