Плач Руслада

Ещё чуть-чуть,
ещё немного
умрёт к тебе
моя дорога.

И я тебя
любить не буду,
и ты забудешь
сразу Руду.

Руда – это Рудик.
Рудик – он Малков.
И для тебя уж Рудик,
уж больше никаков.

Он был с тобой
когда-то ласков,
ласков в меру,
надеялся
он на любовь,
надежду, веру.

Но он пропал, пропал,
как дождь в пустыне
и для тебя его
уж нет отныне.

Не обвиняй его
в поступке пошлом.
Ведь ты была
его любимой в прошлом.

Вот я опять уже воскрес,
но только лишь среди небес.
Теперь со мною будет плач –
он нынче друг мой и палач.

И нету рядом никого –
ни чужака, ни своего,
лишь я один, как в горле ком,
никто со мною не знаком.

А ты ушла, ушла навеки,
меня, оставив без опеки.
Ты ускакала в беге быстрой лани
в простор немыслимых желаний.

Пропета песенка моя
и я уже совсем не я.

Меня отвергла напоследок
и я ушёл в долину предок.
Ушёл, ушёл! Теперь уж навсегда!
Такая вот немилая беда.

Я очень, очень огорчён.
Пожизненно тобою отлучён
от всех деяний и последствий
немыслимой и сказочной любви.
Так, милая моя,
меня ты больше не зови.

Меня ты часто отвергала,
ежеминутно, каждый час.
По этой именно причине
и не сложилось всё у нас.

И меня, на небо уж загнав,
проявила ты горячий нрав,
ведь даже прикоснуться
к себе нисколечко не дав.

Что будет дальше, я не знаю,
но сейчас по небу налегке
я в прежней горести летаю
и в грустной грусти, и в своей тоске.

Надо иль не надо,
но плач в сей миг Руслада
в накатистой волне
колышет душу мне.