Карелия

Вновь камнем карельским, замшелым навалится сон
Как будто багульника низкого приторный запах
Мне кружит виски, и болот желтизна с трех сторон,
Лишайника шерсть на еловых протянутых лапах.

Я белых грибов охладелую крепость срезаю ножом,
Но их, бархатистых, во мху не становится меньше,
И горстью багровой брусники, как будто водой, освежен,
Отвечу на крик обирающих ягоды женщин.

Трясина пружинит у глади торфяных озер,
Мох рыхлый шипит, сапогом утопающим сдавлен,
По елям - ресницам* со звоном прошелся топор,
Стволы собирая в громоздкие серые плавни.

Из дальних лесов уж нахожена волчья тропа,
Ни будка, ни цепь не спасают собак от расправы,
И воздух в ночи  суетливой боязнью пропах,
И зверя следы у крыльца отпечатали травы.

Под ночь, как валун ледниковый, навалится сон,
Хрустальной игрой заблистают ожившие звезды,
И стай уходящих замолк переливчатый стон,
И север, как старый медведь, молчалив и громоздок.