Навеянное Ласточкой

   16 июля 2025 года.   
         Еду в скоростной электричке «Кисловодск – Ростов-на-Дону». Легко,  почти без стука мчится «Ласточка». За окном  горы и пышная кавказская природа.  Позади неделя безмятежной курортной жизни. Скоро с головой  захватят домашние заботы. Воспоминания о прелестных днях не отпускают, сердце сладко млеет.   Короткий эпизод  на станции  Кропоткин меняем ход мыслей одним махом. Реальность сильнее грёз.
        Возле открытых дверей вагона  молодой загорелый  мужчина, одетый в военную форму прощается со своей женой и маленькой дочерью.  Девочка  обнимает  отца за шею и не хочет отпускать. Он не в силах оторвать её ручки, живо объясняет ей: «Настя, поезд стоит недолго. Я могу не успеть.  Ты отпусти меня, мне ехать надо!» Мужественное лицо приобретает слёзное выражение,  сердце тает от нежности.  Мать перенимает девочку к себе на руки,  и мужчина, наконец, вскакивает в вагон. Он машет им рукой, женщина машет ему, а девочка плачет, уткнувшись  в мамино плечо.  Хочется им пожелать: «Будь здорова и счастлива, Настя, будь хитёр и удачлив воин, дождись мужа  добрая жена. Пусть вам, всем повезёт».
…Люди, чувства,  судьбы… О трепетных отношениях отца и дочери, о безграничной детской любви  чистосердечно поведаю.   Расскажу небольшую    жизненную  историю, о которой знаю не понаслышке.
 Лето 1964 года         
              Июльское полуденное солнце светит ярко,  речная вода  отражает небо  зеркальной гладью.  Вниз по течению  реки движется колёсный теплоход. На белом борту,  прямо над  колесом,  красными  крупными буквами,  по кругу  выписано название  «Коминтерн».
      Он весело  гребёт  лопастями тёплую волжскую воду  и по ходу его движения  веером  расходятся  длинные  волны.  Изредка на волнах качаются  рыбачьи лодки с полусонными  рыбаками  и смешно  свисающими  за деревянными смолёными  бортиками удочками. 
         Лерка сидит рядом с матерью  на открытой  палубе.  Ей уютно и чрезвычайно интересно. Она зачарованно  смотрит на  волны,  с любопытством  разглядывает  волжские  берега с  жёлтыми  песчаными  откосами,  на проплывающие  мимо неё деревеньки  с бревенчатыми  домиками  и крошечными рядом с ними  баньками.  Заворожённо  разглядывает  раскачивающееся  на волнах  отражение   сельской  церквушки.  Слушает  ласковые разливы  малинового  голоса  колокола.
        И вдруг благостность гармонии нарушает  резкий  гудок. Какофония  режет слух и  вносит  тревогу.  Девочка замечает, что  навстречу  «Коминтерну» идёт  баржа  нагруженная  песком, а за ней тянется длинная  вереница  плотов. По  ним  босиком  шагает  мужчина.  На барже молодая женщина   развешивает  бельё на верёвке натянутой  между  трубами. 
              Лерка переводит  взгляд и смотрит ввысь.  Там в синеве, среди множества кудрявых облаков, она вдруг замечает  фигурку  белого «медвежонка». Он стоит на задних лапах, а передними хочет взмахнуть, как крыльями.
 -  Какой смешной, - подумала Лерка, - жаль, что он один. Лучше бы их было несколько.    Сосредоточенно   вглядываясь  в фигурки  облаков,   увидела «уточку», а рядом с ней «злого колдуна». Он горбат, отвратительно  худ и  длиннонос, косматые волосы развеваются,  рот широко открыт, в руке застыл кривой  нож!  Девочка быстро опускает взгляд и переводит  на  стоящего у кормы мальчика.  Рыжеволосый, с мелкими веснушками  на лице, лет девяти.  Он кормит чаек, отрывает от буханки чёрного хлеба небольшие кусочки и подбрасывает  их вверх.  Проворные белые птицы ловко ловили хлеб на лету, стремительно меняя направление полёта,  скорость и высоту.
          Ах, какие ловкие птицы, - подумала Лерка.  Она хотела попросить  хлеба у мальчика, но подумала, что  вряд ли он  с ней поделится. У него самого остался маленький кусочек.   Может быть, у нас тоже остался хлеб? Она обращается к матери и та протягивает  дочери  краюшку  батона . Девочка изо всех  сил пытается  подбрасывать  кусочки вверх, но они,  взлетев невысоко,  падают в воду и чайки заглатывают их из  воды. 
        Ясный взгляд  Леркиных  голубых  глаз ни кого не оставляет равнодушным.  Она часто слышит: «Какая красивая девочка!»  Но, к похвале относится равнодушно.  Люди всегда что-то  говорят. Пусть говорят.
          На ней  шёлковое с красными листочками платье, с кокеткой на груди и оборочкой на подоле,  на тёмной  кудрявой  головке красуется белая панамка, застёгнутая сзади на прозрачную  пуговичку. Это нарядное  платье,   белую панаму  и жёлтенькую уточку  ей подарил  папа.  Лерка любила  сидеть у него на коленях.  Широкоплечий,  сильный мужчина  ласково  обнимал  её. От него пахло морем и солнцем.  Она часто  показывала ему свои рисунки и доверительно  беседовала  о чём угодно или просто молчала, обняв за шею и положив голову на плечо. 
       Зимой ей  исполнилось пять лет. В день рождения  мама сказала ей, что  она уже большая и должна нести ответственность за  свои  поступки, быть терпеливой и послушной.  Она искренне обещала, что будет послушной.   Лерка  любит мечтать, рисовать цветы и недавно самостоятельно сшила  кукле  платье  из  голубой наволочки, сняв её со своей подушки. 
        Ей нравится  дорога. Она не уставала и весело бежала по перрону, держась за мамину руку,  её не  пугала привокзальная  многолюдность и высокие ступени  в вагон.  Ей очень  понравилось  пить чай из стакана,  держась за тонкую ручку  подстаканника,  да ещё и вприкуску с сахаром.  Девочка  подолгу сидела  на одном месте и  с интересом смотрела в окно, выдумывая разные истории, больше похожие на сказки, в которых было много превращений  и волшебства,  праздников и красоты, где все герои разговаривают  доверительно и сердечно.  У неё немного захватывало дух, когда поезд мчался по высокому мосту, а под ним протекала  река.
        Она радовалась  долгим стоянкам поезда на больших станциях, когда они с мамой выходили на перрон подышать свежим воздухом и постоять на земле. Мама покупала ей мороженое, а ещё кефир, хлеб и прочую снедь, продающуюся  в привокзальных  киосках.
          Пассажиры в вагоне менялись. Одни уходили, на их места приходили другие и через некоторое время тоже  прощались и уходили. А они с мамой  продолжали  ехать дальше.  Лерка запомнила мамины слова, что билеты у них куплены  до Москвы, ехать будем долго, будь терпеливой.
Сама же мама смотрела на окружающие события  без особого  оживления,  грустно  молчала и сосредоточенно
о чём-то размышляла. Только один раз за долгую дорогу  рассмеялась и то невесело.
        Классики утверждают, что комедия – это трагедия, которая случилась не с  вами.  Такая история  запомнилась девочке на всю жизнь.
      На одной из станций в вагон вошла пожилая  женщина в чёрной шерстяной кофте и клетчатом платке. Она  несла небольшой коричневый чемодан и полосатый  мешок, который перебросила  через  плечо. Обычная простая селянка. Она долго искала своё место, деликатно обращаясь к пассажирам, и оказалась нашей соседкой. Всё новое для неё,  непривычное,  вызывало в ней опасение и тревогу.  Женщина обрадовалась, что её соседями оказалась молодая женщина с дочерью.  Лицо её повеселело, она спокойно опустила чемодан на пол возле столика, мягко села на полочку, продолжая держать за плечом полосатый мешок.
--  К внуку Юрочке еду на день рождения.
Она назвала незнакомую  станцию.
--  Подарок вот везу. 
     Женщина, наконец-то, освободилась от мешка,  аккуратно поставила его рядом с собой, развязала верёвочку, расправила  ткань и оттуда, из глубины грубого чувала появился глиняный поросёнок. Его тело светилось бежевой краской. Чёрным глянцем художник выписал маленькие глазки, над ними белым  коротенькие брови. Ярко розовыми завитками  вывел пятачок. На макушке  между тонких больших  ушей  зияла прорезь.  Это оказалась копилка.
-- Вот подарю Юрочке копилку. Он будет собирать в неё монеты,  так и накопит  денег для проводов в  армию. Надо довезти и не разбить.
     Она завернула глиняную тушку в старое вафельное полотенце и бережно положила обратно  в мешок, который пристроила в углу на полке и накрыла подушкой. Женщина  часто контролировала свой драгоценный багаж, отодвигала подушку и, трогая руками, проверяла целостность копилки.
     Время прибытия поезда на её станцию было ранним.  Над небольшим зданием вокзала  и безлюдным перроном разливался утренний рассвет.  Длинный состав  долго тянулся вдоль  полустанка,  и наш предпоследний вагон остановился за платформой, там, где уже нет асфальтного покрытия, а земля  отсыпана  щебёнкой. Стоянка длилась две минуты,  женщина  суетилась, спешила, хваталась за ручки.
- Ах, как высоко! – сокрушалась она.
- Я вам подам чемодан, - успокаивала её мама.
Женщина, стоя на нижней ступеньке, поправила на плече мешок  и  спрыгнула на землю.  Раздался звонкий хлопок  от удара  поклажи  о чугунную ступень.
- Ай! – вскрикнула женщина, - Копилка разбилась! Она трогала руками осколки и горько  причитала.
- Берегла, да не уберегла  подарок  для Юрочки.
Одинокий печально причитающий  голос далеко разносился  в  утренней дымке  маленького заброшенного  полустанка. 
       Лерка искреннее  жалела  соседку. Мама некоторое время, закрыв руками лицо, смеялась и плакала одновременно.  Потом обе  сидели молча,  грустно глядя перед собой.
      Поезд, следуя графику, набирал скорость.  Утро обещало хорошую погоду. Солнечные блики  резвились на стёклах, на столиках и одеялах. По вагону забродили  пассажиры,  запахло мылом и зубной пастой.  Некоторые уже  пили чай, другие ещё спали.  Двое мужчин  перепроверяли  собранные вещи и готовились к выходу.  Лерка  спокойно наблюдала за происходящим, она  успела привыкнуть  к новой для неё обстановке.
     Очарованным сердцем и терпеливым характером наделил  Господь  этого ребёнка.  В Москве на Казанском вокзале мать и дочь долго  томились   в очереди  в  билетные кассы. Присев на чемодан, девочка  с нежностью наблюдала  за игрой солнечных бликов в огромных окнах, вольготно разгуливающими по подоконникам голубями, слушала их негромкое  воркование,  и на душе у неё становилось сладко.
      И вот сейчас она едет по реке на теплоходе, который довезёт  её посёлка, где живёт бабушка.  Она так любит её.
    Ехать на теплоходе Лерке  нравится гораздо больше, чем на поезде.  Её  вдохновляет открытое пространство, плеск воды и весёлый шум колеса  «Коминтерна».
-- Подъезжаем, осталось чуть-чуть, - сообщила мама.
        Слева  завиднелись деревянные дома, строго  стоящие в красную линию. Они все походили  друг на друга: двускатные крыши, резные фронтоны, наличники и неизменная сирень  у калитки. В три окна они гордо смотрели на Волгу,  на проходящие по ней баржи и теплоходы, на первый  тонкий лёд и весенний паводок. 
         Высокий  песчаный   откос, с которого с шумом  сбегали мальчишки и ныряли в воду.  Чуть правее, недалеко  от берега, виднелся  небольшой остров,  заросший кипреем и лопухами.   В конце  береговой  улицы,  слегка покачиваясь,  высился  старый  дебаркадер. На нём стояли три  человека: двое мужчин  и  девушка в голубом платье. Маленького роста, с прямой спиной  старушка в синей вязаной кофте,  одетой поверх  серого платья,  в  белоснежном  платочке на седой голове,  стояла на  берегу.  Она ждала гостей.
      Теплоход медленно приблизился к пристани. Немолодой мужчина, которого окликнули Семёныч,  принял швартовые канаты, привычным движением сильных рук,  зацепил их за кнехты. Два молодых парня принесли  дощатый настил, который соединил дебаркадер и палубу теплохода. Пассажиры, друг за другом,  двигаясь в колонну, покидали корабль.  Лерка с мамой вышли последними.
     Бабушка  встречала  гостей у спуска. Мать и дочь осторожно ступали по деревянному настилу. Первой к бабушке подошла Лерка. 
- Бабушка, а у мамы в маленькой сумочке лежат деньги.  Я несколько раз держала эту сумочку, крепко – крепко, как мама велела.
-  А папа приедет  позже. Он с нами приехать не смог. Его не отпустили на работе. Придётся подождать, -  продолжала  девочка.
         Бабушка обняла  внучку, погладила её по спине, снова прижала к себе, ещё раз погладила, вздохнула и прошептала:  «Всё будет хорошо».  Обняв дочь, она тихонько заплакала, быстро спохватилась и вернулась в привычное состояние: выдержки и терпения,  мудрости и доброты. Домой  шли втроём. Мама шагала посередине.  Бабушка взялась за ручку чемодана рядом с маминой рукой,  и они понесли его вместе. Лерка, глядя на бабушку,  живо взялась за ручку  второго чемодана с другой стороны. Она тоже мамина  помощница.
Хорошо у бабушки дома. Уютно пахнет пирогами и негромко работает радио.
       На следующее утро  Лерка  проснулась  от вкусного  запаха,  доносившегося из кухни.  Бабушка жарила  гренки. Она пригласила внучку пить чай.
- А где мама? – спросила  девочка.
- В шесть часов первым автобусом  в город  уехала,  работу искать. Забот полон рот. Дай Бог, дай Бог…. 
-Умывайся, Лерочка, садись чай пить.
       Лерка быстро познакомилась с жителями посёлка. У неё появились две хорошие  подруги, обе старше  почти на три года, но  разница в возрасте им дружить не мешала.  Подруги научили Лерку играть в «Классы» и крутить обруч.  Играя в «учительниц» подруги  научили её читать, она  уже знала  многие буквы. Ей было легко. Она записалась в поселковую   библиотеку, где  самостоятельно  выбирала сказки и читала их вслух перед  сном  бабушке.    Приходя   домой  с прогулки, приносила букеты: из ромашек и колокольчиков, но больше всего ей нравились  незабудки. Их много в то время  цвело  по  берегам  Волги.
      Однажды, не очень ранним утром,  Лерка, находясь между грёзами и реальностью, неожиданно для себя услышала  разговор,  доносившийся из кухни. Разговор тихий, почти вкрадчивый. Видимо собеседники опасались не разбудить девочку. Один голос принадлежал бабушке. Второй голос – мужчине.  Лерка  его сразу узнала. Так разговаривал  Семёныч.  С лёгкой хрипотцой, живо и точно  проговаривая слова.
-- Анна, ты знаешь, что твоя внучка каждый день приходит на пристань к  вечернему теплоходу.  Помогает мне нести швартовые,  берётся за  настил, несёт его. На пассажиров  глядит с замираньем сердца.  Потом  помашет  ходящему теплоходу, постоит, помолчит и уходит. Кого она ждёт, Нюра? – деликатно спросил  Семёныч.
-  Отца, – сдавленным голосом  прошептала  бабушка.
- Дак, сколько времени уже прошло. Может надо сказать девочке правду? Она, конечно, терпеливая, но такое  долгое ожидание  изнурит её сердечко. Не каждый взрослый выдержит.
- Не можем, что ты!  Она его любит, сильно любит, - возразила  бабушка, -- надеемся, что со временем забудет.
Она с пристани идёт на автобусную остановку и там встречает  последний автобус.  И только потом домой придёт и молчит.
--  Письмо не присылал отец-то?
--  Прислал недавно. Пишет, что ждёт. А дочь ответила: Нет! И не жди!
-- А малышке что говорите?
-- В море ушёл надолго, на полгода, до весны. Не может приехать.
-- Во как! … Беда… По живому придётся резать,  жаль девочку.
Лерка  молча слушала разговор взрослых. Ещё, не окрепшим,   детским умом  она  осознала, что больше не увидит отца. И от этого  ей стало страшно и невыносимо  больно, какая то неведомая  сила сжала ей горло.
Она спустила босые ноги с дивана и ситцевой рубашке вошла в кухню, где находились взрослые. Её лицо выражало испуг.
-- Не приедет папа,  бабушка? – хватая ртом воздух,  спросила девочка.
Фельдшер  Евгения Ивановна, осмотрев  пациентку, сказала, что так  душат чувства.
 -- Я видела такие состояния у взрослых. Но у детей? Впервые  встречаю подобный случай в свей  практике . 
Синеют губы. Нет улучшения после принятых лекарств.  Надо  в больницу и скорее!