Как я не стал моряком

       Впервые я увидел море, когда мне было четырнадцать лет. В это время я уже достаточно уверенно держался на воде, и мы с моими товарищами по пляжу заплывали на большие расстояния от берега в поисках рапанов и, вообще, приключений. Я был в восторге от моря, но мысль, чтобы связать с ним свою судьбу, не возникала.
       Хотя, теперь мне это кажется странным. Дело в том, что отец моего товарища по детским забавам серьёзно занимался судомоделированием, и я, чуть ли не с детского сада, впитал в себя названия такелажа, парусов, кораблей, и вообще, всякие морские термины. Но, одно дело – знать устройство кораблей, а другое – фанатеть от морских приключений. Я не фанател, хотя у меня был дядя – моряк, который, приезжая, рассказывал очень много интересного, а, главное, я слышал непривычный язык, и это у меня не вызывало отторжения.
       По-моему, впервые мысль о морской службе посетила меня уже в военном училище. Случилось это в конце первого курса, когда я увидел, что некоторых наших выпускников одели в морскую форму. Ничего удивительного в этом не было: радиотехника используется во всех родах войск и видах вооружённых сил, а, значит, наши выпускники вместе с дипломом получали назначение и в другие войска, помимо радиотехнических. В дальнейшем, я узнал, что в моряки отдают, в основном, не самых дисциплинированных курсантов. Это и понятно: во-первых, морская служба сурова и требует железной дисциплины, и была большая надежда на то, что флот сможет добиться того, чего не смогло военное училище; а, во-вторых, моряки подолгу ходят в море, и это было, как бы компенсацией за то, что курсант пять лет мотал нервы своих командиров, ведь, гауптвахта, по сути – не наказание для настоящего разгильдяя. Я был не самым примерным курсантом, а, значит,
имел все основания распределиться во флот.
      И вот, пролетели, а, может, и проползли, пять лет учёбы в училище. Многие уже знали, в какой род войск их распределят, так как офицерскую форму начинают шить месяца за четыре до выпуска. Информации о распределении в Морфлот всё не было и не было, пока однажды, причём, это было, кажется, в субботу, строит нас начальник курса и с видом фокусника объявляет, что на нас пришла разнарядка – родина требует одного человека в плавсостав Черноморского флота. Дав минут пять на переваривание информации, начальник курса скомандовал:
       – Добровольцы, выйти из строя!
       Я вышел из строя, впрочем, как и десяток таких же, как и я, неформалов. Начальник курса не любил принимать сложные решения, а потому, поставил всех в строй, подумал ещё, минут десять, в полной, я бы сказал, предштормовой тишине, и изрёк:
       – Адмиралом у нас будет курсант Ушаков!
       Саша Ушаков – невысокого роста, но плотный паренёк, очевидно, не ожидал такой милости, поскольку, заметно покраснел и, когда выходил из строя, повернулся кругом через правое плечо. Мне ничего не известно о его «залётах», но, очевидно, начальник курса знал больше, чем я. Впрочем, я не очень расстроился, даже, когда узнал, что Сашу направили на научно-исследовательское судно. Меня-то распределили в Хабаровск. А где больше трясёт и качает – трудно заранее сказать.
       Кстати, Саша адмиралом так и не стал. Он, видимо, уверовав в свою счастливую звезду, чего было делать никак нельзя, в Севастополе, в ресторане, выпил лишнего, разбушевался,  подрался с патрулем и заночевал на гарнизонной гауптвахте. Наутро начальник гарнизона, не без оснований, счёл назначение лейтенанта Ушакова на научно-исследовательское судно неправильным, и добился назначения Саши командиром взвода морской пехоты. А адмиралы из морских пехотинцев выходят крайне редко!