Два дня в Ярцево. Глава 2

          Весна в Ярцево была цветаста и разухабиста. Река Симанка, разрезавшая село на две почти равные части, давно обзавелась уютными заводями, и в них с удовольствием резвились пузатые остроносые лягушки, раскидывая лапами мелкую ряску. Берега местами украшались черной ольхой, на клейких и срезанных на вершине молодых листьях которой, в углах жилок, можно было разглядеть рыжие бородавки. На мелкой воде все было затянуто густым рогозом, зеленым и хрустящим с самой весны.
          Разнотравные ковры, устилавшие подход к берегу, с набирающим силу солнцем наполнялись той терпкой свежестью, которую можно непременно увидеть на картинах русских художников-пейзажистов, а холмы, прошитые травой и выпрыгивавшие над размеренным течением Симанки разными уровнями сельских улиц, врезались в смешанный лес, окружавший околицу и уходивший вдоль реки. И весной все это благоухало, жужжало и пестрило в возможных, а порой и невероятных проявлениях.
          Еще сильны были утренние туманы, но ночи становились заметно теплей, заставляя местный рыбачий люд подниматься с рассветом и наперегонки занимать самые авторитетные сижы. Туман наполнялся запахом табака и душистой чесночной приманки, отчего собаки, участвующие в мероприятиях хозяев, густо облизывали влажные носы и задумчиво тянули морды к воде. Когда солнце забиралось повыше, природа переходила в другую октаву, замешанную на далеком урчании различных сельских механизмов, работавших в полях, куриной междворовой переклички, велосипедных звонков и оживленной дискуссии возле сельмага, где первой скрипкой по праву считалась Сергеевна, знавшая до мельчайших подробностей все бытовые происшествия, случавшиеся в Ярцево.
          Не менее приятными стали вечера в их маслянистой от уходящего солнца палитре. Наступала та удивительная размеренность и в природе, и в жизни людей, которую можно было бы выразить одним словом – зрелость. День становился осмысленным, и вся утренняя суета, вся напряженность трудовых сельских будней теперь переходила в зону заслуженного отдыха, определения результатов и планирования того мимолетного будущего, которое мы привыкли называть словом «завтра».      
          Нетрудно было догадаться, что улица Речная располагалась как раз по линии берега, и Виктор Егорович здоровался со всеми рыбаками, еще прозябавшими на реке в ожидании хоть какого-то улова, иногда случавшегося и в дневное время.
          - А ты что это, Егорович, под конвоем следуешь? – ехидно спросил один из рыбаков, насаживая перловку на крючок, - неужто в городе что натворил?
          Отставной военный попридержал Сашу за руку и спокойно ответил:
          - Да избил там одного человека с удочками за то, что задавал глупые и, я бы даже сказал, неуместные вопросы. А когда узнали, что и у нас в Ярцево на берегу трутся разные любопытные из числа пенсионеров, решили дать мне сопровождение, так сказать, во избежание эксцесса.
          - Ох, и лют ты на язык, Виктор Егорович, прям щука, а не человек…
          - Так вам спуску только дай, вы все военные тайны у меня выведаете – улыбнулся в ответ и Сашин спутник.
          - Да такие у тебя там тайны – старик прищурился, - ежели только где твои старые галифе находятся.
          Виктор Егорович улыбнулся с прищуром, но отвечать не стал, посчитав, что счет отпущенных острот сравнялся, и это правильно.
          - Скажи лучше, как улов?
          - На уху хватит. Иди-ка, глянь.
          И пока оба смотрели в садок, рыбак смастерил пакет из старой газеты, кинул туда несколько достаточно крупных ельцов и протянул его Саше.
          - На служивый, угостись, да не робей ты, это от души – солдату от солдата… А Ирина Владимировна знает, что с этим делать.
          - Послушай, Пантелеевич, вот разъясни мне такую вещь. Ты с утра рыбачишь, потом на огороде, по хозяйству, в помощь к дочке с зятем ходишь, Ермолаю сарай ставили, потом опять на рыбалку прибегаешь и опять убежишь по делам – отставной военный загибал перед кивающим рыбаком пальцы на руке. - Откуда силы такие берешь?
          - Так дело не во мне, Егорович – хитро прищурился старик, - совсем не во мне. Нас такими матушка-земля определила, а может боги, кто во что верит.
Старик достал из кармана тряпку и стал внимательно, даже придирчиво вытирать руки, разглядывая каждую рыбную чешуйку, прилипшую к ним.
          - Может, хватит уже этого драматизма, чего кота за хвост тянешь?
          - Да тут такое дело – медлил Пантелеевич – сказать нужно правильно и понятно, а я тебе не оперный певец, мне эти арии заранее не пишут… Скажу так – чем ближе к гробовой доске, тем ценнее становиться каждый день. По молодости мы как думаем? Вся жизнь впереди, успеем еще наработаться, получаем радости в пьянках-гулянка, прожигаем годы. А потом понимаешь – день тебе дали для нужных дел, чтобы он след оставил в твоей судьбе, а не пустые бутылки на берегу. Просыпается жажда труда, и только от него и получаешь радость… Ох ты!
          Пантелеевич бросился к удочке, потому как поплавок дрожал, подныривал и тянулся к камышам, а это могло означать только одно – поклевка, обещающая превратиться в долгожданный улов…
          Дом, в котором жили Виктор Егорович с женой, действительной был большим, с красивыми громоздкими окнами и великолепной резьбой по всему фасаду. Увидев жену, Виктор Егорович заметно обрадовался, помахал рукой и достал из сумки привезенный из райцентра гостинец. Саша из-за его спины взглянул на хозяйку и подумал, что, очевидно, в молодости Ирина Владимировна, стоявшая на высоком крыльце, была очень красивой. Если бы ей одеть длинное платье «в пол», то она стала бы похожа на знатную дворянку, какими их изображали художники – уложенные и стянутые на затылке волосы, гордая осанка в застывшем движении, как у птицы, приготовившейся в любую секунду начать полет, твердый и вместе с тем спокойный взгляд серо-голубых глаз.
          - Ты не говорил, что у нас будут гости.
          - Да отстал от своих, пришлось усыновить. Как ты, не возражаешь? – Виктор Егорович улыбнулся и поцеловал жену.
          - Вот пустомеля! Здравствуйте, молодой человек. Как Вас звать-величать?
          - Саша.
          - Александр, значит – хозяйка окинула гостя оценивающим, но добрым взглядом, - что ж, вполне логично…
          - В смысле? – Виктор Егорович и Саша задали этот вопрос синхронно.
          - С древнегреческого Александр переводится как «защитник», и согласитесь, это наилучшим образом характеризует молодого человека в военной форме.
          - Та-а-ак, – почти пропел Виктор Егорович – я, стало быть, и не защитник? Хорошенькое дело, матушка.
          - Нет, ну ты посмотри на него, ну как дитя малое, – супруга улыбнулась и легонько, в шутку ударила его ладошкой по лбу. – Виктор означает «победитель» и попробуй сказать, что тебя это не устраивает.
          - Вполне, вполне – Виктор Егорович поднял руки, мол, сдаюсь.
          - Ну а меня зовут Ирина Владимировна, и как Вы уже, наверное, догадались, Саша, мне выпала судьба быть женой этого якобы обидчивого, но на самом деле вполне самоуверенного мужчины. Прошу, проходите …
          Она прошла вперед, а Виктор Егорович подтолкнул всё еще робевшего солдата, державшего в руках кулек с рыбой, и поднялся по скрипучим ступеням вслед.