В ворохе воспоминаний

<<<~~~^^~~~>>>

Эвоно как! Придётся мне уподобиться докучливой старушке, что пригорюнилась возле лавочки у подъезда, дабы поохать да повздыхать о своём чуклявом детстве, пулей просвистевшем близ Тамбова в селе Донском. Ну что, бабка, садись да гляди, кабы мозг не прищемить!

Ладушки-оладушки, застала я не столь отдалённые времена, коли туточки...

(^•^)... На месте нонешнего Дома Культуры, точнее чуть поодаль от него, где нынче неприглядно-заросший пустырь, располагался пригожий, доживающий свой век детский сад с примыкающей к нему игровой площадкой, на которой каких только «диковинок» не водилось — непочатый край!

А водились там, как груши набитые: и широкая беседка, и парные качели с горкой, и навесной грибок с просторной песочницей, и железная лесенка с турником, и даже макет деревянного, ярко покрашенного грузовика с настоящим рулём, но, правда, без педалей.

Вдобавок, что до груш и прочей снеди, то мы, те ещё мелкие прорвы, хомячили всё, как не в себя! Мели, аки термиты, всё подчистую, не давая ничему созреть.

Но вернёмся-таки к нашим баранам: ухоженная территория садика была, чай, не шибко велика, но всей окрестной детворе вполне хватало места, дабы досыта нарезвиться и вконец умаяться... Да и родителям не приходилось таскать своих кулём и безобразников далече, куда Макар телят не гонял. А давеча глядишь окрест: как Мамай прошёл! 
 
(^•^)... Покамест же смизюренное здание донской школы всерьёз и надолго не обзавелось боковой двухэтажной пристройкой с туалетом, ученикам да и учителям приходилось по малой нужде щемиться в уборную на улицу в любую погоду — вот потеха так потеха, того гляди впросак попадёшь! Всяко бывало — теперича эти неудобства остались в прошлом, что, знамо дело, к лучшему, ибо всему свой черёд.

Впрочем, школьные владения были не огорожены, и посему наша дворовая шпана, — среди которой отиралась и я отставной козы барабанщиком! — в свободное время покойно гоняла на пришкольной спортплощадке в лапту, футбол, вышибалы, «Московские прятки», салки, «Казаки-разбойники», «Хали-Хало»... С лёту придумывали и новые игры, ведь заливать надо так, дабы опосля сбывалось! Словом, выкаблучивали как могли, только фофанами не ходили, зато с фофанами ещё как ходили!

(^•^)... Памятник павшим за родину односельчанам был тем объединяющим центром, к которому стекалась ребятня с близлежащих улиц: Набережной, Школьной, Зелёной, Речной, Первой Полевой, Второй Полевой... Стекались все, от мала до велика, и развлекались кучей: кто во что горазд — эй, шалун-голова, да пошла по дрова!

Памятный бетонный горемыка, — точнее оборотно-горемычная сторона его центральной стелы, — беззастенчиво бомбардировались разнокалиберными мячами и стойко выдерживали нашу жутчайшую бомбёжку!

Ещё туточки были установлены боковые дугообразные скамейки, на которых ввечеру собирались особо дерзкие горлопаны и тогдашняя молодёжь, что теснила нас, разинь, с насиженных мест, дабы не тянуть канитель, а потискаться без малых соглядатаев.

Ясен перец, вандалов всегда было в избытке, так что после реставрации монумента исконные сидения демонтировали, — и нонче где сядешь, там и конечная!

Зато отпечатки широченных подошв до сих пор виднеются на фундаменте мемориала: какой-то тетеря отплясывал на ещё не затвердевшем бетоне!

(^•^)... А ежели мы, сомлевшие от жары, соскучивались торчать, как три тополя на Плющихе, на виду у прохожих, то опрометью мчались в сторону вала, на речку: нырять до опупения и лупиться в «Водяного» и «Русалочьи салки».

Валом же мы прозывали высокую земляную насыпь, растянувшуюся вдоль плоского берега Цны и отделяющую песчаный пляж от укрывшего в низине безоглядно-раздольного поля с реденькими лесными посадками, что были нами и истоптаны, и изъезжены не только вдоль и поперёк, но и в форме бесконечной восьмёрки... Нынче по нашим тропкам, як оглашенная, мечется эндуро-трасса, и ежели ломануться напрямки по валу, то до ТЭЦ — ровнёхонько два лаптя по карте!

Местный лесок хоть и редок, зато в нём и доселе снуёт лисья семейка: ржавые шалопутники так и тоскаются, так и тоскаются, аки в супермаркет, за соседскими курами, дабы свою добычу положить в загашник.

(^•^)... Что ещё остаётся? Токмо подвести под монастырь... Долго на месте нового храма в честь Иоанна Предтечи рисовался глубокий строительный котлован, где мы, мелкота мелкотой, не столько шлындали, сколько шкерились от донимавших нас старших верзил. И шкерились знатно, стоит признать!

(^•^)... Ишь ты, какой ворох воспоминаний за столько лет накопился, и это одни только летние забавы!.. Хотя, коли верить горьковскому Сатину, в карете прошлого никуда не уедешь.

(P.S.: Перво-наперво, в этой шутейной заметке мне хотелось воссоздать тот колорит устно-разговорный речи, что был присущ моим бабушкам. Передать и запечатлеть их глумливые прибаутки да излюбленные присказки — тот кладезь ядрёно-хлёстких слов, что достался мне от бабуль в наследство.

И если одной моей бабушке по долгу службы приходилось выбирать выражения, так как она работала учителем в донской школе и сеяла разумное, доброе, вечное, то вторая моя бабаня, далеко не божий одуванчик, а простая деревенская жительница, перебравшаяся в город в поисках лучшей доли, могла в крепких выражениях не стесняться. Вот и получилась у меня совершенно по-цветаевски гремучая смесь: «Обеим бабкам я вышла — внучка: чернорабочий — и белоручка!»

А так моя мечта о старости звучит следующим образом:

***
Не суждено стать бабушкой,
Изнеженно-затисканной,
Задумчиво-загадочной,
Храпящею неистово;

С морщинками — седеющей,
С лекарствами — болящею.
А суждено стать девицей
По-старчески изящною).

(P.S.S.: фото из личного архива).

<<<~~~^^~~~>>>