Элиза

Талисманы и травы бьют по плечу,
Мрак подёрнут туманом сизым.
Слышен смех: «Нет, ничего не хочу.
Да и что с тебя взять, смешная Элиза?

У тебя-то богатств – только лебедя пух
Да дешёвые грезы о проклятых братьях.
Мне неведомо, кто и зачем пустил слух,
Будто можно изгнать крапивой заклятье?..

Зря пришла, уж прости. Не стенай, не ропщи –
Мне тот образ создать не хватит и века.
Много знать довелось таких бунтовщиц,
Что подобно тебе лили слёзок реки.

Всем святым заклинаю, ну, встань ты с колен!
Столь упряма, сколь беззаветно глупа.
Беды все от тобою взращённых сирен
Ни при чем здесь твоя «иная» мольба.

Успокойся же, ну? Выпей воды и садись.
(Боже мой, сегодня таких как ты еще трое…)
Мы, Элиза, вдвоём будем вечно плестись,
Коль к словам ты моим остаёшься глухою.

Шесть? Одиннадцать? Сколько же их
Проклятых чьим-то чужим колдовством?
Ты сама заплутала средь грёз неживых,
На которые истратила всё мастерство.

У кого, говоришь, просила совет?
У Луны плотоядной, у жаркого Солнца?
Что ж, я сама начинаю верить в навет,
Кой мутнее воды из чумного колодца.

Мне не хватит крапивы и тины болот,
Чтоб соткать одеянья, что дарят свободу.
Ты себя загоняешь седьмой уже год,
Обожглась молоком, но не дуешь на воду.

Бери зеркало да внимательно погляди,
Только так разгадаешь простую суть:
Ты пригрела бездушных змей на груди,
Искусав твою душу – свой нашли путь.

А тебе – ничего. Ни тепла, ни любви.
Устаревшую сказку лишь о проклятье,
Для которого нужно омыться в крови
И не знать никогда о счастье объятий.

И, прости, нанесу я последний удар.
Ты очнешься быстрей, чем от боли огня.
Всё, что искала – не иначе, что мар,
Ведь, Элиза… Ты – это Я».