Игра в молчанку

Украиноязычный оригинал этого текста был опубликован в 19-м номере Resistance and Opposition Arts Review:


––––––––––––––––––––––––––––––

Большая часть этого текста была написана еще год назад, то есть вскоре после тех событий, которые в нем излагаются.

I. ВСТРЕЧА

Краков — Брно, 14 ноября 2014 г.

Я еду в Чехию проведать своего троюродного брата Георгия, который недавно поступил в местный университет на строительный. Впоследствии он переведется на архитектурный, пойдя по стопам своего отца.

Мы не виделись по меньшей мере пять лет. В 2000-е наши семьи часто отдыхали вместе в Крыму под Судаком: Лена, мама Георгия, приезжала с ним из Киева, а наша семья – из Петербурга. Мы проводили много времени вместе, но отношения с братом у меня были не без шероховатостей: он был младше меня на три года, а для детей эта разница достаточно велика. Пряник (так мы называли его) был тихим ребенком. Большую часть времени он либо читал, либо раскладывал пасьянсы со своей мамой, к которой был сильно привязан. Меня же о ту пору больше занимали спорт, друзья и дела амурные. Я отчетливо помню ощущение того, что мы с ним живем в параллельных мирах.

Единственная игра, в которую у нас получалось с ним играть, была молчанка: мы могли не разговаривать с ним днями. Не потому, что повздорили, а так – забавы ради. Сидим себе у моря на раскаленной гальке и, ехидно улыбаясь, молчим.

Поэтому тогда, по дороге в Брно, мне представлялось, что я увижу увеличенную версию того нежного мальчика. Но как же я заблуждался. И дело было не столько в его изменившейся внешности — помимо профессии, от своего отца он унаследовал солидную бороду и упрятанную под ней ироничную улыбку (ту самую), — он как-то вдруг стал мужчиной со своими взглядами и принципами, хотя на тот момент ему было всего семнадцать. Мы провели вместе один день: сначала Георгий подробно провел меня по городу, как бы по долгу «службы» рассказывая о местной архитектуре. Мы зашли и в кафедральный собор Петра и Павла, где мне была прочитана лекция о неоготическом и барочном стилях. Чуть позже мы очутились в пивной, где мне были изложены принципы чешского пивоварения, тонкости кофейной культуры третей волны и взгляды на прочие экзистенциальные проблемы. За обсуждением последних я вдруг и осознал, что от прежнего Пряника ничего не осталось: уже тогда он имел вполне четкую позицию касательно будущего Украины как независимой европейской страны; он бегло изъяснялся на мове еще до того, как это стало модным, хотя в его семье в ходу всегда был русский; говорил, что мечтает жениться и открыть свою пивную в Чехии. Почему-то еще запомнилось, что, когда мы расплачивались, он не мог вспомнить, как сказать «гроші» на чешском.

Эта наша встреча была похожа на первую – на один день стена молчания, отделявшая наши миры друг от друга, исчезла. По крайней мере так мне тогда показалось.
 
II. НЕ-ВСТРЕЧА
 
После этого у нас с Георгием случилось несколько рваных переписок в Фейсбуке. Тогда еще он писал на русском:
 
19/04/2016
Я:
«Ахой, братец! Давненько от тебя ничего не слышал. Но сперва с днём рождения: бери от своей студенческой жизни как можно больше, потому что это самое улётное время, как мне кажется. Расскажи вкратце, что с тобой происходит, нравится ли учёба? Как часто дома бываешь? Надеюсь, как-нибудь повидаемся в скором времени.»

27/05/2016
Георгий:
«Наздар, братец! Прости за такой поздний ответ, я хотел написать раньше, честно, но то одно, то другое, то третье и так далее. Опять таки, не то что на Фейс не захожу, а вообще компьютер редко открываю в последнее время. Последние пару месяцев, если быть точным. Спасибо большое за поздравление, мне очень приятно и я стараюсь брать от своей студенческой жизни как можно больше. Отвечая на твой вопрос: учёба мне нравится. Тут всё довольно сложно, но раз уж начал, то нужно заканчивать. В общем, с учёбой всё нормально, я доволен своим выбором и специальностью, и, что тоже важно, доволен своим ВУЗом.

[...]

Продолжая отвечать на твои вопросы: дома бываю не часто. За этот год ни разу не был. Поеду, скорее всего, в начале августа, может чуть раньше. Мне в Киеве особо делать нечего. С родными увидеться и всё. А дальше что? Сидеть всё время дома резона нет. Мама от нас съехала, отец всё время на работе, бабушки в делах. Повидаться с школьными приятелями? Ну, это займет меня максимум на неделю. В общем, домой я не тороплюсь. Тем более, нашёл тут работу. Буду помощником пекаря. Звучит с одной стороны гордо, с другой стороны — довольно забавно. Но, как по мне, это интересно. И я надеюсь тебя повидать, братец. Как сам знаешь, мои двери всегда открыты, а Брно — довольно гостеприимный город. К слову о дверях, я собираюсь переезжать. Нашёл пару вариантов, буду снимать однушку. Если не выгорит, то комнату. Так что, как соберешься, тебе будет где остановиться.

Ещё раз извини за такой поздний ответ, надеюсь ты не в обиде. И да, прошу прощения за пунктуацию. То, что я не изучал русский меня слабо оправдывает, но сам знаю, что запятые у меня пляшут туда, куда плясать не стоит.

Как твои дела? Как твоя японская эпопея? Возвратился-ли ты домой, или всё ещё на чужбине?

Я:

Юрец! Рад, что ты наконец ответил. Ещё более рад тому, что твоя жизнь свободна от компа и фэйсбука, однако родственников всё же не забрасывай, глядишь - пригодятся. […] Но неужели ты совсем не скучаешь по Киеву? Даже я порой этим грешу, хотя казалось бы - не очень родной мне город. А работа клёвая, пекарня - место злачное, так что с голоду точно не помрёшь. Правда, была у меня подруга, которая спустя месяц с такой работы уволилась, потому что на руках уже не было живого места от ожогов. Будь бдителен) А вот в Брно я бы тебя с удовольствием навестил. Хочу в следующем учебном году выбраться в Краков ненадолго, так что мог бы заскочить.

28/10/2016
Георгий:

Братец! Редкая у нас с тобой переписка, но тем не менее, весьма рад буду как-то на днях с тобой пообщаться. Плотно и со вкусом. Однако, для начала главное: с днем рождения! Искренне желаю тебе яркого окончания студенческой жизни. Всё ж таки, ты много где успел побывать, что удается далеко не всем. И надеюсь, что нашел себя, или по крайней мере, путь к себе. Пиши, я буду с большим удовольствием тебя читать и с не меньшим удовольствием отвечать. С любовью из Брно.

[Свой ответ опускаю].

19/04/2017
Я:

Юрок! Давненько мы не общались, поэтому не знаю, какое пожелание будет сейчас актуальным, а какое – банальным. Будь молодцом и не забывай про нас. Остальное приложится. С днём!

Георгий:
Спасибо, Братец!

19/04/2018
Я:

Юрец, традиционно поздравляю с днём! Желаю попутного ветра и попутчиков весёлых, но не слишком ветреных. Долгих тебе лет!

Георгий:
Спасибо большое, братец!))

19/04/2019
Я:

Юра, что-то давненько я тебя не поздравлял с днём рождения! Ничего не знаю про тебя, поэтому просто желаю вечной молодости) Я тут, кстати, неподалеку буду ближайшее время. Если появится желание, заезжай на рюмку чая в Лейпциг. И ещё есть намерение съездить в Прагу ближе к августу. Имей в виду. Адьо!

–––––––––

И — молчанка. Он просто ушел с радаров. В сентябре 2019-го я проезжал через Брно по дороге в Прагу, но брат на мое предложение встретиться не отозвался.

19/08/2019
Я:

Юрец, я буду проезжать со своим товарищем через Брно либо 31 августа, либо 1 сентября. Буду рад тебя видеть, хоть ты, засранец, и не отвечаешь на поздравления))

III. СНОВА НЕ-ВСТРЕЧА
 
Киев, ноябрь-февраль 2019

4 ноября. Деду – 85. Он тяжело болен, поэтому мы празднуем в узком семейном кругу. 26 февраля его не стало. Я провожу несколько дней в компании Лены, мамы Георгия, которая рассказывает мне, что тот по-прежнему погружен в себя и с родными общается мало. Как ни странно, тогда меня это несколько обнадежило, поскольку я опасался, что он прервал связь только со мной – по политическим соображениям. Хотя теперь я понимаю, что в случае со мной это, вероятно, и было основной причиной.

На похороны он не приехал. Зато там я встретился с его родителями – Алексеем и Леной – и бабушкой Тамарой Леонидовной, сестрой моего деда, которая ушла вслед за своим братом четырьмя годами позже. Не могу не отметить, что словосочетание «киевская интеллигенция», помимо Турбиных, устойчиво ассоциируется у меня именно с этим семейством. И Георгий безусловно был плотью от плоти.

В Киеве стоял морозный и неправдоподобно солнечный день – не самая очевидная декорация для мероприятия, по случаю которого мы собрались. Во время отпевания я чувствовал себя неуютно, поскольку знал, что дед, будучи физиком до мозга костей, в бога не верил и всю эту шараду счел бы в лучшем случае нелепой. Во время погребения меня попросили зачитать послание от моего отца, который не мог присутствовать собственнолично: там говорилось об альпинизме, который связывал его с тестем. И хотя я вновь испытал неловкость, читая чужое послание перед десятками людей, на этот раз я хотя бы не испытал испанского стыда – в альпинизм-то он точно верил. Глядя на его могилу, напоминавшую авансцену, усеянную зрительскими цветами, я подумал тогда: «Совсем как звезда».
 
IV. ВОЗВРАЩЕНИЕ

Поскольку на протяжении этих лет мы с Георгием не общались, а долетавшие до меня сведения о нем были рваными и сухими, мне сложно судить о том, что в действительности происходило с ним в эти годы и что подтолкнуло его к поступкам, описанным далее.

Проведя шесть лет за границей, в 2020-м Георгий принял решение вернуться в Украину. Он стал участвовать в протестных акциях партии Демократична Сокира и активно высказываться по политическим вопросам в публичном поле. Предупреждая догадки злых языков, считаю важным отметить, что это не одна из тех ультраправых партий, про которые пишет российская пропаганда. Сами себя они называют национал-либералами, но даже беглого прочтения их повестки достаточно, чтобы понять: по существу они – либертарианцы.

«Краеугольным камнем своей идеологии партия считает минимизацию влияния государства на жизнь граждан, вследствие чего её общая программа и отраслевые приложения являются производными от этой идеологемы — отмена моратория на продажу земель, тотальная приватизация, максимальная дерегуляция».

Но при чем здесь вообще национал-либерализм? Читаем дальше:

«Партия отстаивает жёсткую проукраинскую позицию в вопросе оккупации Донбасса и Крыма россиянами, выступает за максимальное усиление ВСУ и увеличение расходов на оборону».

Далее события развивались стремительно.

24 февраля 2022. Несмотря на полное отсутствие военной подготовки, отстояв несколько суток в очереди, Георгий при посредничестве своей партии добился принятия в состав ВСУ в 48 отдельный стрелецкий батальон 72 ОМБр, где получил позывной Чех. Пройдя ускоренный курс подготовки, уже 1 июня он оказался на передовой.

Он был в Марьинке, Лисичанске и Углегорске; четырежды был контужен. Первые три раза ему оказывали необходимую помощь прямо на месте, и он сразу возвращался к боевым действиям. Но поскольку контузии имеют накопительный эффект, а четвёртая была более серьёзной, его всё же госпитализировали. Сначала он был в Днепре, потом его перевели в Киев. 29 сентября, во время побывки в столице он женился на своей девушке Алине и на следующий же день уехал на фронт. Очевидно, что для него участие в войне было не источником острых впечатлений, но чем-то несоизмеримо большим. Думаю, как любому нормальному человеку, Георгию было страшно возвращаться на фронт. Просто есть вещи сильнее – «Я або живу в вільній Україні, або загину за неї».

V. ЗВЕЗДА
 
4 ноября 2022. Деду было бы 88 лет. Я звоню по видеосвязи родным в Киев и в который раз думаю про себя: «Счастье, что он до всего этого не дожил». За столом сидят два моих дяди и их жены: они много шутят, рассказывают, как «красиво у них на Оболони полыхает по ночам» – в общем, держатся стоически, как и всегда.
Распрощавшись, я повесил трубку и вышел на улицу покурить – морозное осеннее небо было усеяно звездами и напоминало генеральские погоны.

Два месяца спустя, во время прогулки в зимнем лесу я узнал от своей мамы, что в тот самый день, 4 ноября, Георгий был убит осколочным ранением в голову при отражении штурма Павловки под Угледаром. Сослуживцы пытались вытащить тело, но не смогли – позиции пришлось оставить. После этого было еще несколько попыток забрать погибших, но они оказались безуспешными.

Формально Чех числился пропавшим без вести полтора года. Лишь в марте 2024-го Лене позвонила следовательница и сообщила, что еще в ноябре 2023-го состоялся обмен телами, в результате которого в Украину вернулось 77 бойцов. Один из них – Георгий.

«Тьомчику, привіт! Хочу сказати, що у нас є новини про Юрчика. Його тіло обміняли і воно вже в Києві. Мені вчора дзвонила слідча і повідомила про це. На справді, його обміняли вже давно, ще наприкінці минулого року. Довго тривали експертизи і от, нарешті, вони змогли повідомити, що ДНК співпали. Сьогодні поїдемо з Олексієм в морг, де зараз знаходиться тіло. Такі справи…»

(«Темчик, привет! Хочу сказать, что у нас есть вести про Юрчика. Его тело обменяли и оно уже в Киеве. Мне вчера звонила следовательница и сообщила об этом. На самом деле, его обменяли уже давно, еще в конце прошлого года. Долго длились экспертизы и вот, наконец, они смогли известить, что ДНК совпали. Сегодня поедем с Алексеем в морг, где сейчас находится тело. Такие дела...»)

30 марта 2024. Судя по рассказам и фотографиям, прощание было многолюдным и торжественным. Брату были отданы все воинские почести – караул у гроба, накрытого флагом, салют тремя залпами и передача флага матери, Лене. Брат был награжден орденом «За мужество» (посмертно).
 
VI. ЭПИЛОГ

Этот текст, написанный еще год назад, не публиковался по двум причинам.

Первая – недоосмысленность произошедшего. Поначалу я все откладывал до «окончания войны», когда можно будет подвести черту. Но из мая 2025-го уже совсем не очевидно, что это – «окончание войны». Говорят, процесс письма помогает привести мысли и чувства в порядок – собственно, из этих соображений я его и затеял. Помогло ли? И да, и нет. Нет – потому что я так и не смог понять смысл этих событий. Да – потому что смирился с неоднозначностью как с условием игры.

Вторая причина – в отсутствии слов. Уже полтора года я взахлеб читаю некрологи и воспоминания, которые пишут его украинские друзья, сослуживцы и родственники. И испытываю непреодолимое чувство бессилия: мне есть что рассказать о брате, но любое публичное слово по этому поводу прозвучит из моих уст криво. И то, что я пишу этот текст по-украински, сути дела не меняет – тут неуместны никакие слова: ни русские, ни украинские; ни сострадания, ни поддержки; ни отчаяния, ни тем более самооправдания. Россияне, слишком долго игравшие в молчанку друг с другом, теперь лишены морального права на любое высказывание по поводу этой войны. Но в какой-то момент я понял, что могу попробовать написать этот текст не как представитель страны, которая убила Георгия, но как его брат. У меня же есть это право?

А что, если бы мы с ним — буквально — оказались по разные стороны баррикад? Я часто представляю себе эту маловероятную, но драматургически напрашивающуюся сцену. Убил бы он меня? Ведь в его глазах я наверняка ассоциировался с государством-агрессором. Уверен, что и в его уме возникала эта очевидная параллель про братские отношения. Старший брат приезжает проведать младшего; старший брат в назидательном тоне делится опытом; старший брат не отпускает и все пишет-пишет-пишет…

Можно долго спорить о том, стоило ли Георгию идти на фронт; говорить, что ему не хватало военной подготовки, что больше пользы он бы принес в тылу… Как бы сложилась его жизнь после войны? Стал бы он архитектором, как его отец? В 2021-м году он даже вел колонку об архитектуре в журнале «Петро і Мазепа». По этим текстам складывается впечатление, что он-таки нащупал свой путь в профессии — написаны они увлеченно и с явным знанием дела. Очевидно также, что у него был литературный дар, который проявился уже в этих статьях. Или он все же открыл бы пивную в Чехии? Или спешелти-кофейню? Что до Демсокиры, не думаю, что ему подошла бы политика – больно он был прямодушным по своей природе.

А еще он был старше своего возраста – лет на 10 по меньшей мере, за что друзья, разумеется, прозвали его Дедом. Мне кажется, уже в юности он пережил кризис среднего возраста. «Мне в Киеве особо делать нечего. С родными увидеться и всё. А дальше что?» Может показаться, что Георгий просто искал от жизни новых впечатлений, но это не так. Будучи человеком безусловно интеллектуальной породы, он искал смыслы. И в этот самый момент война поднесла смачнейший шмат смысла прямо на блюдечке с желто-голубой каемочкой: «Я або живу в вільній Україні, або загину за неї».

Однажды, лет двадцать назад, отдыхая большой компанией на даче под Киевом, мы решили пойти на прогулку в лес. Мне тогда было лет десять, брату – семь. Тропа пролегала через болотистый и мрачный бурелом, что, конечно, не придавало нашему путешествию особой вальяжности. Когда мы зашли в чащу, один из взрослых, очевидно, желая пощекотать нервы детям, со знающим видом сообщил нам с братом: «На этой тропе часто встречаются кабаны, которые обычно нападают на замыкающих. Так что лучше вам не отставать». Замыкала нашу цепочку Лена. Выслушав это предостережение, Георгий молча прошел в конец цепочки и встал за мамой.

Можно только гадать, как сложилась бы судьба брата, но одно я знаю наверняка: в своем поступке он обрел смысл, и стало быть – все сделал верно.

И в молчанку он все же меня переиграл.

Посвящается Георгию Попову (19.04.1997 – 4.11.2022)
Апрель-Май 2025, Белград-Оксфорд