Присмотревшись к спине ушедшей эпохи

Присмотревшись к спине ушедшей эпохи,
Понимаешь отчасти, не до конца:
Были наши дела не так уж и плохи,
Но эпоха ушла, не вспомнить лица.

И кормили народ не зерном фуражным.
Дальше, там, где война, не за деньги шли
Добровольцы на фронт, а затем, что важно
Не оторванным быть от родной земли,

Не отторгнутым в оторопь эмигрантства
Или в стыд гауляйтерского ярма.
И роднила людей по законам братства
Без подпорок иных эпоха сама.

Там никто и не знал про словечко "скрепы",
Не травил анекдоты насчёт галош.
Были детям не свойственны страх и трепет.
Отчего же сберечь нам не удалось

Нашу школьную дружбу, "Ашник" и "Бэшник"?
Разве дружба поломана сгоряча?
Или просто в тени сидел кагэбэшник,
Поощряя усердие стукача?

Дул в жалейку подлец, свистел в окарину,
Так и душу нам высвистел, просвистел.
И мы смотрим, стукаческий нрав отринув,
Не глазами в глаза – в "калаша" прицел.

Указали врага, гонорар впридачу.
От античной трагедии – только хор.
Торопись боевую решать задачу,
Шевелись, пока не устал тапёр.

Как бы так нам успеть на выдохе-вдохе
Сквозь безумие дронов над головой
Оглянуться на спину былой эпохи
И увидеть ухмылку маски кривой.

Мы-то думали: рай на земле обрящем,
Но за долгой болтанкой пустых речей
Кагэбэшное прошлое в настоящем
Протестует и пестует стукачей.