Мигающий свет, без выхода цвет

Мигающий свет, без выхода цвет.
Зеленый погас, под красный подлез.
Сидишь, хочешь спать, подушку уж взять.
Да только ребенок вновь ноет… писать?

Описать может муки мои полета?
Часовые гребанные перелеты?
Аэрофоб, три часа, ни сна, ни обеда.
Я скоро сойду с ума под капеллу.

Не спится ребенку, рыдает и плачет,
С нулей до 5ти собрался, не иначе.
О боже, за грубость ты сразу прости,
Но как же не выспался в этом пути.

Мне сон— не помеха, нет нужного положения,
Устало глаза прикрываю, как брожение,
Беруши, наушники — вот не задача,
Не помогли они мне уж ни разу.

С каждым плачем звонок,
Словно капля за каплей,
Кончаются нервы в моей нервотрепке,
И снова по новой, и снова тот звук.
И плачь ребенка под цвет ясных луг.

Закат, рассвет, когда приедем?
Мне ванилина хватит смело.
Устал и сдался. Сон идет.
Но не ко мне уж он бредет.

Сижу, вздыхая на бездушие,
Так жарко, душно уж придушьте.
Сидишь и будто с незапару,
Ты ожидать сейчас удара.

Класс эконом, две лампы, начало.
Без конца и без края страданья.
Порыдать не поможет моей голове,
А таблетки закончились на пути к тебе.

В ожидании, в просторе, в надежде души.
В отчаяние, в горе, в реки, в пыли.
В культуре и в свете искусства оков,
Утопаю я в мыслях для отдыха снов.

Написав пару строк, становится слаще,
И жизнь без покрасок, как будто бы ярче.
И звук отдалено притих на немного,
Иль беруши быть может смогли по не толку?

Но в ожидании, в просвете, в культуре, в отчаяние,
Хочу я культуру в себе обуздать.
Узнать про историю, быт и однажды,
Быть может еще раз там побывать.

В стране, что могучая, красным драконом,
Где лотосы и под небосводом,
Картины, как фрески, живые в обитель,
Плывут как месяцы животных носитель.

Сижу и вздыхаю я поневоле,
Прикрыв глаза, я вижу то море,
Но крик возвращает меня в поле жизни,
Со звуком рыдания младенца с отчизны.

Глушилки, помехи, мигающий цвет.
Уже паранойя и выхода нет.
Через час или два другой экипаж,
Придется и мне сменить фюзеляж. 

Без сна буду день, а, может, и два,
Поспать не дадут мне, как понял здесь я.
В уставших вагонах подвала души,
И ты меня с криком здесь разорви.

Ни книги, ни письма, ни учеба, экзамен,
Уже мне ни что здесь не помогает.
Клонит уж в сон, да впустить не могу,
Бога да только прошу, но нет толку.

И на весь самолет кричит уж младенец,
Рыдая без покоя и прочих насмешек.
Что поделать, ведь это лишь просто ребенок.
А я лишь посадник, «уставший поселок».

Ни что не спасает дельца, кроме строк.
В них спокойствие нахожу и урок.
Не слишком ли строго здесь я выражаюсь?
Иль может совсем от судьбы отвращаюсь?