Движением в бардо, что час наполовину - смерти

Где выключил я чайник - на огне

Иль трезво разумел - сегодня утро,

Где теплятся иллюзии - во сне,

Когда скитаться нечем - за войной,

А только в беспредельности - минута

Стоит теперь, как маленькое - я

И что-то льётся в форме - от тебя,

Когда ты сам забыл судьбой - фортуну.

Мне в чести белорусской - не должны,

Не наглой ветвью - будоражат спины

Те формы предстояний, где важны

Мы были в чуткой матрице - своей,

Но только Минском - я крадусь отныне,

Как слово под сугробом - о покой,

Что я задумал в чести - сохранить

Свой памяти пример - ещё живой.

Я был бы жив и в прошлом - позабавил

У тонны слов - всемирной пустоты

Осколок счастья в будущем - упорно,

Что все мы здесь по качеству - должны

Блуждать в своей системной - теореме

И малой частью видеть - белый свет,

Когда он тонок на одной - лишь силе

И близок чувству, словно человек.

Вошёл я этим сердцем - на бардо

И сам не понял, что стою - угрюмо

Я между ветхой правды, где за том

Мне носятся полтысячи - людей

И бьются, что есть силы - приобнять

Мой сумрак на душе - уже игривый

На день восьмой, а может и - тогда

Мне выжить после смерти - по годам.

В Тибете не был я и - между плитой

Не сразу утверждал, что сном - горю,

Как ласковый оценщик - видеть квиты

Манеры зла в способности - уснуть

И снова просыпаться - в том бардо,

Коль не был я вампиром - под углом

В чьём взоре красноречия - больна

Ещё система жизни - в этом мире.

В Египте не бывал я, чтоб не спеть

Мне мысли фараонов - как за дело

Я мог бы казнь принять и - поиметь

Там ровный чуду маятник - в печи,

Когда сжигаешь остов - между силой

И тянут в снег - предместья от благих,

Ещё трёхглазых оборотней - в лицах,

Что снова восстают мне - для таких

Систем понятий общества - посильно

Иль в душу метко в цепи - по рукам

Там ложь внутри указывают - думать,

А пищей по дороге - будто сам

Ты должен выбирать себе - итог,

Что смерти половина - между ролью

И меленькой оскоминой - сглотнуть

Свою обиду - в толще под звездой.

Я жил тогда под Минском, где увидел

Свой райский сад в кафе - на берегу

Восточной формы мудрости - по виду

И лёгкой историчности - поймать

Там мельком самый странный - объектив,

Что новой всем развалиной - умнеет

И тело мне своё несёт, чтоб дать

Ещё сопоставимый - приговор.

Но не жалел я смерть, а только - одиноко

Там ждал судьбы - единственное мило,

Чтоб суть бардо пройти - и позабыть,

Как страшный сон - всю эту темноту,

Ведь девушка моя - не пережила

Мой ранний там уход и - по бокам

Накрыл её волшебный, бурный - гул,

Как форма субъективной смерти - чуда.

Она упала в обморок - под сны

И между чёрной меткой - по ноге

Ей вслед за счётным именем - слуга

Расправил свой изменчивый - сосуд

Над телом теоремы, что подобна

Излить предвечный юмор - на двоих,

Но я отчалил по бардо - путём

Ей в мыслях не угодных - от души.

Помимо пирамид - в одной тиши

Я видел там по сумеркам, что ложно

Крадётся час великий - по губам

Мне в чувство современности - отплыть

По ветхой прозе медленной - реки

Туда, где всё забыто - непреложно,

А только славный маятник - в тоске

Сжимает белорусский плач - в глазах.

Я жил бы этой смертью, но когда

Я там управил дерзостью - под утро

Свой вид внутри обидчивой - весны,

Занявшей место в сумерках - до ран,

То мне явились семь природных - тем,

Внутри которых женщины, как блики

Из образов зверей и после - слов

Они ещё ужаснее мне - в снах.

Я там не спал, не замертво - увидел

Свой чёрный монолит - куда один

Я должен был уйти - сомнением в виде

И в реку в форме ласточки - пойти,

Но в этом гроте странного - пути

Моя система жизни - сбой дала

И вновь вернулся я к своей - жене

На Землю благородства и - добра.

Лишь сон впотьмах переживал - награду,

Что лёгкий сердцем, утомлённый - путь,

Где мне блистать ещё в глазах - лица

Пока обидно рано - по задворкам

Строений срочной службы - за итог

И мельком между старой - мостовой

Я сам увидел сон чернее - строк

Над пазухой раздолья - где-то рядом.

А девушка моя, что мочи - нет

Всё стала улыбаться мне - на том,

Что хочет объяснить судьбы - ответ

И сделать смерть - наполовину в том,

Что если снова в этом - мы проснёмся

То часть души - разделим пополам

И мёртвый шум раздастся - по пути

Искусства равновесия - быть Богом

Иль в странном свете счастья - умирать

За этой ролью будущего - срока,

Когда внутри движений - только свет

И ложь по тёмной впадине - видна,

Что адом отражает - ловкий путь,

Когда спустился ты в бардо - отсюда

И мельче ты комка песка - из ран,

Где чайки формой образуют - век.

На этой смерти в пустоте - пространства

Над нежной очерёдностью - внутри,

Что смерть от разделённой - былины

Нам стала вновь не страшной, что уму

Я смог теперь провидеть - тишину

И чёрный рай по сумеркам - пророка,

Что тень в душе таит и - каждый сам

В ней пишет свой угрюмый - монолог.

А может вышел в сумерках - со строк

И стал в тисках писателем - по миру

В глазах причин - блуждать и покорять

Свою оценку мнений - от людей,

Где форма сообразия, что путь

В глазах искусства зрителей - по нервам

Проходит между сотенной - игрой

И там подрастворяет смерти - суть.

Где выключил я чайник, где постель

Уложена по ровной воле - хмуро,

А дух Алёны пробует - мне стать

Внутри - природным юмором, когда

Я был не мёртв не жив, но обезумел

И чистый разум проводил - итогом

Мой голос внутрь пропащей - белизны

По тонкой струйке - выжатого солнца.

Я так хотел летать, но внутрь бардо

Не мог тибетский разум - подсказать

Мне в личной жизни - просто отпустить

В глазах души - строение по взглядам,

Но сразу в чёрствой мании - пера

Мне вышли афоризмы - на победу,

А сам я стал невидим - до поры,

Когда блуждал в бардо - который день.

Тот день не помню в сумерках - души,

Когда крадётся волей - говорить

Мой чёрный кот иллюзий, чтобы сам

Я верил чудесам - на этой лжи,

А дух Алёны снова - узнаёт мне,

Что жил я в Минске может - до утра,

А в страсти видел - подлые черты

Над верхней, образованной харизмой.

Не весь сюжет там верил - по глазам,

А только частный юмор - говорил,

Что умер я счастливым, где был сам

И тело в трюме общества - хранил,

Когда прошёл мой мёртвый - идиот

И стал там сердцем мило - умолять

Вернуть меня на Землю, чтобы стыд

Ещё бы раз для счастья - испытать.

Век верен буду прошлой - былине

И там её хранить - опять в судьбе,

Что сам артистом видел - этот мир

И толпы верных подданных - углов,

Что сверлят мне обыденность - мою

И только терпкий шансом - восстаю

На чреве от бардо - на этот раз,

Как царь в Египте - умоливший глаз

И сделавший пророком - эту тьму.

Пока идёт на свет моя - примета,

Мой тон души - искать себе урон,

Я жду, как эти чудища - от света

Сегодня отойдут - в покорный сон

И мне не мельче часа - приоткрыть бы

Всемирный тон - под занавес души,

Когда б у человека - были лжи

Те крылья предсказаний, чтобы жить.

Я отбыл в мир иной, как день восьмой

И шесть примерных стражников - души

Мне снова волей выставили - счёт,

Что мог бы я забыть - от этой лжи,

Как счастьем я примерен - на Земле

Был чистой кровью может - по лицу,

А может род мой сразу - отпустил,

Где верностью искусства - не сходил

За память слова - мёртвому нутру.

Движением в бардо - опять не спеть,

Не выучить свой маленький - апломб,

Движением не дверью - запереть

Запретный выход в сумерки - потом,

Чтоб мило оставаться - для любви

На жизни этой - может по часам

И с получаса в смерти - без игры,

Что тень наполовину видит - там.

Не жил я долго на бардо - в уме,

Не плавал между женщин - в тишине,

Но рой из пчёл мне душу - просверлил

И вынул маску самости - от ран,

Где точно по потехе - не умел я

Играть внутри с пороками - ума,

Но стал себе противен - в этой лжи,

Коль сам душой не открывал - ножи,

Но буйствовал над нелюдью - отныне.

Внутри миров по нраву - дурака

Я нежил самолюбие - пока лишь

От мести в этой схожести - беглее

Не стал я мучить божество - своё

И странный привкус соли - наконец

Почувствовал я оземь - благородства,

Что меньше влаги, думая - во мне,

Как смерти расстояния - по душам.

Моя же в дух Алёна мне - пришла

И сразу рассказала, что быть может

Я там застрял для мнения - в руках

Изгоя - между судеб в дураках,

Где жил тогда по форме - от сосуда

И мельком видел путанный - манер,

Что сам я осознать судьбе - не мог,

Но выжил этим свойством, как пророк,

Что верит в часть движения - от стен.

Те стены миром правили - всегда

И тонны маний отпускали - к сердцу,

В тех стенах мы могли - убить врага,

Но сами убивали в том - причину

Над гранью историчности - впотьмах,

Над вехой этой старой - былины,

Что словно моряки - уходим в страх

И режем плотный воздух - над собой.

На этой голове мне вышел - враг,

Что меч в руках с трезубцем - поимел

Я снова между памятью - и в пах

Одной минутой в праве - оробел

Той силой благородного - как час

Искусства видеть будущий - покров

Особенной приметы верить - в снах

К лицу иллюзий - будто бы расти

Я мог сегодня в призрачном - раю,

А женщины складировали - яд

Мне прямо на плечо моих - причуд,

Где розы в шестирукой плети - зрят,

Как падают под мании - им тени

И вид наполовину в страхе - зрит

Судьбой иллюзий - тонну подозрений

Под множеством строения - обид.

В той формуле любви был также - я

И словом по конечной - мостовой

Прошла Алёна в прошлом, где года

Ей мнились, что отчётливый - сугроб,

Залезть в который можно - по себе,

Как алой розы ветреная - страсть

И мир внутри безводный - на углях

Меж памятью искусства - выбирать

Свой день земной, когда его вернуть

Ты хочешь сам и как отжить - причину

От смерти этой вечности - впотьмах,

Где верил дух земной - наоборот

И жил свою историю - упрятать

Спокойный цвет тоски - судьбе под нос,

Что верный конь для этого - пути

Ещё в руках сжимающий - свой яд.

Я выпал из реальности - на взгляд,

А может постарел я миной - в осень

И через чёрный, приторный наряд

Мне гвозди в тленной области - бедра

Опять забили в смутном - состоянии

Те черти старой привязи - искусства,

Где стройный археолог - был умён

И падал между волей - наперёд,

Чтоб жизнь свою заставить - потонуть

От взглядов - между совестью и раной,

От вечности - прошедшей для двоих

Близ отчих улиц - в редком бытие,

Внутри природы мудрого - хождения

Под стенами искусства - дорогого,

А может в интересах этой - жизни

Ещё и в страсть знакомого - умам.

Так день запрятал тени - подо мной

И ожил я в постели - от того,

Что гладит мне безумием - мой плот

Моя Алёна в пошлости - умением,

Как личность над уволенной - мечтой

Меж прошлой формой бытия - упрятав

Свой стержень - слабой мудрости, пока

На теле в этом верхнем благе - нас

Ещё проводят сумерки - свой ужин.

Мы мило стали обсуждать - свой рок

И судорожно ждать - пути назад,

Что ловкие цари внутри - от вьюг

Нас снова закуют под цепи - мира

И в тон Египту в страхе - поглотят

Меж близостью цены - вопроса ждать

Тот день немилый в праве - обладать

Свободой воли в чувствах - к одному

Внутри лишь испытанию - любви,

Как розовый закат - на панораме

В кричащей позе лености - со зла,

Искавший трепет страшного - вокруг,

Но так и не нашедший - этим тла,

Блуждающий меж тесными - огнями,

Что мы должны заполнить - по лицу

За вымыслом свободного - пера.

Когда мы пишем мудрость - для людей

И только в выдох слову - обожаем

Свой рай - внутри причудливой тоски,

Как можно мир свой мельком - пережить,

А после переждать - судьбе умом

На тонком тлене юмора - по виду,

Что только озаряешь ты - бардо,

Как вещий сон настанет - для любви.

На этой жизни к рискам - потому,

Что нежен я для смерти - потакать

И ждать её свободной роли - миг

Над близостью искусства - напрямик,

Тогда я просто разделяю - смерть

На образы - за длинным рядом дней

И тень наполовину светит - мне,

Чтоб в облаке опять - своём парить

За жизнью этой - может потому,

Что человек я вечный видом - по уму,

Что дух Тибета не поднял - мой свет,

Чтоб падать мне по мании - руин

На площадь городскую, где вдали

Глаза свободой озаряют - сферы

Моей внутри таинственной - любви

И верят, что прошли - пути назад.

А снова я устал - менять мой вид

Движения жизни по бардо - на осень,

Но в этой схватке долгого - ума

Там вижу необычностью - пари,

Как люди расстаются - от чудес

Внутри своей заносчивой - харизмы

Со светом личной каторги - имея

Там благо идентичности - к себе.

На этом праве будущего - счёл

Я свой пример проверенного - лишь

И сам настроил миром - по бардо

Я ветхий склад души - себе в итоге,

Чтоб снова расстояниям - манить

За сферой мысли ужаса - под тон

Искусства разноличного, где смерть

Не стала частью общества - потом,

А только притворилась маской - лет

И поводом ничьей фортуны - нам,

В себе сходившей в призраке - ответа

И ловкой, пропадавшей - по умам,

Когда не вывел формулу - на день

Твой ветхий ряд искусства - открывать

За личной переменой - эту жизнь

И там ей ношу от судьбы - скрывать,

Но верить в час от сердца, что прошла

Она наполовину в том - седле

И может ты не выпал мне - на срок,

Но вижу в мутной скважине - души,

Что смерти нет на половине - строк,

А только блеск зари там - под окном

Сверкает от чутья затвора - склок,

Чтоб небо заиграло в тело - снам.

Там жило в пище ролевой - зари

И образ заполнял им - риск любви,

Где люди всё не видят, но пари

Сегодня в сложном уровне - кривят,

Чтоб долгом поимённо - соблюдать

Наивный призрак лучшего - о чувство,

Где не был я для мира, но послал

Ту форму очевидности - в свой день.

Теперь Алёна смотрит - на меня

И видит душу в почерке - угрюмо,

Как я расстался с смертью - и пока

Ей снова не обжаловал - свой вес

Культуры человека, где прогресс

Находит мелкий разум - по соседству

И нянчит форму мысленной - глуши,

Попробовав дать личности - намёк.

Там в Минске очень долго - прожил я

И смерть не отзывалась - понарошку,

Не видела за тенью - проводник

Натёртый вровень ужасом - тюрьмы,

В которой тени буйствуют - уложено,

Как мания в картине - спать судьбой,

Чтоб чётче восходить - себе под нос

В другой картине жизни - на прибой.

А опыт между совестью - не бес,

Не часть внутри бардо - моей игры,

Он только очевидность - быть иной

Ступенью от реальности - земной,

Когда ты умираешь - в этом теле,

Но дух твой далеко - не отошёл -

Ты видишь рай земной, куда бы шёл

Ты в этой жизни - может основной,

А может по тибетскому - мосту

Ты сразу опустился бы - к лицу

Своей укромной влажности - чудес,

Что видишь ты глазами - и прогресс

Земного расстояния - прожить им

Свою фортуну в белой - тишине,

Где между чаек могут - выбирать

Тебе искусство - в маленькой беде

Те тени преисподней - между нас

И память на строении - обжитом,

Наполовину полным - в этот раз

Приемлемой картиной - в дар души,

Наполовину в том - пустой награды

От смерти - в постоянстве умирать

И ждать свой бренный уровень - ещё

Давно в судьбе подавленных - надежд.