Макулатура

Наткнёшься на письмо от Дульсинеи, –
Бумага пожелтелая в слезах.
Я в августе собак люблю сильнее,
Глаза их, как глаза на образах.

Но только голубее и синее
Глаз тех Святых, которых нет уже…
Когда-то мне писали Дульсинеи
И фотки присылали неглиже.

Все Дульсинеи с полными ногами.
Я – щёголь, самохвал, пижон и франт –
Читал для форсу прозу Мураками.
«Японец?» - удивлялся Росинант.

Все скакуны давно уже подохли,
А кляча Росинант жуёт лопух.
Письму сто лет, но слёзы не просохли,
Духов советских слышен сладкий дух.

Да, в августе у нас желтеют листья,
А письма пожелтели жизнь назад.
Назначена мне роль примитивиста:
Всё упрощаю, так как дурковат.

Жизнь проживал, как все, во сне я.
На Росинанте до сих пор сижу.
Да, в августе собак люблю сильнее.
Причём тут август?
Тайна. Не скажу.

Ах как старались эти Дульсинеи!
Несли морковь коню:
«Поешь, саврас».
Но только голубее и синее
Собачьих глаз, не находил я глаз.

С обидою – Что делать с дураками… –
Шептали девки-бабы. Я молчал.
Уже писал «Охоту» Мураками,
В «Норвежском лесе» Донкихот дичал.

И вот – конец: кафешка, фанта, пицца…
Я – старый бюргер, рядом толстый шваб.
Нет страсти больше с мельницами биться.
Макулатура – книги, фотки, письма баб.