Монолог Гамлета. Уильям Шекспир

A monologue from the play by William Shakespeare (1564-1616)
from Hamlet, spoken by Hamlet:

To be, or not to be: that is the question:
Whether 'tis nobler in the mind to suffer
The slings and arrows of outrageous fortune,
Or to take arms against a sea of troubles,
And by opposing end them? To die: to sleep;
No more; and by a sleep to say we end
The heart-ache and the thousand natural shocks
That flesh is heir to, 'tis a consummation
Devoutly to be wish'd. To die, to sleep;
To sleep: perchance to dream: ay, there's the rub;
For in that sleep of death what dreams may come
When we have shuffled off this mortal coil,
Must give us pause: there's the respect
That makes calamity of so long life;
For who would bear the whips and scorns of time,
The oppressor's wrong, the proud man's contumely,
The pangs of despised love, the law's delay,
The insolence of office and the spurns
That patient merit of the unworthy takes,
When he himself might his quietus make
With a bare bodkin? who would fardels bear,
To grunt and sweat under a weary life,
But that the dread of something after death,
The undiscover'd country from whose bourn
No traveller returns, puzzles the will
And makes us rather bear those ills we have
Than fly to others that we know not of?
Thus conscience does make cowards of us all;
And thus the native hue of resolution
Is sicklied o'er with the pale cast of thought,
And enterprises of great pith and moment
With this regard their currents turn awry,
And lose the name of action.—Soft you now!
The fair Ophelia! Nymph, in thy orisons
Be all my sins remember'd.

Монолог Гамлета. Уильям Шекспир.

Так быть или не быть: венец вопросов:
Не благороднее терпеть смиренно
Пращи и стрелы яростного рока
Или мечом сразиться с морем бедствий,
Покончить с ними? Умереть: забыться,
Не боле; сном сказать, мы подавили
Боль сердца, тысячу мучений тела,
Что плоть наследует, конец ли это,
Истово желаем? Умереть, уснуть;
Уснуть: быть может: видеть сон — загвоздка;
Какие сны в том забытье возможны,
Коль сброшена с души вся бренность мира,
Должна быть пауза: за то пощада,
Что обращает жизнь в потоки бедствий;
Кто снёс бы кнут, презрение от века
И зло господ, и гордецов уколы,
Отринутость любви, суда отсрочку
И наглость власти, и уничиженье,
Что недостойные чинят достойным,
Когда бы он мог сам покончить с этим
Клинком кинжала? Кто бы вынес бремя,
В поту ворча от груза этой жизни,
Но страх от неизвестного за смертью,
От неизведанной страны, откуда
Никто не вышел, сковывает волю
И заставляет нас терпеть скорее
Невзгоды здесь, чем там, чего не знаем?
Так разум делает из всех нас трусов;
Так яркую решимость оттеняет
Болезненный налёт от бледной мысли,
И замыслы великого размаха
Меняют направления течений,
Теряя смыслы. — Ты теперь спокоен!
Офелия чиста! В молитвах, Нимфа,
О, помяни мои грехи.