Прелюдия к Любви. Мой Дамский Роман

-1-
Он и Она. Ах, да! Ещё портрет,
Написанный с Надеждой и Любовью,
И к ним Злодей, каких не видел свет.
Не будем тратить время в многословьях,
Начнём роман для женщин (и мужчин?),
Где место есть и счастью, и печали,
И паре, исчезающей в ночи.
Готовы? Что ж! Тогда начну сначала.

Красив, богат и знатен, но жесток (последнее скрывается умело).
Он взглядом разгоняет кровоток в груди девиц невинных и несмелых.
Смущает, шутит. Тонкую черту приличий и табу не нарушая,
Доводит до набата сердца стук. И матушки, укутав плечи шалью,
Подальше от беды уводят дев. Красавицы поопытней не дремлют
И, маску благочестия надев, наскучившим мужьям едва лишь внемля,
Запретов список рады сократить. Тут, как ни странно, но замечен не был.
И всё же у мужей он не в чести - так ладно скроен, что похож на небыль.
Он выбрать мог знатнейшую из всех и чтоб блистала, страстью жгла безумной.
Такую б пару в свете ждал успех. Но в жены взял Её. И без раздумий.

А что Она? Совсем нехороша? Да нет же. Просто тут краса иная.
В ней трепетно колышется Душа и, мир огромный сердцем обнимая,
Она добра, светла, как ночь, тиха. Но вот вопрос: За это разве любят?
«В ней просто нет ни фразы для стиха!», «Что в Ней нашёл?» - не унимались люди.
К тому же, унизительно бедна. Ни матери, ни титула. Загадка!
Но он решил, ему нужна Она. Всё было быстро и предельно кратко:
Визит в убогий дом и разговор, отец смущён и рад счастливой доле,
В приданное дать может «ничего», а значит «Как угодно Вашей Воле!»
Отдал, как будто годы не растил, как будто для него Она чужая.
Лишь при прощанье вырвалось: «Прости!», увидев, как карета уезжает.

И вот Она средь шёлка и балов. Муж рядом и холодных глаз не сводит.
Для света не алмаз Она, стекло, и не спасает туалет по моде.
Отстранена, задумчива, умна (последнее признать пришлось, к печали).
Всегда при муже, изредка одна и ничего вокруг на замечает.
Не буду Вас томить. Секрет, увы, банально прост и слишком непригляден.
Вчитайтесь в строчку первую главы, с которой начала. Жесток!  И вряд ли
Мне нужно объяснять, что сей порок неизлечим, во-первых, и второе
Всегда с ним рядом трусость. Как он строг и неразборчив в действиях с женою.
Но он спокоен, вся в его руках, и множит раны на Душе и коже.
Она ничуть ему не дорога. Но вот беда, и без Неё не может.

-2-
Как нелегко дались мне те слова,
Что описали суть семейной тайны!
Тем радостней рука бежит в главах,
Где счастлива Она. И неслучайно
Сейчас на первый план выходит Он.
Наедине с собой о Нём мечтала,
Израненной Души скрывая стон.
Но по порядку. Вновь начну сначала.

Идут сезоны. Неизменно свет живёт согласно моде и привычкам.
«Вас ждать с супругой?» «Думаю, что нет» - такой ответ становится обычным.
Забыта, как и не было. К тому ж свет взбудоражен. «Прибыл!» «Кто?» «Художник!»
«Он моден при дворах!» И каждый муж, чтоб не отстать от всех, бесспорно должен,
Уговорить Его писать портрет своей жены. Ведь даже Королева
Художника хвалила: «Мой секрет в глазах прочёл и без утайки, смело
Явил на холст». Таков Её вердикт. Тут медлить глупо. Очередь, заказы
Расписаны на месяц впереди. «А как же Вы?» Ответил он не сразу.
Её портрет – рисунок Беса в нём. Такая мысль казалась ненавистной.
Но свет давил и вот однажды днём Художник ждал Её, готовя кисти.
 
Ох, как сейчас хочу я не спешить, описывая диалог глазами,
И тем пролить бальзам на боль Души. Итак, Она вошла. Мир словно замер,
Затихли звуки и смягчился свет. Болезненно бледна, глаза без блеска,
Её как будто в этом зале нет. Он выдохнул с надрывом. Быстро, резко
Кисть заметалась в плоскости холста, а сердце - между рёбер тесной клетки.
Окидывая взглядом тонкий стан, Он будто бегло наносил пометки,
А сам блуждал меж крыльев тонких рук, тонул в бездонье глаз, скользил по коже,
Не замечая летнюю жару, дрожал всем телом. И потоки дрожи
Прошли сквозь холст, пересекая зал. Её взгляд вспыхнул… и погас в ресницах.
«Продолжим завтра» кланяясь сказал, так и не поняв, явь Она иль снится.

А свет гудит «Графиня Н. в слезах! Так тонко угадать её надменность
И столь искусно это показать!» Все дамы, соревнуясь, непременно
Художника должны очаровать. Мужья судачат: «Взялся Он откуда?!»
Вдруг охладела брачная кровать и дело в Нём, так чувствуют подспудно.
Ведь молод, непростительно хорош, свободен от семьи и рамки света
Ему чужды, не ставит их ни в грош. Плюс популярен. Слабый пол на это
Летит похлеще бабочек в огонь. Для ревности тут поводов сверх меры.
«А Вы спокойны, сударь? Ничего Вас не тревожит? Женщинам ведь верить
Весьма опасно». Глаз холодный блеск, чуть свысока «Не стоит думать скверно».
Нет женщины вернее на Земле, когда животный страх питает Верность.

-3-
Он нарасхват. Из зала в новый зал.
Палитра. Краски. Лица! Лица! Лица!
Ты б заурядных дам едва узнал
В Венерах, Амазонках, жарких жрицах.
Но там средь них Его как будто нет,
Он мысленно не покидает зала,
Где сердцем создаёт Её портрет.
Мы плавно приближаемся к финалу.

Обычно скор в работе, но Её писал неспешно, с трепетом любуясь
Как Солнца свет потоки мягко льёт на шёлк волос, мечтая поцелуем
Коснуться губ, скользнуть по шее вниз, вдыхать манящий запах. «Что, простите?»
«Вы замерли… Не нравится эскиз?» Впервые этот голос! Будто нити
Сшивали напрочь с Ней. Встряхнул рукой: «Задумался». Почти в сердцах: «Пустое!»
И вдруг, вздохнув всей грудью глубоко: «Вы счастливы?» Она в ответ: «Не стоит…»
В испуге оглянулась, словно зверь, застигнутый врасплох жестокой сворой.
Продолжил молча, а в глазах «Поверь! Давай сбежим! И пусть моря и горы
Тебя от унижений оградят». С Ней вряд ли свет обходится иначе.
Он слышал кое-что. «Люблю тебя!» - безмолвный крик. Она исчезла, плача.

Являлся и заказчик. Грозный вид. «Хочу взглянуть, за что плачу». «Минутку!
Сейчас нельзя!» Тот удивлён, сердит. «Пока я не окончу». «Это шутка?»
«Отнюдь. Но у меня закон таков для всех портретов. И мужчин, и женщин».
И новый день, и новый слой мазков. Но с каждым днём в Ней жизни будто меньше.
Он словом не тревожил, но в глазах огонь, тоска, надежда и решимость.
Молил, чтоб стрелки двигались назад, но день настал, работа завершилась.
Он бросил на портрет финальный взгляд: «Смотрите. Не судите очень строго».
Короткий стон: «Но это же не Я!!!» «Нет! Это ВЫ! И каждому от Бога
Даётся Крест. Ваш выбрали за Вас» И покидая зал: «Сегодня ночью
Я буду ждать. Придётся в этот раз самой решить, что сердце ждёт и хочет!»

«А что Художник? Вновь Мадам при Нём»? «Вчера ещё забрал мольберт и краски.
Портрет готов». Взгляд полыхнул огнём. Поспешно в зал поднявшись, с гневом адским
Он дёрнул за полог: «Его мазня – бездарности забавы… Боже!..  Боже!!!»
С холста манящим взглядом, чуть дразня, Она смотрела. Гладкий бархат кожи
Звал прикоснуться, губ вишнёвых сок нектара слаще. Пить и не напиться!
Колечко пряди гладило висок. К нему б припасть губами! Ревность спицей
Вонзилась резко в грудь. Под дых и в пах удары наносило вожделенье.
Она! Художник! Он на всех парах ворвался в спальню. Никого. Лишь тени
Блуждали средь гардин и по углам. Завыл, как дикий зверь, бездушный изверг!
Её он ненавидел… и желал, как никого в своей недоброй жизни!

Но нашей пары след давно простыл,
Ночь бережно следы сокрыла мглою.
И впредь Он будет тратить все холсты
Лишь на Неё, даря своё тепло Ей.
И в сказке, превращённой ими в быль,
Благодарить, от счастья замирая,
Тот брошенный портрет, который был
Прелюдией к Любви и шагом к Раю.

29-31 июля 2025
Ростов-на-Дону

Иллюстрации к стихам собственность Автора

Озвученная версия на моем Телеграмм-канале
Часть 1 https://t.me/lirica_reka/84
Часть 2 https://t.me/lirica_reka/85
Часть 3 https://t.me/lirica_reka/86