Островитяне
там гул окраин
перебивает мой феномен,
что по рождению –
номинален.
Те волны, что передо мною,
скорей напоминают
сумбурный звон стаканов,
и не найдут
в своём беспамятстве героя
в чистом поле
ни Велимир, ни Усов,
ни Губанов.
И море обнимает Карфаген,
как комната,
объявшая поэта.
Великий человек смотрел в окно,
и он ослеп
от солнечного света.
Найдётся ли у русского менялы
та честная душа,
что сразу отвечает:
полушка ли,
полцарства – за коня?
…и половина – за моё отчаяние,
полцарства – за
меня.
Свидетельство о публикации №125080200395