Мистика на паркете...

.     Ты и Конфуций
.     только сон
.     И то, что я называю
.     Тебя сном тоже сон...
.        /Чжуан-цзы/

В готическом
окне
луна блуждает
И беспрестанно
цвет и очертания
меняет.
То золотом
дуката искушает,
То викинга
щитом стращает,
То шествует
подобная фелуке
всё ускоряя ход.
Но близок ли
затеянной
игре исход?
Вот будто
жёлтый глаз
В меня
уставил взгляд.
И строчки
чьих-то
жёстких губ
Кривит
возникшая
из ниоткуда
фраза:
"Скорее
обернись назад!"
И если вдруг
нарушить
этот ад,
Ты перед кем-то
будешь виноват.
В чертогах
разума
навязчивая мысль
сознанье
осаждает.
И Некто
настойчиво
повелевает:
"Возьми перо
и опиши подробно,
до мелочей,
Тот день,
что став
воспоминаньем,
тебя тревожит.
Быть может,это
старинный
город,
Хранящий
чутких улиц
бег
И их булыжник
гулкий,
Где ласточками
выткан
фуникулера стек?
Пройди ж
след в след
по узким переулкам,
Что ждут
тебя давно,
так много лет.
И загляни
в заветное окно.
Найди тот
детский отпечаток,
оставленный
когда-то
Неверной
слабенькою ножкой,
и задержись
немножко,
Наполнив
альвеолы лёгких
той детской
радостью
благословенной,
Что не сыскать
в годах
преклонных,
Как мудрости
в летящем эхе.
Успеха! Да нет,
тяжёлых век
Ты не отважишься
поднять,
Хотя в окне
напротив
Так ярок и манящ
под абажуром
свет.
Как знать, кто там,
за пеленой,
Что затянув зрачок,
как зимний сумрак,
Помехой служит
чёткости виденья?
Отринь сомненья!
Эка беда,
что минули года,
А те далече, как
предрекал поэт!"

Но, Боже!Кто ж
руки положил
на плечи?
А страх необорим,
мистичней вечер...
И путь меня
едва ли приведёт
К тем кованым
вратам
из виноградных
листьев,
усиков, виньеток,
гроздей,
Что холодны
как лёд.

Но вот
утробный голос
вновь зовёт
Войти в тот
грот,
где миг назад,
Казалось был,
проём ворот
знакомых.
Однако
любопытство,
презрев и дрожь
и смертную истому,
Всё ж верх берёт,
рисуя путь
знакомый.
Хоть не на шутку
сковала грудь
Столь вязкая
назойливая жуть,
Что невозможно
даже веки
разомкнуть...
О, Господи!
С ума ль схожу?!
Но всё же
сквозь ресницы
я вижу:
за шаткой
лестницей
Устало
тень мелькает,
То возникает,
то снова исчезает.
Это она,
как мел бледна,
Хлопочет
над столом,
Иссиня-чёрные
фарфоровые чашки
На кипенную
скатерть
расставляет...
Похоже,
ждёт гостей.
То шевелюру,
как Бетховен,
оправляет,
То взор колючий
в даль, где я
едва дышу,
впивает
С такою остротой,
какой не знала я
за ней.
И белые без тела
пальцы
В пространство
простирает...
Да щель,
что ртом была,
Меня увещевает:
"Ступай сюда!
    Я жду!"
Тревожно,
точно кошка
за добычей,
наблюдает,
войду иль
не войду...

Но вот завеса
тёмной прелести
спадает...
Крик ужаса
моё немое горло
осаждает:
"Я не хочу
играть с тобой!
Так сгинь же,
призрак, прочь!
Ах, не морочь
меня!
Всё сущий бред,
а ночь обманна,
Как происки
зелёного тумана!
И это лишь
на бред похожий
сон!"

Но вопль мой
так резко
прерывает
Похожий на удар
далёкий звон
железной плашки...
Меня из морока
с недюжинною
силой выбрасывает
в явь...
От мистики устав,
глаза
знакомые предметы
озирают...
И вдруг
на зеркале паркета
различают -
Разлитый чай
в осколках
иссиня-чёрной
чашки...