Солнечные очки. Или Декабристы в моей судьбе

   На календаре был обыкновенный июльский жаркий день начала 70-х годов, который отличался от других тем, что он был выходным. Погода стояла прекрасная, жизнь тоже была прекрасной. В воздухе чувствовалась забота о каждом Советском человеке и лично от Леонида Ильича дул легкий бриз стабильности, веящий от глади воды широкой реки Камы.

   -Hello there! (англ. Здрасьте вам!),- звонким, как всплеск волны, голосом поздоровалась Валентина, подходя к лежащим на пляже, на общежитских казенных полотенчиках двум молодым мужчинам. Она была учителем английского языка и имела хорошо поставленный артикулярный “the(з’э)”, которому бы позавидовала сама королева Елизавета. Она черезвычайно гордилась этим «the(з’э)», поставленным в московском педагогическом университете, и специалисты педагоги, знающие в этом толк всегда приглашали Валентину на всевозможные городские педагогические мероприятия.
   -Что же вы на самом солнцепёке лежите? - продолжала звенеть она.
-Надо было к нам под тень идти, правда Валера?
   И Валентина кивнула своему попутчику, который шел немного позади, неся надувной матрац, и пляжную сумку из которой торчали полотенца и достаточно крупный арбуз.
   Валерий был её мужем и имел завидный вихор из волос, широкий лоб и слегка прищуренные миндалевидные глаза, выдававшего в нем потомка Чингисхана, и явно не местного жителя. К своим 35 годам он уже был перспективным кандидатом наук, занимавшимся разработками для космических кораблей и народного хозяйства. Начинал он с простого аспиранта. После окончания Московского престижного МГУ, по зову сердца и комсомольской путевке приехал в город Пермь для строительства крупнейшего химического комбината. Куда и привез через год Валентину. Недавно он вступил в партию КПСС и стал активно продвигаться по карьерной лестнице.
-Привет, Николяси! - поздоровался Валерий обращаясь к лежащим на горячем песке молодым людям.
   Николяси, так звали обоих Николаев, которые жили в одной комнате молодежного общежития и были между собой лучшими друзьями.
-Ну, и куда ты вчера пропал? Комсомольское собрание прогулял. Мы тебя единственного не привлекли для подготовки открытия самого крупнейшего на Урале клуба культуры. - обратился Валерий к одному из Николясь.
   Клуб был действительно колоссальных размеров, почти как Большой театр, в котором находились ботанический сад, атриум для танцев, балетная школа, и комфортный концертный зал с правительственной ложей. А по буфету он мог сравниться разве что с буфетом Дворца Съездов в Кремле.
   В голосе Валерия не было ни менторности, ни наставничества, а лишь легкая досада от того, что Николай пропустил что-то очень интересное в жизни. Этот Николай был его родным младшим братом, совсем недавно вернувшимся со срочной службы в пограничных войсках и поступившим Кунгурский техникум. Валерий настоял на том, чтобы Николай после армии не возвращался на родину к родителям, а приехал  жить к нему в Пермь. Помог ему освоить профессию аппаратчика и стал наставником в освоении науки, обильно снабжая познанием от синхрофазотрона и бутадиеновых соединений до преферанса, в который научное сообщество, созданное Валерием, любило играть по субботам.
   Николяси, явно не ожидая появления Валерия и Валентины, вскочили и немного затушевались от своей расслабленности. Ведь вчера накануне они пораньше рванули с работы в общежитие, чтобы занять очередь на утюг. Была и такая очередь в СССР, которая предвосхищала собой пятничные танцы, где еще в те годы принято было надевать белую рубашку, стиляжный галстук «селедку» а-ля Битлз и остроносые ботинки.
   -Ладно, Валера, прости его, - улыбнулась Валентина, закинув свою густую и длинную косу за плечи.
   Она улыбнулась и стала приглашать молодых парней зайти к ним на арбуз после отдыха на пляже. К тому же жили они прямо напротив выхода с пляжной территории, как называют теперь в «первой линии» от воды. Городской жилой район, где возводился комбинат, был очень живописным. Новостройка возводилась на высоком берегу реки Камы в  реликтовом сосновом бору. Очень живописное чеховское место со старыми дореволюционными купеческими дачами с мезонинами на крышах. Чехов действительно там останавливался по пути на Сахалин. И даже, в романе «Три сестры», взял прототипом главных героинь пермских сестёр Циммерман.
   Однако, в отличии от чеховских «Трех сестер», современная жизнь в пригороде Перми протекала бурно и насыщенно. В своей пьесе Чехов расказывает, что жизнь в уездном городе скучна и однообразна, мечты постепенно уступают место компромиссам, надежды угасают. Три сестры пытаются найти ответ на вопрос: «Зачем всё это?» Они вроде бы и окружены интересными поклонниками, но не чувствуют себя счастливыми. И в итоге, остаются на месте, мечтая о лучшем, но не делая шагов вперёд.
   Но тут в пьесе появляется фигура, влюбленная младшую в Ирину - порутчик фон Тузенбах:
   -Hallo, liebe! (нем. Здрасьте вам!) Я предполагаю, что общество ждут большие перемены, которые заставят всех перестать лениться и скучать. Пройдёт совсем немного времени, и работать будут все…
   Его слова оказались пророческими, для уездного города. Теперь работали все. С удовольствием. Строили мечту.

   -Арбузы мы любим! - сказал улыбчивый второй Николай. Он был немного ниже ростом, чем первый Николай, с забористым светлым чубом, имел весьма приветливый и дружелюбный характер. Родом он был, также как и практически все в этом поселке, не из этих мест, а с раздольного Дона. В момент, когда появились Валентина и Валерий у друзей зашел разговор, какая река шире, Дон или Кама?
   -Шире Байкала нет ни одной водной преграды!, - Валентина продолжила их подслушанный диалог, и улыбнулась до появления ямочек на щечках.
   -Понял. Аргумент! - ответил донской Николай и тут же добавил в план своей жизни обязательно побывать на Байкале.

   Валентина, Валерий и Николай родились в одном старом городке в широких багульных Забайкальских просторах. В этом городке отбывали ссылку декабристы Бестужев и Торсон. Жены декабристов помогали мужьям перенести отлуку от столичных привычек,  открыли школу для бурятских детишек и даже балетный танцевальный кружок, который позже переехал в Верхне-Усинск, где стал самостоятельным учебным заведением.

   -Bonjour les amis! (франц. Здрасьте вам!)- произнес громко врач Муравьев.
-Приехал лично из Петербурга  дабы скрасить вам жизнь.
   А у врача Муравьева жена сама была декабристкой и он единственный муж, который поехал в ссылку вслед за женой в Забайкалье.
   -Я привез вам послание от Саши Пушкина: «Во глубине сибирских руд храните гордое терпенье. Не пропадет ваш скорбный труд и дум высокое стремление…»
-Интересно, чего это Саша решил, что труд наш скорбный? Отнюдь, нам тут весело и хорошо.- ответил Торсон, размешивая в чае из душистой Саган-дайля ложку густого гречишного мёда.
   Декабристы были молоды, энергичны и имели всевозможную поддержку у влиятельных столичных друзей, не попавших на эшафот судьбы. Возможно поэтому, народность Бурятии в Советское время имела статус самой образованной нации, где каждый второй имел высшее образование. Этот факт был отмечен даже при ООН и в книге рекордов Гинесса. Вот так Декабристы помогли Валерию и Валентине легко поступить в Московские вузы и продвинуться по знаменитому социальному лифту, безукоризненно работавшему в Советском государстве.

   -Ну что ж, как назагораетесь и выкупаетесь, приходите, мы будем дома, там и поговорим, как нам Байкал покорить. - сказала Валентина и взглядом показала Валерию, что арбуз в сумке слишком тяжел и неплохо было бы, чтобы ребята сами его донесли до дома, где они жили. Валерий всегда без слов понимал Валентину, такова была взаимосвязь между ними.
   -Николяси, прихватите с собой арбуз, а то тяжелый, аж руки режет ручка сумки.
И Валерий поставив сумку на песок, стал вынимать из нее свернутое полотенце. В этот момент из сумки выпали солнечные очки Валентины, но никто этого не заметил.

   Что это были за очки! Это была вещь, которой завидовали отдыхающие дамы Сочи и Батуми. Очки «кошачий глаз» обожали все знакомые модницы Валентины, от Мэрилин Монро и Одри Хепберн до Грейс Келли и Софи Лорен. Но очки Валентины отличались не только приподнятым и заостренным верхним внешним углом и довольно толстой оправой, но еще и тем, что именно эти очки имели вариант формы, подобный форме «бабочки» — они были вытянуты и острее смотрели вверх.
   Когда-то во время всемирного фестиваля молодежи, проходившего в Москве, эти очки Валерий, будучи студентом, выменял у французского студента-щёголя на перьевую ручку с вольфрамовым наконечником, способной писать даже на металле и бетоне. Каждый остался доволен обменом. Валерий как на крыльях бежал в Подмосковные Мытищи, где в небольшой, но уютной комнате они проживали с Валентиной, во время учебы. И с каким восхищением она приняла от него этот необыкновенно щедрый подарок, что берегла эти очки как сокровенную вещь, мечтая когда-нибудь выйти в них на самый центральный пляж Черного моря. И вот, к тому времени, когда очки попали в горячий песок пляжа на Каме, эти очки уже не однократно появлялись на лучших курортах Советского Союза, при этом сохранили свой блеск, и не потеряли своей модной актуальности.

   По Каме промчался корабль на подводных крыльях «Метеор»- еще одно достижение советского инженеростроения, оставляя за собой длинный клин волны. И тут все отдыхающие кинулись в воду, чтобы поймать эти волны и покачаться на них. Николяси тоже побежали к воде, на ходу кивнув Валентине и Валерию насчет арбуза.
   Валентин и Валерий переглянулись и, улыбнувшись друг другу, пошли дальше к деревянной лестнице, поднимавшейся с пляжа прямо к их дому. Их дом с номером «1» был самым первым многоквартирным в микрорайоне и был построен из богатого белого селикатного кирпича , мата главного инженера строительно монтажного управления и комсомольских лозунгов. Квартиры в нем распределили для районного начальства, ветеранов войны, научных деятелей и передовиков производства.
   Вдоволь накупавшись, Николяси упали в мягкий речной песок. Николай с Байкала погружал ладони в него и процеживая сквозь пальцы высыпал, создавая кварцевый микро водопад. И тут в песке он обнаружил выпавшие из сумки очки Валентины. Через пару секунд на Камском пляже появился мачо, не то испанец, не то француз с мускулистым загорелым телом, вихрастой шевелюре, и в очках «бабочках».
   -Тебе идет! Прям Элвис Пресли- со смехом сказал донской Николай.
   -Вот бы вчера их надеть на танцы, мы бы могли с тобой вызвать интерес у тех девчонок с мебельной фабрики.
   Вчера им и правда встретились симпатичные девушки, скромно стоявшие недалеко от входа и станцевавшие только пару танцев под шизгару и твист Боби Чакера, адаптированных под советский комсомольский стиль в «Черного кота». А когда начинались медленные мелодии типа «Льет ли теплый дождь, падает ли снег, я в подъезде возле дома твоего стою…», девченки танцевали друг с другом, отвергая приглашения всех парней.
   Николяси наблюдали за ними в украдку, но так и не решились подойти и познакомиться. К тому же, девченки незаметно скрылись в самый разгар вечера, не дождавшись магомаевской «Королевы красоты», при которой Николяси, набравшись смелости, хотели подойти к ним для знакомства.

   Клавдия и Рая до этого момента не были близкими подругами и познакомились только на танцах, когда пригласившие их туда разные кавалеры, не пришли по какой-то причине. А причина в рабочем поселке не прийти на танцы у парней была одна - футбольный матч между командами цехов комбината и бурные послематчевые посиделки с обсуждением острых моментов игры. Вообще, отношение к общественным мероприятиям в те времена было намного важнее, чем к личным. И те девченки, которые приходили на стадион, имели гораздо больший интерес со стороны молодых парней, которые как на подбор были красивы, здоровы и задорны.
   Когда Клавдия и Рая поняли, что вечер у каждой не задался, стали держаться вместе, общались прикрывая ладонью губы, как это делают все девчонки, передавая друг другу секретики, и со стороны выглядели как давнишние подруги. После того, как они «по-ангийски» ушли с танцплощадки, они еще долго бродили по парку и общались, буд-то давно знали друг-друга.

   Клавдия была родом из Кунгура, город который построил Ермак, осваивая Сибирь. Рядом с ермаковским городищем была ледяная пещера, в которой круглый год  была минусовая температура и там можно было хранить провизию. Ермак оставил наместником своего брата Димитрия, который и отстраивал городище, охраняя провиант, оставленный Ермаком. Со временем, городище стало крупнейшим перевалочным пунктом между Европой и Азией и через него шли караванные пути, в одну сторону с чаем и шелком, а в другую - с медью и пушниной. Клавдия была одним из потомков того самого Димитрия, хотя по густой бровастости её мамы угадывалась небольшое влияние генов чеховских «трех сестер» Циммерманов.

   Рая была с берегов Вятки и, как все вятичи, имела слегка рыжеватые волосы, легкий и дружелюбный характер. При эмоциональном разговоре немного «окала» и использовала диалектные слова : «пошто, лихорад, етить». И это делало её еще более близкой и родной. «Как буд-то у бабушки побывала.»- думала Клавдия, вспоминая говорливость и «окание» деревенских родственников, в месте, где родился отец. То село носило название Мушкалово, но паспортистка, в графе место рождения Клавдии, вместо прописной буквы «М», написала букву «Ш» и теперь в бескрайних просторах страны вместо Мушкалово, появилась несуществующая деревня Шушкалово.
Расставаясь, Клавдия и Рая договорились дружить и составили план на завтра - сходить на пляж.

   Николяси вдоволь накупавшись, играли в карточного «дурачка», при этом выдумывая и каверкая названия карт.
   -Вот тебе «шестирка»!
   -А я бью «валитом»!
   -Ладно, бито. Козырь крести, дураки на месте!- азартно выкрикивали игроки.
   По ступеням вниз неспешна спускались Клавдия и Рая, не решаясь выбрать дальнейшее направление- направо по пляжу или налево. Направо пляж немного расширялся и казалось, что там было больше народа и более широкая площадь свободного песка. Налево пляж сужался, стояли лодки, было меньше места и шумно играли в карты два молодых человека, один из которых был в элегантных солнечных очках а-ля Элвис Пресли. Клавдия сразу обратила на него внимание, еще сверху, пока спускались по лестнице.
   -Пойдем в ту сторону,- предложила она Рае, указав на свободное место возле Николясь.

   Диалектический материализм - философское направление, которое изучает наиболее общие закономерности и сущность бытия, отношение человека к миру и исторические изменения этого отношения в процессе предметно-практической и духовно-теоретической деятельности. Направление базируется на синтезе материализма и диалектики Гегеля. Так кажется нас учили в атеистической школе. На чем держится понятие «судьба»? Ты повернул налево, а не направо в какой-то момент своей жизни и жизнь потекла в другое русло. Первичность материального, объективного мира в виде Элвиса в стильных солнечных очках на камском пляже и вторичность идеального субъективного, мыслимого в виде указания небес - нашли незримую связь в выборе направления движения на пляже для Клавдии в тот момент.

   Клавдия и Рая разложили покрывало недалеко от Николясь, прикрывая друг друга, сняли платья и как бы не замечая взглядов окружающих, легли, подставляя свои красивые молодые тела в плотных сплошных купальниках еще жаркому послеобеденному солнцу.
   Николяси сразу узнали вчерашних девушек с танцплощадки. Немного смутились, когда те раздевались, и стали вести себя тише при игре в карты, даже в тот момент, когда козырного туза крыли некозырной шестеркой. Игра перестала быть целью времяпровождения, а стала прикрытием для тайных взглядов на вновьпоявившихся пляжных соседок.
   Из под знаменитых очков Валентины, Николай с Байкала разглядывал Клавдию. Она была прекрасна. Слегка подкудрявленная чёлка тёмных волос прикрывала левую часть лица и Клавдия элегантно её откидывала за ухо, открывая красивые зеленые глаза. Курносость её носа делало лицо милым и по-детски задорным. Голос Клавдии был сильным и когда она заливалась смехом, разливался по глади воды.
   Со стороны казалось, что Николай с Байкала долго и устремлено смотрел вдаль, а на самом деле под очками его взгляд был устремлен на Клавдию. Николай с Дона это заметил и тут же попросил друга примерить очки на себе. Через мгновение прежний Элвис исчез и на пляже появился молодой Ален Делон. Николаю с Дона очки также шли и делало его почти частью кинематографической элиты. Из под очков Николай с Дона начал разглядывать Раю. Она ему нравилась больше, чем Клавдия. Рая работала медсестрой в школе, и при разговоре с Клавдией часто отвлекалась на купающихся детей, то и дело нырявших на время.
   -Девяносто восемь, девяносто девять, сто! - доносилось от детворы, и когда кто-то долго не выныривал, Рая тревожно вглядывалась в воду. И облегченно выдыхала, когда ныряльщик выныривал. Это очень нравилось Николаю с Дона и он первый решился на знакомство.
   -Здрасьте вам! - крикнул он девушкам просто по-донски и от души.
Девушки оглянулись и ответили улыбкой, заметя подмену Элвиса Пресли на Ален Делона.
   Клавдия наконец-то увидела глаза Николая с Байкала без очков. Смуглый, споривный, с легким прищуром, делающим его необыкновенно привлекательным и интересным. В девичестве она мечтала выйти замуж за лётчика или военного. Но в ближайшем окружении масштабах района таковых кандидатов небыло. А этот потомок монгольских всадников казалось самым невообразимым способом встретился благодаря таким же раскосым очкам, как и его глаза.
   Николяси , воодушевленные девичьими улыбками, быстро придвинули свои полотенца и вещи к покрывалу девушек. Познакомились. Девушек развеселило то, что их новые знакомые оба Николаи. Сначала подумали, что это шутка, но потом уселись так, чтобы между ними обоим можно было загадать желание.
   
   Солнце медленно скатывалось к закату. Молодая компания неспешно собралась и по предложению девушек, стала прогуливаться по берегу реки. Расставаться не хотелось. Летние ночи в Перми коротки, поэтому до рассвета проходило немного времени.  Гуляли , болтали и встретили рассвет. Про арбуз забыли. Он остался лежать на пляже, и был найден детворой. На календаре был обыкновенный июльский день начала 70-х годов, который отличался от других тем, что он был выходным.
Через год Николай с Байкала женился на Клавдии, а Николай с Дона на Раисе.
   Еще через год у Николая с Байкала и Клавдии родился я, а Николай с Дона и Рая стали моими крестными.
   До сих пор не могу понять, какое звено из цепочки временных событий стало определяющим в моем рождении? Декабристы или солнечные очки «кошачий глаз»…