Аксель

 Хотелось забыться. Пропал смысл в жизни – не хотелось жить. Шло время, а боль не утихала. Счастье приходило только во сне – слишком велика была утрата. Погиб наш мальчик, а ему шел всего лишь двадцать второй год.

    Жена решила приобрести собаку, чтобы немного прийти в себя... Они с дочкой давно просили щенка, но мы с сыном были против, потому что все живые существа,  появлявшиеся по их прихоти в нашем доме, быстро им надоедали, и приходилось всех раздаривать, начиная с черепах, попугаев, рыбок в аквариуме, кота. Я боялся, что наигравшись, желание ухаживать за новым домашним питомцем опять у них пропадёт.
Но сейчас, потеряв поддержку сына, я сдался, хоть и понимал, что все заботы о собаке опять перейдут ко мне – надо будет рано вставать, выгуливать, дрессировать... Да и кот, Мурзя, который жил уже у бабули или на даче, боялся собак. А мы его все любили.

    Бигль был породист, красив и добр, его большие глаза блестели, как маслины, а длинные уши притягивали к себе так, что рука сама тянулась их потрепать. Дня три щенок стонал, будто плакал, скучая по матери и братьям, тогда жена ночью спала с ним на диване до утра. Малыш прижимался к ней и затихал.
Трёхмесячному Акселю после прививок выходить на улицу запретил ветеринар, и он неделю топал по комнатам, скулил и отказывался есть. Но ласка и наша любовь понемногу успокоили малыша. Выйдя на улицу в первый раз и встретив первого друга, тоже бигля, на три года старше его, щен совсем успокоился и так с ним набегался, что долго спал беспробудным сном.

     Аксель покорил всех своим недюжинным обаянием, а его ореховые глаза проникали прямо в душу, особенно, если ему хотелось получить специальную собачью вкусняшку. Малыш становился большим непоседой, не сидел на месте и постоянно хотел играть, звонко гавкал и добивался всего, чего хотел. Он совершенно ненавидел оставаться один – уже за дверью был слышен его плач. Бигль выучил сразу несколько команд:«Ко мне», «Сидеть», «Лежать», «Фу или Нельзя», «Место» и «Рядом». Как породистый щенок, он проходил дрессуру с удовольствием, но мы боялись его встречи с котом Мурзей. Тот уже несколько лет был «хозяином горы», (всей деревни) а не только этих пятнадцати соток. Его боялись и уважали все деревенские коты, он дрался с ними не на жизнь, а на смерть, чтобы добиться авторитета и стать уважаемым котом не только на своей даче, но и во всем «околотке».

       И вот... эта  встреча состоялась. Мурзя собак не любил и спрятался за кустом, а Аксель ласково гавкнул ему, будто поздоровался. Кот опешил от такой наглости – «на его территории кто-то посмел вякать...»
Он выскочил из убежища и стукнул лапой по носу незнакомца. Щенок замер в недоумении, а потом побежал за котом с громким лаем. Начались разборки, но через сутки Мурзя понял, что малыш ему ничем не угрожает, подошёл и ткнулся своим носом в нос щенка.
Увидев это, мы облегчённо вздохнули, решив, что они подружились. Но не тут-то было – щенок носился за котом с заливистым лаем, и, устав, валился в траву. Кот тоже не оставлял его в покое и мчался за ним, стараясь показать, что он хозяин, и всегда ухитряясь стукнуть незваного гостя по носу.

      На другой день, рано утром, жена сидела на крыльце, Аксель лежал, положив голову ей на колени. Мурзя подошел и... лег рядом. Хозяйка его погладила.
– Вот оно... наступили примирение и идиллия.– подумала она.
А Мурзик... взял и подло тяпнул Акселя лапой по носу. Просто так. И удрал за куст красной смородины. Значит, понял, что натворил.
– Нельзя делать подлость! – грозно сказала хозяйка Мурзе – А то у тебя будет прозвище – подлюка. А тебя, – обратилась она к щенку – если будешь терпеть и не давать сдачи, будут звать ленивый кабачок, а не Аксель.
Подошел я.
– Посмотри, Аксель подешевел на десять тысяч, с поцарапанным носом. Совсем не хочет защищаться.– произнесла она с горечью.
– Дальше, когда бигль подрастёт, он будет становиться ещё спокойнее и добрее.– ответил я и погладил белохвостика.

       Так шли летние денёчки, мы стали реже плакать от любого воспоминания – боль застряла глубоко в груди, но душа продолжала мучиться.

       Щенок удивлял своим любопытством и энергичным характером, часто он становился источником забавных моментов. Его упрямство, в сочетании с острым обонянием, приводило к курьезным ситуациям, особенно во время прогулок. Он мог убежать, следуя за интересным запахом, или увлечься игрой, не замечая, что я его уже позвал домой. Аксель умел находить неприятности, постоянно работая пылесосом и собирая всё подряд, и однажды его сильно рвало... от того что наелся лягушек. Он мог попытаться открыть холодильник или во что-нибудь вгрызться, или, работая таксой–землеройкой. Но все его «недостатки» добавляли ему шарма и делали нашу жизнь более интересной, отвлекая от горьких дум.

      Девочки мои, жена с дочкой, играли с ним и продолжали ухаживать, ходили с ним гулять, особенно – на даче, и защищали от ревнивца кота. Ночами он давал спать всем, но в семь утра притопывал ко мне и смотрел в глаза. Я просыпался и спрашивал:
– Гулять?
Он отвечал:
– Гав.
Что означало – Да.

     А однажды его любопытство принесло ему страшную боль. Почуяв подозрительное шуршание под «кипарисами», (так я называю длинные и стройные туи) щенок бросился на охоту, но моментально выскочил с визгом обратно. Опять хотел подружиться... уже  с ёжиками, которые там жили, но... уколол свой несчастный нос, который и так страдал от Мурзи. Аксель взвизгивал от боли, но не понимал, за что его ругают,  ведь он просто следовал своей природе.
     Я ему продезинфицировал ранки перекисью водорода и намазал обезболивающим кремом. День прошел спокойно, щен ходил около нас и с боязнью смотрел на то место, где шуршали ёжики.

      Утро принесло улыбку. В коридоре Аксель развалился, положив голову, как на подушку, на кроватку Мурзи, а тот сидел в полушаге и позволял ему это делать.
Я подошел. Бигль подскочил, и тут Мурзик сразу запрыгнул на своё любимое место. Потом приехал самый лучший сосед, для нас и для кота, Макс, который его баловал, и ревнивец остался с ним на всю ночь.

Следующим утром я нашел Акселя в ногах у спящей Милочки. Все было спокойно, но душа продолжала болеть, и никакие любимчики, домашние животные, не могли меня утешить.
Наше счастье ушло от нас на небо. И я, огромный двухметровый мужмк, опять беззвучно плакал, уткнувшись в подушку.

На фото - наш Аксель.