Georg Trakl. Gesang zur Nacht

Георг Тракль (1887 - 1914).  Песня на ночь.

I
Vom Schatten eines Hauchs geboren
Wir wandeln in Verlassenheit
Und sind im Ewigen verloren,
Gleich Opfern unwissend, wozu sie geweiht.

Gleich Bettlern ist uns nichts zu eigen,
Uns Toren am verschlossnen Tor.
Wie Blinde lauschen wir ins Schweigen,
In dem sich unser Fluestern verlor.

Wir sind die Wandrer ohne Ziele,
Die Wolken, die der Wind verweht,
Die Blumen, zitternd in Todeskuehle,
Die warten, bis man sie niedermaeht.

Тенью дыханья рождённые,
Мы бредем в одиночестве неуверенные,
И в вечности потерянные,
Подобно жертвам не знающим, чему они посвящённые.

Как у  нищих, ничего у нас  нет.
Как дураки ворота закрытые мы толкаем,
Как слепые, мы вслушиваемся тишине вослед,
В которой  наш шёпот теряем.

Без цели странники, мы
Облака, которые ветром  носит,
Дрожащие в смертельном хладе цветы,
Ждущие, пока  их  скосят.

II
Dass sich die letzte Qual an mir erfuelle,
Ich wehr' euch nicht, ihr feindlich dunklen Maechte.
Ihr seid die Strasse hin zur grossen Stille,
Darauf wir schreiten in die kuehlsten Naechte.
Es macht mich euer Atem lauter brennen,
Geduld! Der Stern verglueht, die Traeume gleiten
In jene Reiche, die sich uns nicht nennen,
Und die wir traumlos duerfen nur beschreiten.

Да придет последняя мука ко мне  безликая,
Я не буду вас защищать ,  тёмные силы, злобные.
С вами ждёт меня тишина великая,
К которой  ночами  идём холодными.

Ваше дыхание заставляет   сильнее гореть  меня,
 Звезда гаснет,  снов ускользают  мечты,
В те безымянные царства  летя,
К которым  лишь без  сновидений можно дойти.

III
Du dunkle Nacht, du dunkles Herz,
Wer spiegelt eure heiligsten Gruende,
Und eurer Bosheit letzte Schluende?
Die Maske starrt vor unserm Schmerz –
Vor unserm Schmerz, vor unsrer Lust
Der leeren Maske steinern Lachen,
Daran die irdnen Dinge brachen,
Und das uns selber nicht bewusst.

Und тоd steht vor uns ein fremder Feind,
Der hoehnt, worum wir sterbend ringen,
Dass trueber unsre Lieder klingen
Und dunkel bleibt, was in uns weint.

Ты - тёмная ночь,   на сердце мрак у тебя царит.
Кто отражает  святые твои порывы,
И   зла твоего пучины?
Маска  на нашу боль глядит –
На наши страдания, на наши желания,
Пустая маска,   окаменело смеясь,
Земное разрушила  не таясь,
И этому нет  пониманья у нас.

Вот  враг чужеземный пред нами скачет,
Высмеивает то, за что мы в борьбе   умирали,
Желает чтоб наши песни мрачней звучали ,
И  тёмным осталось , что   внутри у нас  плачет.

IV
Du bist der Wein, der trunken macht,
Nun blut ich hin in suessen Taenzen
Und muss mein Leid mit Blumen kraenzen!
So will's dein tiefster Sinn, o Nacht!

Ich bin die Harfe in deinem Schoss,
Nun ringt um meine letzten Schmerzen
Dein dunkles Lied in meinem Herzen
Und macht mich ewig, wesenlos.

Ты – вино, что опьяняя тревоги прогоняет прочь,
Теперь я  кровью в сладких танцах истекаю,
Страдания свои цветами я венчаю.
И в этом  твой глубокий смысл , о ночь!

Я – арфа на коленях твоих, на пути бесконечном,
Борюсь из последних сил теперь,
И в  сердце от тёмной песни твоей,
Делаюсь  призрачным, вечным,

V
Tiefe Ruh – o tiefe Ruh!
Keine fromme Glocke laeutet,
Suesse Schmerzensmutter du –
Deinen Frieden todgeweitet.
Schliess mit deinen kuehlen, guten
Haenden alle Wunden zu –
Dass nach innen sie verbluten –
Suesse Schmerzensmutter – du!

Глубокий покой – о, глубокий покой!
 Благочестивый колокол  не звонит,
Милая Матерь Скорби –твой
 Мир, расширенный в смерти, уже не болит.

Наложи  добрые руки свои
На  раны мои, чтоб боль унять,
Чтобы    кровоточили они изнутри,
Печали милая Мать!

VI
O lass mein Schweigen sein dein Lied!
Was soll des Armen Fluestern dir,
Der aus des Lebens Gaerten schied?
Lass namenlos dich sein in mir –

Die traumlos in mir aufgebaut,
Wie eine Glocke ohne Ton,
Wie meiner Schmerzen s;;e Braut
Und meiner Schlafe trunkner Mohn.
 
О,пусть молчания мои как песнь   в тебе звучат,
Что  значит  шёпот бедняка тебе,
Покинувшего  жизни сад?
Пусть   безымянной будешь ты во мне –

Без сновидений, поневоле,
Как  колокола беззвучный звона такт,
Как нежная невеста моей боли,
Как  сна пьянящий мак.

VII
Blumen hoerte ich sterben im Grund
Und der Bronnen trunkne Klage
Und ein Lied aus Glockenmund,
Nacht, und eine gefluesterte Frage;
Und ein Herz – o todeswund,
Jenseits seiner armen Tage.

Я слышал, как цветы в долине   умирают. 
И плач источников  из пьяных слёз,
И  колокола как затихают,
И ночью, тихо заданный вопрос.
И сердце ранено теперь,
Смертельно, за рамками своих несчастных дней.

VIII
Das Dunkel loeschte mich schweigend aus,
Ich ward ein toter Schatten im Tag -
Da trat ich aus der Freude Haus
In die Nacht hinaus.

Nun wohnt ein Schweigen im Herzen mir,
Das fuehlt nicht nach den oeden Tag –
Und laechelt wie Dornen auf zu dir,
Nacht – fuer und fuer!

Ночь меня  погасила своей  тишиной,
Стал я мёртвою тенью днём
И пошёл  я  из    радости дома
Дорогой ночной.

И живёт тишина  на  сердце  теперь у меня ,
Не ощущаю я больше унылость дня,
И улыбки, словно шипы для нас с тобой,
Ночь ты вечно со мной!

IX
O Nacht, du stummes Tor vor meinem Leid,
Verbluten sieh dies dunkle Wundenmal
Und ganz geneigt den Taumelkelch der Qual!
O Nacht, ich bin bereit!

Nacht, du Garten der Vergessenheit
Um meiner Armut weltverschloss'nen Glanz,
Das Weinlaub welkt, es welkt der Dornenkranz.
O komm, du hohe Zeit!

О, ночь, пред моими страданьями- ты немые врата..
Смотри, как  эта  рана кровоточит сильней и чаще ,
Покорно склонён я к мучений чаше. 
О ночь, идти готов туда!

О ночь, ты  забвения  сад
Для запертого в мире  своей нищеты.
Листья виноградной лозы увядают, увядают  венка цветы,
О, время пришло укрыться под сенью аркад!

X
Es hat mein Daemon einst gelacht,
Da war ich ein Licht in schimmernden Gaerten,
Und hatte Spiel und Tanz zu Gefaehrten
Und der Liebe Wein, der trunken macht.

Es hat mein Daemon einst geweint.
Da war ich ein Licht in schmerzlichen Gaerten
Und hatte die Demut zum Gefaehrten,
Deren Glanz der Armut Haus bescheint.

Doch nun mein Daemon nicht weint noch lacht,
Bin ich ein Schatten verlorener Gaerten
Und habe zum todesdunklen Gefaehrten
Das Schweigen der leeren Mitternacht.

Мой демон когда-то смеялся,
Я был светом в  садах мерцающих,
И игры, и танцы были моими товарищами,
И вино любви, от которого пьяным долго я оставался .

Мой демон  однажды рыдал
Я был светом в садах боли страдающих,
И смирение было моим товарищем,
Чьим сиянием  дом нищеты освещал.

Но теперь   не плачет демон мой и не смеётся,
Я тень , средь  садов затерянных и  пожарищ,
И пусть мой мрачный товарищ
Тишиною в пустую полночь  зовётся.

XI
Mein armes Laecheln, das um dich rang,
Mein schluchzendes Lied im Dunkel verklang.
Nun will mein Weg zu Ende gehn.
Lass treten mich in deinen Dom
Wie einst, ein Tor, einfaeltig, fromm,
Und stumm anbetend vor dir stehn.
 
Бедная улыбка моя за тебя в борьбе, 
И рыдающая песня моя затихает во тьме.
Теперь путь кончается   мой .
Войти в твой собор позволь,
Как когда-то,  благочестивым глупцом, неся душевную боль,
Безмолвно молясь, стоять пред тобой.

XII
Du bist in tiefer Mitternacht
Ein totes Gestade an schweigendem Meer,
Ein totes Gestade: Nimmermehr!
Du bist in tiefer Mitternacht.

Du bist in tiefer Mitternacht
Der Himmel, in dem du als Stern geglueht,
Ein Himmel, aus dem kein Gott mehr blueht.
Du bist in tiefer Mitternacht.

Du bist in tiefer Mitternacht
Ein Unempfangner in suessem Schoss,
Und nie gewesen, wesenlos!
Du bist in tiefer Mitternacht.

Ты в глубокой полуночи.
Мёртвый берег безмолвного моря,
Мёртвый берег: Никогда не избегнуть горя!
Ты в глубокой полуночи.

Ты в глубокой полуночи.
Небо, в котором, как звезда, твой образ сиял,
Небо, в котором,   ранее бог процветал.
Ты в глубокой полуночи.

Ты в глубокой полуночи
Неприёмлем в милой утробе и тогда,
Бестелесным не будешь ты никогда
Ты в глубокой полуночи!