Она врывается — сквозь сон и хмель густой,
Как лезвие в ночи, без стука, без вопроса.
Я имя черчу кровью на стекле сыром,
Она стирает молча — и смотрит, как струится.
Я мямлю “Муза”, но то ложь — лишь маска,
Она лишь тень на шепоте, лишь хрип в горле,
Строка, что рвется, словно петля из легких,
И сталью режет тишь, что прежде я берег.
Мы кружим в сумраке, без звука, без огня,
Я целую её — а она мне ломает ребра,
Чтоб дышалось больней, чтоб писалось верней,
Чтоб видел я, как смерть играет в нежность.
Я таю в ней. Но если вдруг уйдет она —
Умру от пустоты, а не от этой раны.
Так пусть приходит вновь, пусть терзает во сне,
Я поэт, и нет покоя мне.
Она последний мой судья,
Палач, что стал почти святыней.
Пусть же правит она мною, навеки,
И душу выжжет мне дотла отныне.
Игры боли и нежности
© Copyright: Алекс Фолинор, 2025
Свидетельство о публикации №125080500299
Свидетельство о публикации №125080500299
Рецензии