Какими мы с тобой кругами

Повечерело. А потом
весь вечер вечерело кряду.
Улиткой вышел за ограду,
оставив за спиною дом.
Мрак впереди — бей топором!
Но шаг, другой и тьма ко взгляду
ласкается, как пёс, кустом.

Кто указательным с большим
отправил в купол кости ягод?
Так в чернозёме ищут влагу!
Так снег искрит с иглы вершин!
Так диск сверкает в центре шин!
И он зачем-то шёл к оврагу.
Привычно. Неспеша. Один.

Куда ни глянь повсюду круг
над головой ли будь то Космос
иль на макушке в вихре волос...
всё по шаблону плёл паук
юла ли, репчатый ли лук,
иль собранный в косичку колос...
Ты счастье знал -- знай силу мук!

Что ж пересохла ты, Луна?
Ты ль наделила нас морями?
Ты ль их баюкаешь устами?
Привычно. Неспеша. Одна.
Когда ж вернётся вновь весна?
Какими мы с тобой кругами
плывём во тьме, сгорев дотла?

У нас теперь куда ни глянь
на каждый палец сорт арбузов.
От них прям распирает кузов,
вкус через раз уже не дрянь.
У вас почти похожа ткань
меридианов. С жёлтым пузом
ты тоже в соке сладких тайн.

Слив вод. Макушка. Млечный Путь.
Всё закрутилось рукавами.
Как лабиринтными камнями
сжимает что-то нашу суть.
И не даёт передохнуть,
топя арбузными углями.
Как паровоз, как баня грудь.

И всё же есть у года ось:
от гравитации — свобода!
Ложится на лугу природа.
И понимаешь ты что гость,
что гулко бьёшься в пол, как трость,
ты в шелухе того восхода,
что хоронил в закате кость.

Вот так лежал он на холме,
вдыхая запахи оврага:
цветы, трава, и дождь... Как брага
вскипала кровь его во мгле.
И видел он как в пелене...
Что дом теперь? — свеча, бумага,
чабрец в пиалке на столе.

Так тростниковый мотылёк,
напутав где его ночёвка,
об стену бьётся, в звук кроссовка.
На что же ток тебя обрёк?
И где же бабочка-огнёвка?
Сказать где ты? — Вокруг хрущёвка!
Лети на холм. Тааам Жизнь! Усёк?!