Franz Werfel. Madonna mit den Kraehen

Франц Верфель.(1890-1945) Мадонна с воронами.

В мире конец ноября,
Искалеченный дерева ствол в голых ветвях стоит,
Кусты дрожат, как бы  милостыню прося.
Придорожный столб   одиноко  в поле пустом торчит,
Как бродяга  дерзко  смотря.

Пугало старое  без дела качается.
Мать бредет по полям устало.
Ребенку холодно стало,
Ребенок голодный к матери прижимается.

Ноябрь никогда ещё не был мрачным таким .
Сидя на камне мать отдыхает,
Ребёнок  лежит у неё на коленях, сном беспокойным томим.
Подобного ей, такого никто одиночества в мире  не знает.


Лучше бы  снег пошёл в этот миг,
Укрылись бы  снегом близость и дали.
Она поднимает голову, слышит крик,
Вороны , стаей  большой над ней пролетали.

Стая мечется  и  крыльями воздух бьёт,
И  вокруг головы Марии кружит тревожно.
Но ни одна ворона  в клюве  своем не несёт,
Крошки хлеба,  украденной где-то, возможно.


Никогда ещё мир не был так разграблён.
Вороны отчаянно продолжают  кружить
Вокруг   поля пустого и леса,  что листвы лишён,
Матери  чтобы еду предложить.


Нет больше орехов, зерна .
Ни один ноябрь не был таким пустым, казалось,
И   не была столь нелюбезна, ночь ни одна,
Как эта, что теперь ближе подкралась.

Чернота выползает из оврагов и нор.
Мария  дышит,   дитя согревая,
И  наклоняется низко. И всё ещё до сих пор
Вороны  кричат, безумно и громко, вокруг  летая.



Madonna mit den Kraehen
Franz Werfel.


Es ist November in der Welt.
Der Baum hebt nackt sein Krueppelbein.
Gebuesch bebt, bettelnd hingestellt.
Vereinsamt stiert der Meilenstein.
Frech wie ein Strolch auf brachem Feld
Die alte Vogelscheuche lungert.
Die Mutter schleppt sich querfeldein.
Das Kindlein friert, das Kindlein hungert.

So grau war noch November nie.
Die Mutter rastet auf dem Stein.
Das Kind liegt schlaff auf ihrem Knie.
Wie sie allein ist nichts allein.
Wohl besser w;r's, es w;rde schnein,
Verschnein die Weiten und die Naehen.
Sie hebt den Kopf, sie hoert ein Schrein,
Die Kraehen kommen, hundert Kraehen.

Das Volk rauscht durch die Luft und schlaegt
Und taumelt um Marias Haupt.
Doch keine Kraeh im Schnabel traegt
Ein Broecklein, fluges wo geklaubt.

Nie war die Welt so ausgeraubt.
Die Kr;hen rings verzweifelt streichen,
Aus Feld und Baeumen, todentlaubt,
Der Mutter Speisung darzureichen.

Nicht Korn und Haselnu; gibt's mehr.
So kahl war kein November noch,
Und keine Nacht so liebeleer
Wie diese, die jetzt n;herkroch.
Die Schwaerze schlurft aus Schlucht und Loch.
Maria haucht, ihr Kind zu waermen,
Und beugt sich tief, wenn immernoch
Die Kraehn sie wahnsinnschrill umschwaermen.