Великая Пятница

Шагнёшь из поезда на платформу, и — на тебя наваливается всей своей удушающей тяжестью гигантский стеклянный купол главного Франкфуртского вокзала. Где-то неподалёку непременно должна быть скамейка…
Под куполом спокойно и деловито порхают голуби, новая раса — птицы, добровольно променявшие небо и свободу взамен на съедобный мусор.
Пока ты сидишь и удивлённо разглядываешь их, подходит твоя провожатая, чтобы перевести тебя через майдан. Ты поднимаешься, стеклянный купол уже не над тобой — он плотно обвился вокруг твоей головы тюрбаном боли и страха. Говорят, говорят, говорят… Ты слышишь и чувствуешь всех одновременно: голубиное воркование, плач и смех детей, вздохи стариков, проклятия индонезиек, намывающих платный туалет, бесконечные разговоры по сотовой и друг с другом, шипение раскалённого масла в ларьках и лавках с фастфудом, ругань, объяснения в любви, насмешки, осуждение, зависть, гнев, печаль, горе, злость, радость… Люди.
Выходите не на ту сторону, возвращаетесь, тебя снова переводят через майдан — тебе уже немного легче, ты почти научилась дышать без кислорода, который поглощают многочисленные кухни, горячее железо, камень, асфальт, бетон, раскрытый прямоугольный рот городской подземки, человеческие и птичьи лёгкие… На тебя внезапно сыплется стекло, тонны стекла, купол рушится, с жутким душераздирающим скрежетом и стонами раскачиваются и падают части массивной железной конструкции. Люди в панике разбегаются, давя друг друга и спотыкаясь о мёртвых и раненых, некоторые садятся на каменный пол и закрываются руками, и на них тут же обрушивается новая волна стекла, железа, камня… Стоп, отмотать назад, это не то время, ещё слишком рано…
…Постоим немножко? Надо перевести дух. Да, можно и у этой колонны из туфа, в этом времени она ещё крепкая… На площадке перед платформами, рядом с оживлённым спуском в платный туалет, двое турецких рабочих суетятся около текстильного билборда: растягивают и наматывают на лебёдку металлические тросы, вдевают части каркаса в ткань…  Одна часть с протяжным звоном падает на гладкий каменный пол и медленно откатывается в сторону, никого не потревожив и даже не обратив на себя внимание пассажиров. Изображения пока не видно, но оно чем-то важно… Не знаю чем, надо будет взглянуть на него на обратном пути. Пора двигаться дальше, и ты хватаешься за руку провожатой, потому что не можешь удержать равновесие, переходя раскалённую бездну — ада?.. Лица, лица, лица… Одно лицо — вокзала: старое, цвета грецкого ореха, искажённое непрерывно меняющейся мимикой, в которой различимо всё что угодно, кроме живого и человеческого.
Очередная лавка фастфуда выдыхает на тебя горячий аромат жира, мяса и сдобы, и от её прилавка отходит Дуранте дельи Алигьери Данте, на ходу вгрызаясь в какую-то здоровенную лепёшку с сыром и луком. Среднего роста, немного сутуловатый, с орлиным носом и глазами, вечно всем недовольный… И ещё сжатый тонкий рот со слегка выступающей нижней губой… Почему он до сих пор носит эти красные одежды, особенно красный колпак?.. Благородный аристократ, выпендрёжник. Вы встречаетесь взглядами, его брови сдвигаются к переносице, он делает вид, что не узнал тебя, и энергично проходит мимо.
…Уфф, наконец-то… Над городом распласталось светло-серое облако, задевая высокие углы зданий из стекла и бетона. С провожатой вы идёте мимо зданий, через площади, переходите проспекты и улицы, на каждом шагу натыкаясь на заграждения: стройка, ремонт, стройка, ремонт… Вы возвращаетесь, проходите другим маршрутом, по другим улицам и проспектам, пока не достигаете Гамбургской каштановой аллеи: десять минут до французского консульства с массивными бронированными дверями и досмотром, как в аэропорту, за которыми тебе придётся продержаться ещё полтора часа, не осесть на пол, закрывшись руками, и не заплакать.
…К вокзалу вы возвращаетесь на милом трамвайчике, доходите до середины майдана, останавливаетесь: нужно купить билеты и воды, ваша закончилась…
Пока провожатая занимается всем этим, ты ждёшь её у той же колонны из туфа и снова наблюдаешь за турками, как раз заканчивающими установку тканевого билборда. Почему-то захотелось затаить дыхание… Яко да Царя всех подымем… При тебе они торжественно и неторопливо воздвизают полотно над вокзальной бездной, оно расправляется, разглаживая большое красное изображение человека с расставленными в стороны руками, на белом фоне с примесью серого и синего… Хорошо узнаваемый логотип страховой компании Provinzial: “Immer da. Immer nah.” (Всегда здесь. Всегда рядом).
В безмолвной оторопи ты смотришь на него, словно не веря своим глазам, и вдруг понимаешь со всей ясностью, что это и есть ад — явный, обжитый, обыденный.