Не больно

В.В. Квачкову

Я отдал жизнь за право не овечье
вдыхать и лить державный эндорфин,
в немой руке чистосердечный Стечкин
с великоросским тактом говорил.

Мои друзья – последние Ахиллы,
атланты равновесия Земли
держали строй от Кубы до Пальмиры
и бородами славы обросли.

Но был завещан беловежский ужин
как патоген для доблестных имён,
и покатил одну шестую суши
лафет свободы под червонный звон.

В святых палатах под барухским оком
присел смотрящий с длинным ярлыком
и стал вершить тупое недалёко,
спуская брюки царству в золотом.

И дабы морось нимбу не мешала,
по несогласным млели наждаки,
и подались шалавы в генералы,
а горе-мебельщик в гробовщики.

* * *
Измены змей вернулись бумерангом –
лязг Барбароссы ожидал апорт,
моя страна с берданкой на тачанке
нашла войну, которая убьёт.

В четвёртом годе гимн без сильной доли,
самоубийство под bravo врагов:
покос славян, расплавка территорий
в предкайнозой бесхордовых веков.

Продюсер Х из деревушки Лэнгли,
и режиссёр, не питерский совсем,
дарили миру кассовый бестселлер
про московитский падальный Верден.

Кино кончалось, начинались титры,
друзья сточились в шалых вагнерах,
я продолжал юродивую битву
не за кремли – за солнце в небесах.

И пробивал фанеру бесноватым,
ждал Лазаря в мещанской голове,
за что свои вменили суку-правду
и извели в швартовой тишине.

Застыл лепила в упокойном взгляде
с односекундной стрелкой на часах,
и от блаженства стало не понятно –
ещё не больно или навсегда?

Под ропот света вечное кренилось,
смывая страны Божьего огня,
земная ось вонзалась в джут Пекина,
но далее – без смертного меня.

2025